Русская елка. История, мифология, литература - Елена Владимировна Душечкина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Впечатлениями о новогоднем празднике, устроенном в 1940 году в Опочке Псковской области, делится в своих воспоминаниях Виктор Русаков, живший в маленькой деревушке неподалеку от этого городка. Его мемуары сохранили для нас ряд особенностей новогодних праздников тех лет. Пригласительные билеты на районную елку выдавали только лучшим учащимся деревенских школ:
Меня и одноклассника моей сестры Егора Павлова, жившего в Кустове, пригласили, как лучших учеников школы, на районный новогодний утренник в Опочку. Получив от учительницы пригласительные билеты, отпечатанные на пишущей машинке, мы еще в полдень отправились в город, хотя знали, что праздник елки будет вечером.
Мальчиков встречают «две молодые, по-городскому одетые женщины, обе коротко остриженные, в одинаковых темно-серых костюмах». «Идите, раздевайтесь, — сказала… с улыбкой светленькая, — скоро начнем веселиться…» Первая в жизни елка вызывает у ребят чувство изумления и восторга:
Минут через десять распахнулась дверь в зал, где стояла огромная сверкающая елка. Такой красавицы мы отроду не видали… То и дело слышались восхищенные возгласы осмелевшей детворы:
— Вот это да!
— Красиво-то как!
— А как такую большую елку из лесу привезли?..
Праздник начался хороводом вокруг елки, который организуют молодые женщины в серых костюмах. Затем дети читают стихи и хором поют песенку «В лесу родилась елочка…». Под конец появляется Дед Мороз с подарками — «самодельными кульками с румяными яблоками, дешевыми конфетами и ароматными пряниками — их в деревне почему-то называли гороховыми» (названные здесь «самодельные кульки», а также описание их содержимого являются характерной деталью времени: в качестве новогодних гостинцев дети получали самые дешевые и доступные в провинции сласти). Чтобы кто-нибудь не остался обделенным, подарки Дед Мороз раздавал по списку. Устроительницы не всегда справляются со своими обязанностями; дети, не привыкшие к таким мероприятиям, чувствовали себя стесненно и неловко, нарушая программу. Русаков пишет, что, когда при раздаче подарков назвали его фамилию и ему предстояло перед получением своего кулька исполнить какой-нибудь номер, мужество покинуло его, и он был не в состоянии прочесть ни строчки. Устроительницы растерялись, а «десятки ребят с недоумением смотрели то на них, то на меня и, вероятно, думали, что подарочного кулька мне теперь не видать». Но кончилось все благополучно: пакет почти насильно всунули мальчику в руки. Несмотря на конфуз, первая в жизни мемуариста елка в Опочке навсегда осталась в его памяти прекрасным событием детства:
Так и закончилась самая памятная для меня елка. Даже горький привкус непродолжительной обиды на славных молодых опочанок в темно-серых новогодних костюмах не мешает мне и сегодня считать тот январский день предвоенного года одним из самых счастливых дней моей жизни [см.: {376}: 73–78].
«Мы весело пляшем у елки большой»
Наряженное еловое дерево стало обязательной принадлежностью не только советского праздника Нового года, но и советской жизни вообще. Связь елки с Рождеством была предана забвению. С приближением очередного Нового года в центральной и местной печати появляются заметки под названием «Скоро елка», где сообщалось о развернувшейся в городах и колхозах подготовке к детским елкам. В передовых статьях новогодних выпусков газет и журналов наряду с другими характерными приметами времени всегда называется и елка. Так, например, в первом номере журнала «Смена» за 1938 год сообщается:
Начался 1938 год. В ночных сменах 31 декабря 1937 года стахановцы боролись за первые производственные победы третьей пятилетки. Вдоль гигантской ленты границ зорко несли свою вахту пограничники. А в городах и селах огромной страны сияли огнями дворцы и дома трудящихся. Советские люди плясали и пели. Дети водили хороводы вокруг разукрашенных елок. И миллионы строителей коммунизма поднимали тост за главного архитектора стройки — за товарища Сталина, чье имя было у всех на устах в новогоднюю ночь [см.: {303}: 5].
«Думающий о нас» Сталин, встречающий Новый год в Кремле, как бы незримо присутствовал на каждом новогоднем празднике, о чем столь вдохновенно написал С. В. Михалков:
Новый год. Над мирным краем
Бьют часы двенадцать раз.
Новый год в Кремле встречая,
Сталин думает о нас.
Он желает нам удачи
И здоровья в Новый год,
Чтоб счастливей и богаче
Становился наш народ… [см.: {274}: 282]
И потому наряду с елкой на общественных новогодних праздниках в центре торжества непременно оказывается и портрет Сталина. Ведь именно к нему дети должны были испытывать чувство благодарности за елку, за наступление Нового года (который, вне всяких сомнений, будет еще счастливее, чем ушедший старый), и вообще — за счастье жить в Советской стране:
Мы весело пляшем
У елки большой.
На родине нашей
Нам так хорошо!
……………………
Мы весело пляшем,
Мы звонко поем,
И песенку нашу
Мы Сталину шлем. [см.: {191}: 29]
В праздничные дни образ елки не сходил со страниц газет и журналов. Его умудрялись использовать в любых ситуациях, в том числе и с целью патриотического воспитания молодежи. Еще в конце 1930‐х годов, в эпоху шпиономании, тема елки включалась в рассказы о поимке шпионов. В последнем выпуске журнала «Крокодил» за 1938 год был помещен рисунок М. Черемных «У елки на границе», где возле раскидистой ели с поднятыми руками на лыжах стоит шпион — в очках, в перчатках, в шляпе и в полосатых брюках. Напротив него — пограничник с ружьем наперевес. Рядом собака. Пограничник говорит шпиону: «Вам повезло, господин шпион! В 1938 году вы первый на нашем участке» [см.: {208}: 5].
В первом номере того же журнала за 1939 год напечатан рассказ Г. Рыклина «Дядя Ваня», где дети из деревушки, расположенной рядом с пограничной заставой, с нетерпением ждут прихода на школьный новогодний праздник любимого ими начальника заставы товарища Шевченко. Дядя Ваня, как они его называют, обещал принести елку, но почему-то задержался. Дети, пришедшие из соседнего села, взволнованно рассказали, как по дороге в школу они заметили крадущегося между елок шпиона и решили его захватить. Шпион, пожилой человек с седой бородой, сразу же сдался, и ребята повели его на заставу. Во время их рассказа в зал вошел «высокий старик, с белой
