Вторая радуга - Ким Сатарин

Шатохин кивнул, зато Вика немедленно заинтересовалась, что это за исследования такие. Пришлось объяснять — это опять сделала Мариэтта — что они исследуют иллюзорные миры, в которых где-то есть Край, а где-то его нет. Быть может, особенности этих миров смогут пролить свет на возникновение расщепа.

— Так вы что, в реальном мире вообще ничего не совершаете? — удивился Женька.

— Мы — нет. Готовимся к погружению в такие миры, которые нельзя отличить от реальности. Там без наших способностей пропадёшь, — ответил Ермолай.

Мари кивнула, соглашаясь. А Женька вспомнил преподавателей и они некоторое время обсуждали их привычки. Разговор давно перестал быть всеобщим. Больше говорили Мариэтта, Харламов и Сашка, а Женька задавал вопросы. Но ещё интереснее было то, что некоторых вопросов он так и не задал. Провожая его к машине, юноша спросил, отчего.

— Ты знаешь, я с разными людьми общаюсь, Ерёма. Некоторые разделяют мои взгляды, с ними мне легко. Но их интерес к школе и всем вам меня настораживает. Заметь, они подталкивали меня встретиться с вами, поговорить по душам. Но потом о встрече, я уверен, не спросят. Мысли читают, не иначе.

— Читает, скорее всего, кто-то другой, кого ты даже не знаешь. Ты, Женя, в роли наживки оказался. Понимаешь? Прекрасно. Я тебя как-нибудь в иллюзорный мир с собой возьму. В такой, что от реального не отличишь. Тебе надо самому увидеть, чем мастера Радуги занимаются.

— Ты серьёзно? — загорелся Женька. — Когда?

Юноша пока сроков назвать не мог. Следующим летом, скорее всего. Они договорились поддерживать переписку, и Шатохин укатил. О том, что его любопытные друзья и подарили ему джип, он сказать постыдился. Впрочем, вполне мог полагать, что об этом слышащие узнают и без его признания.

За столом, как легко можно было догадаться, обсуждали Женьку. Мари куда-то звонила, а центром разговора стала Вика. Сейчас ей объясняли, отчего в Школах Радуги столь серьёзно относятся к безопасности.

— Ермолай Харламов, — торжественно заявила Мариэтта, закончив разговор, — могу вам ответственно заявить, что вы гений! Экспромт с обещанием визита в общий мир — это наилучшее решение ситуации. Теперь Женьку его наставники целый год трогать не станут, будут ждать обещанного. За год о его приятелях много чего станет известно…

Вика поинтересовалась, действительно ли он собирается выполнить обещание. Пришлось признаться, что для этого нужно, чтобы группа открыла свой общий мир. Тогда он сможет сам исполнить обещанное. В ином случае придётся просить ещё кого-то, то ли ребят из группы Дружинкина, то ли Куткова: Реденл по степени своей реальности вполне соответствовал обещанию.

Второй раз в жизни новобрачные летели над тайгой на вертолёте. В этот раз — вместе. После визита Шатохина администрация школы предпочла перестраховаться и отправила молодожёнов в лес неожиданным маршрутом. Вертолёт подобрал их на расстоянии пары километров от Ручейного и сейчас нёс в Богучаны. Весь нехитрый гардероб путешественников уместился в одном рюкзаке. Тайга сверху выглядела до предела монотонно, Ольга даже откинулась на спинку сиденья и прикрыла глаза. Внизу проплыла лента Ангары, летательный аппарат снизился, высматривая удобное место, пилот ткнул вниз пальцем и посмотрел на юношу. Тот кивнул головой.

Они спрыгнули на маленькую поляну с зависшей на высоте полутора метров машины, и вертолёт немедленно взмыл вверх. Через минуту его уже не было слышно.

— Мы, похоже, треть пути уже проделали, — оптимистично объявил юноша.

— Здесь пока ещё очень людно, давай побыстрее уйдём к северу, — попросила Аникутина и они быстро зашагали напрямик.

Ольга, выйдя замуж, оставила свою фамилию. Память об отце, о биологическом отце. Бордусей, чьей фамилии Харламов никогда и не знал, был ей отцом приёмным. Говорили, что шаман приходился ей дядькой — но внешнего сходства, как легко можно было заметить, между ними не существовало. Бордусей вообще не был чистокровным эвенком, слишком многое в его облике напоминало типичного славянина, а Ольга, несомненно, была настоящей дочерью своего народа. Впрочем, у женщин так много значили причёска и головной убор, что иногда Ермолай и в этом не был уверен.

На второй день пути, едва они переправились через речку Ельчимо, он спросил, не чувствует ли она своих родичей. Но было ещё рано. Их ещё ждали реки: Бичилей, Левая Бедоба, потом сама Бедоба. Их нужно было преодолеть, выйти к реке Иркинеева и только там дочь шамана смогла бы точно определить, где расположилась её родня.

— Я думал, когда ты одна в лесу, то чувствуешь человеческое присутствие острее.

— Я всё окружающее чувствую острее, не выделяя человека специально. Мой народ всегда жил лесом, для нас деревья, ручьи, птицы и животные не менее важны. А твой народ пахал землю, запрягая лошадей, пас и доил коров и так далее. У нас разный исторический опыт, да и менталитет тоже.

Дочь шамана старалась его убедить, приводя классические аргументы, хорошо Ермолаю известные. Но глубинной убеждённости в ней не было.

— Оля, менталитет, конечно, штука серьёзная, но ты училась в русской школе, читала русские книги, даже замуж за русского парня вышла. Да и год в Школе Радуги тоже бесследно не прошёл. Ты уже не сможешь стать лесной шаманкой, тебе этого будет мало.

— Ты полагаешь, наши шаманы далеки от Пути Радуги? Не всех из моего народа берут в школы, не всех и наши старшие посылают в испытание на Край, но любой охотник может почувствовать оленя или медведя за пятьсот шагов. Для этого надо вырасти в лесу — не в деревне среди леса, а просто — в лесу.

Они ловили рыбу в реке голыми руками. Супруга подманивала птиц, а Ермолай сбивал их на землю мысленным ударом. Встречного медведя дочь шамана приветствовала певучей фразой на своём языке, и тот, коротко взревев, свернул в сторону. Харламов вскоре тоже начал чувствовать вокруг себя всё живое. Ночью, в палатке, ему казалось, что вокруг него бродят тени бесчисленных предков зайцев, белок и медведей. Но знакомых каждому эвенку духов не было. Супруга тоже удивлялась — она вообще не могла раньше представить без них родной лес. Получалось, муж был прав — она перестала быть эвенкийской шаманкой, становясь мастером Радуги.

Они не спешили. Делали небольшие переходы, выбирали удобную дорогу. Оба чувствовали рельеф местности на пару километра вокруг, а Ольга иногда — на целых шесть.

— Не знаю, сохранится ли эта способность в общем мире, который нам положено открыть, — призналась она, когда муж поразился её талантам.

— Вроде в общем мире наши способности сохраняются?