Девять королев - Пол Андерсон

– Кажется, мы уже обсуждали этот вопрос, – спокойно ответил Грациллоний. – Ис не может позволить варварам губить цивилизацию, которая питает и наш город. Мы сумели предотвратить большое бедствие – удивительно малой ценой.

– И все же цена уплачена! И мне не верится, что в том была необходимость. К чему нам враги в племени, с которым мы вели выгодную торговлю?

– И будем торговать впредь! Эти племена уважают только силу, и отныне у них прибавится почтения к Ису, – Грациллоний вздохнул. – Если речь о политике, следовало бы собрать всех суффетов.

– Нет, – пророкотал Сорен. – Политика подождет. Честно говоря, повелитель, я думаю, здесь ты прав. Речь о другом. Ты не забыл, в чем первейший долг короля Иса?

Грациллоний кивнул.

– Король – высший жрец и в каком-то смысле воплощение Тараниса. Верно. Но вам известно, что этот король – еще и префект Рима.

– Он вам не Колконор! – выкрикнула Дахилис. Все взгляды обратились на нее. Женщина покраснела, но расправила плечи и смотрела вызывающе.

Грациллоний улыбнулся.

– Спасибо, милая, – и продолжал: – Позвольте напомнить почтенному собранию: я с самого начала не скрывал, что намерен переменить многое в соответствии с велением времени. И вы дали на то согласие. Жизнь показала, что вы не ошиблись, доверившись мне.

– Это дело прошлое, – заявил Сорен. – А сейчас пришло время тебе исполнить священный долг.

– Я с радостью исполню все, что позволит Митра. В густой бороде Сорена блеснул оскал.

– Почему же ты отказываешься возглавить ритуал благодарственной жертвы?

– Я уже объяснил жрецу, который был у меня вчера вечером, – накануне к Грациллонию явился один из суффетов, который, не оставляя своих светских обязанностей, в то же время был посвящен в некоторые таинства и допущен к ритуалам Тараниса. Оратор, по традиции, устранялся от жреческой службы. – Следовало известить меня заранее, – упрекнул Грациллоний. – Тогда я не назначил бы на этот час другого дела. Но теперь мой святой долг исполнить его, а вашу церемонию тоже нельзя отложить. Но ведь мое участие в жертвоприношении не обязательно. Жрец займет мое место. Что до меня, уверен, бог не захочет, чтобы ему служил человек, который забыл свой долг мужчины.

– Что же это за долг такой?

Вот теперь – держись, подумал Грациллоний, собравшись, как солдат перед битвой. Спокойно ответил:

– Вы, может быть, заметили, что среди нас нет Квинта Юния Эпилла, моего наместника. Он пал, защищая Ис. Как и я, он почитал Митру. Сегодня он получит погребение, достойное его заслуг.

Сорен прищурился.

– Некрополь давно закрыт.

– Я и не собирался оставить его в некрополе или выбросить на корм угрям. Не таков обычай Митры. Он будет покоиться на мысу Ванис, откуда видна его родная Британия, и вечно хранить эту землю.

Галликены ахнули в один голос. Только Дахилис знала заранее, да Бодилис промолчала, но и она явно встревожилась.

– Нет! – пронзительно выкрикнула Виндилис. – Запрещено!

– Ничего подобного, – огрызнулся Грациллоний. – Там общинное пастбище. Одно надгробие никому не помешает. Достойный памятник защитнику Иса.

Ханнон медленно процедил:

– По-видимому, короля, моего повелителя, ввели в заблуждение. Некрополь закрыт не только потому, что занимал земли, потребные для живых. Воды оттуда стекают в море. Почему, ты думаешь, мы вывозим содержимое выгребных ям, вместо того чтобы вывести клоаки в залив? Чтобы не прогневить Лера осквернением Его вод. Моряки вдали от берега молят его о прощении прежде, чем облегчиться. Океан принимает чистый пепел павшего короля, но Его рыбы не станут есть гнилую плоть!

– Одна могила высоко над морем не…

– Прецедент! – перебила Ланарвилис.

Квинипилис подняла свой посох и предложила:

– Нельзя ли похоронить твоего друга подальше от моря? Уверена, любой землевладелец разрешит положить его в своей земле и будет почитать себя счастливым. И его потомки станут чтить могилу героя.

Вот он, камень преткновения! Предложение королевы вполне разумно. Грациллоний избрал место для могилы, поддавшись порыву – ему хотелось как-то вознаградить доброго старого вояку за ферму, которой ему никогда не видать. Только когда он объяснил Дахилис, почему жрец удалился в таком возмущении, жена напомнила ему о запрете, о котором Грациллоний просто забыл. Но теперь поздно отступать. Брошен вызов его власти и достоинству римского префекта.

– Я дал обет перед лицом моего бога, – заявил Грациллоний, – и не нарушу его. Эпилл будет покоиться в земле, освященной его кровью. И это не создаст прецедента. Я объявлю, что одним его памятником будет почтен каждый, кто отдал жизнь за Ис.

Он скрестил руки на груди – под Ключом.

– Такова моя воля. Обдумайте это, почтенные, – голос короля звучал очень спокойно, он не сделал ни малейшего движения в сторону железной шеренги легионеров.

Говорить больше было не о чем. Ханнону, так же как Грациллонию, хотелось избежать открытой конфронтации. Собравшиеся один за другим неохотно кивали в знак согласия.

Успех опьянил Грациллония. Ему хотелось порадовать и других, вернуть их дружбу. Он поднял руку.

– Позвольте поделиться с вами радостной вестью: королева Дахилис понесла дитя.

Женщины зашептались, но казались не слишком удивленными. Бодилис и Квинипилис, сидевшие рядом, обняли подругу.

Грациллония обуревали добрые чувства. Что прошло, то прошло. Колконора заманили в ловушку? Боров не заслужил ничего лучшего! Нечего думать об этом и тем более портить жизнь себе и другим.

– Слушайте далее, о ее Сестры! – продолжал Грациллоний. – Воистину, мне случалось пренебрегать своими обязанностями, но когда приблизится ее срок и она станет запретной для меня – о, тогда мы сойдемся с вами поближе.

Виндилис вздрогнула, как от удара. Фенналис фыркнула, Квинипилис нахмурилась и чуть заметно покачала головой. Бодилис прикусила губу. Ланарвилис и Форсквилис побледнели, как мраморные статуи. Малдунилис и Иннилис, кажется, приняли его заявление как должное, и только Дахилис сияла – бедняжку до сих пор мучила совесть, что король из-за нее обделяет других Сестер. Грациллонию пришло в голову, что он сказал что-то не то – и сказанного не вернешь.

Закат раскрасил небо над океаном в багрец и золото. Вода под утесом светилась, мерцала. Приглушенно гудел прибой. Ветерок ерошил траву на мысу Ванис. Он прилетел с севера, принес с собой прохладу, морскую соль и, может быть, запах полей Британии…

Шестеро легионеров подняли гроб и опустили его в могилу. Отдали салют, развернулись и строем ушли к городу.

Это были христиане – они уже отдали последний долг командиру. Четверо остались у могилы: митраисты Грациллоний, Маклавий и Верика, а с ними Кинан, предложивший свою помощь.