Шут - Е. Кочешкова

Ваэлья не сказала ни слова, лишь кивком головы попросила гостей пройти в дом. Они знали друг друга слишком давно, и слишком неофициальными были отношения между королевой и ведуньей, чтобы расшаркиваться в положенных этикетом поклонах.

Внутри было тепло и, как всегда, уютно. В гостиной топился камин, со стен свисали красочные гобелены, а окна переливались цветными витражами, щедро пропуская в комнату яркий зимний свет. По меркам Островов Ваэлья жила богато. И не потому, что была наставницей королевы, просто когда-то давно ведунье повезло выйти замуж за состоятельного мужчину. К сожалению, он слишком любил путешествовать и очень быстро покинул супругу, скончавшись от ран где-то в далеких землях. Ваэлья неоднократно рассказывала о нем Элее, всегда грустя об утрате. Детей у них не народилось, и к королеве ведунья относилась как к дочери.

— Здравствуй, матушка! — Элея всегда называла свою наставницу именно так, потому что и сама искренне считала ее своей второй матерью.

Она повесила шубу на оленьи рога, прибитые к стене, следом за ней то же самое сделал и Патрик. Пройдя в гостиную, шут смущенно застыл у камина, не зная, куда себя девать. Бросив на него радостный взгляд, Ваэлья быстро и крепко обняла Элею.

— Наконец-то! Я уже начала волноваться, что так и не увижу твоего гостя, — она улыбнулась и, обернувшись к Патрику, произнесла: — Ну, здравствуй, мальчик мой! Давненько я тебя ждала.

Шут смутился окончательно, опустил глаза. В Золотой королева никогда не видела его таким: без своей маски балованного инфанта и насмешника он казался совсем другим человеком. Ваэлья без лишних церемоний взяла Патрика за руку и усадила в высокое резное кресло у окна, а сама села напротив. Элее была предоставлена возможность самой позаботиться о том, где примоститься. Насидевшись во время поездки, королева просто встала за спиной у наставницы, как частенько делала в детстве, когда к Ваэлье приходили посетители.

Несколько минут прошли в молчании. Патрик осторожно водил глазами по комнате, разглядывая диковинные статуэтки из заморских стран, картины и изящную мебель, а хозяйка дома, не стесняясь, рассматривала его самого. И Элея знала — Ваэлья видит гораздо больше, чем она сама.

— Красив… — промолвила ведунья наконец, и королева поняла, что это относится вовсе не к внешним данным шута. — Давно я не встречала такого… Он весь сияет, Элея. Жаль, ты не можешь увидеть сама. Это… не передать словами. И я не ошиблась! Твой шут действительно таков, каким я представила его с твоих слов. Чистая душа… Просто удивительно, как он сумел остаться таким… обычно только детки так светятся. Однако… — Ваэлья сдавила виски кончиками пальцев, стараясь разглядеть нечто, сокрытое от глаз королевы, и вдруг обратилась к самому Патрику: — Кому ты так не угодил, мальчик? Кто сделал это с тобой?

— О чем вы? — шут выглядел совершенно обескураженным. Но Элея уже поняла, что разглядела наставница. Ту самую пакость, которую Архан назвал «сокрытой печалью», ту, которая вызывала у Патрика странные простуды и грозила постепенно вовсе лишить сил, если ее не лечить…

— Ммм… — Ваэлья покрутила пальцем в воздухе, как всегда делала, пытаясь облечь свои видения в слова. — Темное пятно. Будто кто-то навесил на тебя проклятьеце. Небольшое такое, но ничего хорошего. Болеешь часто?

— Да нет…

Ведунья прикрыла глаза.

— Да, пока не часто. Но эта гадость растет. Раньше-то ты вообще здоровый был, как жеребенок. Верно?

— Ну…

— Ну! Хвост кусну! Вспоминай, кого обидел, — она прищурилась. — Года два назад это было, не раньше. Тогда ты и хворать начал, только по мелочи совсем, так что даже и внимания не обратил.

Патрик покачал головой. Он не помнил.

— И где только ваши целители были? Совсем неумелые что ли?

— Целитель у него замечательный, — вступилась за Архана Элея, — только видит он иначе и лечит по-другому. А Патрик слишком беспечный чтобы того целителя слушать… А ты, матушка? Ты можешь снять проклятье?

Ваэлья вздохнула.

— Могу. Только это вовсе не так просто, как тебе, девочка, кажется.

Патрик слушал их, не пытаясь вставить и слова. Он по-прежнему был растерян и сконфужен, не понимал, о чем идет речь и почему о нем говорят так, как будто он не сидит тут рядом. Элея невольно улыбнулась. Ее первые встречи с Ваэльей были также наполнены удивлением и безуспешными попытками постичь слова ведуньи. Прошло какое-то время, прежде, чем королева научилась понимать, о чем говорит ее наставница.

Но Ваэлья не стала долго мучить шута загадками и недомолвками.

— У тебя есть дар, Патрик. Очень сильный, от природы. Это редкое явление, особенно среди последних поколений. Магов почти не осталось. Увы… Такие самоучки неумелые, как я. А твой дар настолько силен, что, будучи запертым, он не перегорел в тебе.

— Запертым? — шут взволнованно подался вперед.

— Да. Кто-то увидел твою силу и закрыл ее, запечатал, как кувшин. Она в тебе осталась, но ты почти не чувствовал ее, почти не мог ей пользоваться. А тут ведь какое дело — чем больше ты практикуешь, тем сильнее развиваешь ее. И наоборот. Поэтому и невозможно сделать мага из взрослого человека — он слишком много лет подавлял в себе эти способности. Но каждый ребенок приходит в наш мир с ними. Почти каждый может стать магом — в разной степени, разумеется. Большинству, не суждено обрести сколько-нибудь значимую силу… но все же. А ты так долго не пользовался своим даром… он должен был уже давно погаснуть.

— Но не погас? — Патрик так разволновался, что от Элеи не укрылось, как дрожит его голос.

— Нет, — Ваэлья пристально поглядела на шута, — и ты сам уже это знаешь. Кто-то помог тебе проковырять дырочку в этой печати. Кто?

— Нар… — он произнес это имя едва слышно, — принцесса тайкуров.

Элея вздрогнула. Она ожидала чего угодно, но только не того, что Пат будет общаться с этой ведьмой. Или она уже прибрала к своим рукам и его?

Ваэлья с задумчивым лицом переплела пальцы и, подперев ими подбородок, пристально поглядела на шута.

— Вот значит как… Она сама себе уготовила ловушку… Неужели эта степнячка так глупа? Не видела, с чем дело имеет? Странно, ох странно!

— Почему ловушку? — удивился Патрик.

— Потому… Как бы тебе сказать… то, что она сделала с твоим королем — очень сложная, опасная магия. Нужно быть весьма талантливой, чтобы овладеть ею. И смелой. Этого ей не занимать, я уже поняла. Собственно, чтоб тебе было ясней… это не проклятье, как все говорят… Проклятье всегда направлено на разрушение человека. А Руальдова тайкурянка использовала нечто вроде приворота, но гораздо более высокого уровня… Насколько я понимаю из рассказов Элеи, чары наложены виртуозно, они проникли очень глубоко в сущность Руальда. Любому другому обладателю Дара крайне сложно сделать что-либо с этим. И не потому, что ее заклятье как-то особенно защищено. Просто его почти невозможно увидеть. Невозможно разглядеть в человеке, что именно с ним не так. Здесь, наяву, ты всегда понимаешь, когда Руальд ненормален, но в том, другом мире, где существуют эти чары, их очень сложно… ухватить… Сложно отличить от того, что составляет истинную сущность короля. Если бы я попробовала исцелить его, то просто не поняла бы, что в нем чуждое. Эту неправильность может увидеть только близкий человек, который очень хорошо знает, каков на самом деле тот, на кого наложено заклятье. Именно поэтому у Руальда почти не было бы шансов стать прежним, если бы не его шут… Такой вот странный человек, в котором все привыкли видеть дурака. А у шута-то оказывается Д а р… И еще какой! И вся ирония заключена в том, что открыла этот дар та самая глупенькая колдунья, которая прекрасно должна бы понимать, чем обернется ей это желание пообщаться с себе подобным. Чем обернется ей появление рядом с королем мага, который знает об этом короле почти все. Но я могу ее понять… Конечно, такая находка! Такой самородок. Это притягивает сильнее, чем узы родства. Сильнее, чем любовь… И все же она должна была понимать, как рискует.