Простая Душа - Вадим Бабенко

Каждый понял: так оно и будет. На катере стояла тишина, нарушаемая лишь ровным тарахтением мотора. Через двадцать минут они переплыли реку и стали петлять по протокам среди бесчисленных островков. У одного из них катер вдруг нырнул в камыши, спугнув большую цаплю, и вскоре причалил к шатким деревянным сходням. Тут, очевидно, когда-то была турбаза или дом отдыха одной из окрестных фабрик, разорившейся и брошенной после распада Союза. Сквозь сосны виднелись останки коттеджей – карточные домики из дырявой фанеры. Среди них бродили две собаки, а у самой воды стояла будка сторожа – строительный вагончик допотопных времен, вкопанный в землю и просевший на один бок. Рядом с ним можно было представить дряхлого пропойцу с берданкой, но там стоял высокий, широкоплечий тип с оттопырившейся полой рубахи и, ухмыляясь, смотрел на приехавших. «Прибыли, – констатировал он. – Что-то вас много».

«Много не мало, – угрюмо откликнулся бритоголовый, – в хозяйстве пригодится. Поосторожней с ними – тот, в галстуке, чудит немного. – И потом прикрикнул на пленников: – Не зевать, не на курорте. Выгружаемся – поплавали и будет».

Все сошли на берег, с трудом балансируя на прогнивших досках. Вид у захваченных был несколько оторопелый, но, в целом, они уже начали приходить в себя. Тимофей смотрел себе под ноги и о чем-то напряженно думал; Николай с Елизаветой, казалось, так и не смогли пока поверить, что все происходит на самом деле; и лишь Фрэнк держался с таким видом, будто случившееся полностью соответствовало его ожиданиям. «Послушайте!..» – начала было Елизавета, но на нее даже не оглянулись. Лишь Царьков поднял наконец глаза и сказал тихо: – «Подожди, Лизка, эти, думаю, не при делах», – на что старший из бандитов, до того молчавший, саркастически хмыкнул и покачал головой.

«Ну, двинули», – скомандовал кто-то, и вся группа зашагала вглубь острова, петляя по узкой тропе меж высоких сосен и зарослей ежевичника, над которыми жужжали пчелы. Сосновые иглы скрипели под ногами, пахло хвоей и речной водой, потом кроны сомкнулись над головой, и на тропе потемнело, как в сказочном лесу. «Не отставай, красотка», – обернулся к Елизавете широкоплечий с оттопыренной рубахой и глянул на нее с интересом, только что не цокнув языком. «Столичная, сразу видно», – прибавил он, но Бестужева, не удостоив его взглядом, поравнялась с Тимофеем и пошла рядом с ним. Тропа вскоре вывела их на большую поляну, где стоял новый добротный сруб. На нем красовалась надпись «Администрация», вокруг бегала еще одна собака, которая, завидев людей, поджала хвост и юркнула прочь. «Вэлкам хоум, – широкоплечий продолжал дурачиться. – Сейчас отопру и загрузим, как селедок».

«Не болтай, Юрец, действуй давай», – недовольно одернул его бандит с бритой головой. Тот пожал плечами, распахнул дверь, лишь чуть-чуть повозившись с замком, и сделал широкий шутовской жест рукой: – «Прошу!»

По лестнице, начинавшейся прямо у входной двери, захваченных отвели вниз, в большую полуподвальную комнату, очевидно служившую бильярдной. Узкие окна под потолком были забраны решетками, в центре громоздился бильярдный стол, окруженный диванами, тянувшимися вдоль стен. В одном из углов, у барной стойки, была еще одна дверь, распахнутая настежь, за которой виднелся новенький рукомойник.

Один из конвоиров втащил в комнату большую упаковку питьевой воды. «Попейте водички, успокойтесь, – бритоголовый криво усмехнулся. – Сортир вон, у бара. Жратвы нет, ну да ничего, потерпите. Сидеть тихо, не дергаться – дверь крепкая, а снаружи никого, кроме нас. Если кто бузить начнет, успокоим без церемоний!»

Бандит замолчал, обвел пленников глазами, словно ожидая возражений, и вдруг подмигнул Елизавете, усмехаясь все той же кривой ухмылкой. «Не трусьте, вам плохого не сделают, все из-за этого, делового», – кивнул он на Тимофея и повернулся, чтобы выйти.

«Эй, орлы, а где ваш главный? – спросил Царьков ему в спину довольно-таки твердым голосом. – С кем тут можно потолковать, вообще?»

Бритоголовый вновь обернулся и смерил его взглядом. «Главный придет, – процедил он негромко. – Натолкуешься с ним еще, мало не покажется. Сиди пока, не рыпайся», – и вышел прочь, захлопнув за собой дверь, лязгнувшую замком.

Долгое время все молчали. Тимофей был замкнут и погружен в себя, остальные же, посматривая в его сторону, просто не знали, что сказать. Елизавета Бестужева отошла к стене с окнами наверху и внимательно рассматривала стекла, Николай ковырял кожаную обивку дивана, а Фрэнк, открыв бутылку с водой, сидел, уставившись в одну точку и делая время от времени короткий глоток.

«Невзначай – как палец в патоку, – произнес наконец Царьков. – Ничего не скажешь, влипли по полной. Вот она, мышеловка, и дверца захлопнулась, но я не понял – а где приманка? Что-то я не помню никакого сыра – я ведь вообще не разевал рот на чужие куски».

«Да, даешь ты, – Николай глянул на него исподлобья. – Ты нас специально с собой потащил? Как прикрытие или что-то вроде? Так не делают – если уж знал, что за тобой охота».

Елизавета вздрогнула и обернулась, а Тимофей отчаянно замотал головой. «Ни сном, ни духом! – сказал он с жаром и повторил вновь: – Ни духом. Нет на меня охоты, все у меня тут схвачено в лучшем виде. Я даже денег никому не должен, да и мне тоже, если подумать».

«Да ладно, – махнул рукой Крамской, – чего теперь-то считаться. Они ж тебя знают, видно сразу, а мы им – до одного места».

Он вскочил с дивана и стал ходить туда-сюда, заложив руки за спину. Прямо, как птица-секретарь, – подумала Елизавета, обернувшись, и рассмеялась коротким нервным смешком. Царьков посмотрел на нее с удивлением и сокрушенно вздохнул.

«Они-то знают, да я их не знаю, вот в чем беда, – сказал он глухо: – Жив останусь – разберусь конечно. И медведя, как говорится, бьют да учат… Зря ты наезжаешь, – добавил он, обращаясь к Николаю. – Я так не подставляю, привычка не моя. Вы мне, ладно, чужие, но Лизка-то своя – и она тут же, наравне… Или и ты думаешь, что я тобой прикрылся?» – спросил он вдруг Елизавету.

«Что ты болтаешь, – негромко сказала та и подошла к нему. – Не глупи, я за тебя. Вместе пришли – вместе и уйдем, как в кино».

«Мне-то поверите, что мы не догадывались ни о чем? – повернулась она к Николаю с Фрэнком. – Просто ехали жениться, а эти – как гром с ясного неба».

«Гром не из тучи, а из навозной кучи, – проворчал Николай. – И откуда тут у вас в провинции такие страсти? Что, Фрэнк, похоже на Голливуд?»

«А я и ему верю, не только невесте, – сказал вдруг Фрэнк Уайт. – Хоть еще сегодня я вообще зарекался верить русским. Ты, Лиза, права, вместе уйдем, и Тимоти, по-моему, не врет».

«Ну не врет, так не врет, – Николай пожал плечами. – Раз не знал, так и запишем. Жаль только, что свадьба откладывается».