Полет над грозой - Анна Бильченко

— Можно я вернусь? — шепнул Майкл.

— Ты ведь хотел знать? — с ядовитой мягкостью парировал Роджерс. — Все это до смерти весело, эти твои попытки проткнуть стальной лист карандашом. Хочешь ввязаться в гонку с высшими? Похвальная смелость… вот только мне кажется, что ты давно застрял на старте в ожидании, пока кто-нибудь наверху даст сигнальный выстрел.

— Как мне остановить Запредельного? Что он собирается сделать с Землей?

Роджерс тихо рассмеялся.

— Все, что творится сейчас в нашей неспокойной реальности, — сказал он, — представляет для нас, Майкл, кровный интерес.

— Но почему?

— Кровь, Майкл, все это кровь… Плюс интуиция, плюс жизненный опыт. Отправляйся домой. Просторы Черной эры хранят больше вопросов, чем ответов.

Подытожив сказанное типично высшей улыбочкой, Роджерс пнул ногой лопату, лежавшую на краю траншеи, в которой она и исчезла, будто в черной дыре.

— Подождите! — крикнул Майкл, когда ремень безопасности врезался в его плечо, заставив вспомнить о своем спящем теле.

— Снизошло озарение? — спросил Координатор.

— Тот Роджерс, что говорил со мной… — сказал Майкл, хватаясь за обрывки сумерек. — Он знает, кто он? Знает, что он всего лишь ваша часть?

— О, да… — наигранно вздохнул Роджерс. — Увы, но в силу технических тонкостей мне пришлось быть с ним откровенным и разубедить в том, что его мысли и поступки самостоятельны. С тех пор он слегка повредился рассудком, но все равно приносит пользу…

Очертания Роджерса стали медленно расплываться, втолкнув в рамку сна совсем другое полотно. На землю ложились сотни теней. Они скользили по блеклой траве, увядшей от нескончаемой вереницы страданий и слез. Сотни одинаковых крестов сливались в идеально ровные ряды, протянувшиеся до самого горизонта и уходившие прямо в небеса — или в ад. Редкие деревья тонули в тумане; их влажные листья серебрили сотни невидимых лун — холодных, как прикосновение смерти, блуждавшей среди памятников тем, кого она сравняла с землей. Здесь не было ни цветов, ни свечек, — ничего, что бы нарушило монотонность пустыря, где воинов хоронили с оружием, а надежды — с горькой правдой поражений.

Одинокие, неподвижные фигуры были скрыты туманной дымкой. Тусклые отблески серебристого света изредка касались их погон. Майкл пытался вглядеться в лица, но не мог их различить: истинная сущность этих людей никогда бы не прорвалась сквозь серость и одинаковость, которая царила вокруг и в их душах. Он отвернулся — и увидел, как из тумана, больше походившего на дым, появилось еще несколько человек. Четыре силуэта вырисовались на фоне темноты серыми, монотонными красками. Смазанные черты делали их похожими на безликих призраков, сопровождавших души умерших в обитель пепла — или безумно прекрасных облаков. Они несли гроб; Майкл следил за ними до самой могилы, черневшей ровным, прямоугольным отверстием в сырой земле. Призрачные солдаты опустили свою ношу и медленно растворились в тумане, подступавшем со всех сторон, въедавшемся плесенью в мрачное полотно этой полуживой картины. Майкл шагнул вперед, даже не почувствовав, как его нога коснулась земли. Он заглянул в гроб — и липкий испуг коснулся его сердца.

Это был Эксман.

Майкл дернулся назад, но не смог сдвинуться с места. Лицо генерала сковала бледность, заглушив краски ушедшей жизни; пряди волос чернели на мраморно-бледном лбу. Рука Эксмана лежала на груди, чуть ниже сердца, и на пальцах тяжелым блеском сверкала свежая кровь.

Туман отступил от призрачных фигур по ту сторону могилы. Их лица всплывали одно за другим, словно полузабытые воспоминания: здесь были Майне, Хьюз, Ричардс… Бесцветные черты сковала застывшая, пугающая молодость. Новые лица, незнакомые Майклу, медленно всплывали на фоне белоснежных крестов. Навечно замершие в страхе, изумлении, ярости, они походили на неумелые декорации к трагической сцене, которая разворачивалась перед ними. Взгляд Майкла скользнул в сторону — и застыл на стоявшей поодаль одинокой фигуре. Казалось, страх покинул свою обитель в кромешной тьме и обвил этого человека черными, змеиными кольцами. Опираясь на лопату, по колено в кладбищенской грязи, Стил сжимал рукоятку складного ножа, и его взгляд пронизывал Майкла своей прозрачной холодностью…

— Сэр, мы на месте.

Майкл вздрогнул, проснувшись в кабине "Гидры". Они уже летели над Лондоном. Направив пилота к одному из пригородов, Майкл задумался о том, что ему пришлось пережить по ту сторону сна. "Поддельный" Роджерс, занятый крошками и блюдцами, произвел на него гнетущее впечатление. Сначала Майклу показалось, что его странное поведение — всего лишь очередная выходка высшего, но коварство подобных манипуляций не могло не настораживать. Если люди — а, точнее, марионетки с вживленной частью чужого сознания — и правда не догадывались о том, что собственные мысли и побуждения внушаются им "свыше", тогда они становились идеальным оружием, готовым соперничать с убойной силой "SNA". Ни одна проверка мыслительного потока не смогла бы выявить, что такой человек действует по чужой указке. "Живые роботы" могли быть везде — в армии, в Научном Центре, даже в командовании КС — и в решающий момент, услышав сигнальный выстрел, поставить под угрозу жизнь миллионов…

Взмыв над нестройными крышами, "Гидра" исчезла вдали маленькой светящейся точкой. Ночь была жаркой и душной, но у Майкла не осталось сил, чтобы создать тоннель. По окончании Поздних войн этот район восстановили лишь наполовину, поэтому подлетать к самим зданиям было по-прежнему опасно — могла сдетонировать забытая всеми "воздушная мина" или какое-нибудь самодельное устройство. Майкл направился к пустырю, проходя мимо заброшенных домов и складов. Пробитые стены, окна, заложенные кирпичом, полуразрушенные фасады за грубыми мотками колючей проволоки, — все было в точности таким, как в его давних воспоминаниях, остывших под наплывом новых, взрослых проблем.

Он вспомнил о Дженни. История со Старром воскресила в его памяти все то, что он хотел забыть, но хранил с прежней трепетностью, словно надеясь, что бледный образ может ожить и протянуть ему руку над черной бездной прошлого, в которую он падал каждой ночью, скованный цепью сна. Они познакомились во время перелета с наземной базы на орбитальную станцию. Он был пилотом боевой "Гидры"; она служила на линкоре "Скайлер", гордости космического флота. Всех тех, кто оказался в тесном транспортном корабле, ожидал фронт, многих — скорая смерть; словно предчувствуя это, пилоты хранили мрачное молчание. Но Майкл не мог не заговорить. Она сидела совсем рядом; серый берет едва скрывал ее длинные светлые волосы, а в глазах замерла отстраненность человека, готового принять свою нелегкую судьбу. Чем дольше длился их необычный разговор, за несколько часов до фронта, смертей и опасностей, тем сильнее он ощущал, что им владеет новое чувство, так не похожее на простую влюбленность. Потом были встречи в коротких промежутках между боевыми вылетами, снова вылеты и снова встречи, отчаянные попытки продлить недолгое счастье…