Eurocon 2008. Убить Чужого - Андрей Синицын

– Накинулся на Бернара, разбил ему бровь. Буйствовал. Если бы Татьяна не догадалась стянуть его бластер… не знаю, не знаю. Я вколол ему сильное успокоительное, пусть поспит.

Я не поверил ушам.

– Скотт? Бернару?

– Вот именно.

– Когда это случилось?

– Сразу, как они с Татьяной вернулись на борт… Дай пройти, ладно?

Он устремился в медотсек, а я направился в кают-компанию. Все, кроме Фрица и Скотта, были в сборе. Обсуждалось происшествие.

– …заметила, что он какой-то странный, – объясняла Татьяна так, будто оправдывалась. – Мы спускались с каменной веранды… то есть я думаю, что это была веранда, а на самом деле бог ее знает… он лез первый и ни разу не подал мне руку. Я могла оступиться и покатиться вниз, а он даже не догадался подстраховать. Совсем на него не похоже. Отвечал невпопад, а больше молчал. Один раз засмеялся, неприятно так… Потом спросил, сколько денег, по моему мнению, нам отвалят за открытие. И вновь замолчал. Я связалась с Бернаром и соврала Скотту, будто командир приказал нам срочно возвращаться на корабль. Скотт послушался, ну а на корабле… сами видите…

Действительно, пластырь на левой брови Бернара сразу бросался в глаза.

– Фриц надеется, что это пройдет, – сказала Малгожата. – Просто временное психическое расстройство. Кибердиагност не показал ничего серьезного. Значит, все будет в порядке.

– Как скоро?

– Через сутки, а то и раньше.

– Ну хорошо, – проронил Бернар. – Если так и будет, то давайте вот о чем договоримся: на Земле об инциденте ни гу-гу. Надеюсь, все меня понимают. Не хватало нам еще, чтобы вместо Скотта прислали какого-нибудь… – Он не нашел нужного слова и замолчал.

Чего я никогда не хотел, так это командирской должности. Находясь на ней, любой нормальный человек просто вынужден для пользы дела идти против инструкций, законов и уставов. Бернар был прав. Он хотел сохранить экипаж в существующем – наилучшем – составе. Заикнись он о психическом срыве бортинженера – и привет, в следующий рейс мы пойдем без Скотта Ивана. И еще неизвестно, вернется ли он к нам вообще.

– А кстати, – вновь заговорил Бернар, прищурившись, – правила индивидуальной защиты вы соблюдали?

– Конечно, – не моргнув глазом соврала Татьяна, и все мы поняли, что это вранье.

– Имей в виду, если инцидент разрастется, тебе придется описать по минутам все, что вы делали в разведке и, в частности, на этой вашей веранде, – уточнил Бернар.

Татьяна выдержала его взгляд с замечательным простодушием, а я усмехнулся про себя. Понятно… Не только мы с Сильвией предавались утехам любви на памятнике инопланетной цивилизации. Та же мысль – возможно, немного извращенная, не стану спорить – посетила Татьяну и Скотта. А если так, то… То в принципе есть вероятность, что Скотт подцепил какую-то местную заразу.

Теоретически это возможно. Практически – крайне маловероятно. Туземные микроорганизмы приспособлены к туземным формам жизни и ни к каким иным. Да еще сильно специализированы внутри туземной биоты. Змеи не болеют гриппом, рыбы не мрут от ящура. Человек не подхватывает кошачью чумку. Что уж говорить о бациллах либо вирусах, чья эволюция шла по пути приспособления к абсолютно другим формам жизни! Опасность, повторяю, чисто теоретическая.

Но не сбрасываемая со счетов. К тому же наши находки давали основания думать, что неведомые аборигены Близнеца не так уж сильно отличаются от людей.

– В медотсек! – приказал Бернар Татьяне. – Полная диагностика. Повторяю: полная. Отчет – немедленно мне на стол.

– На блюдечке, – вздохнула Татьяна, покидая кресло. – Будет тебе отчет.

– Сильвия, проследи. Это приказ.

В первое мгновение никто не поверил своим ушам. Бернар, наш вечно уговаривающий Бернар вдруг заговорил командным тоном. Затем Татьяна зло фыркнула. Сильвия укоризненно покачала головой. Малгожата, кисло сморщившись, начала было:

– Послушай, а ты не слишком?..

– Не слишком, – отрезал Бернар и потрогал свой пластырь. – Если Скотт подцепил заразу, я хочу знать, кто еще инфицирован. И чем скорее, тем лучше. Выполнять!

Татьяна вышла, не глядя на Бернара, но демонстративно заложив руки за спину, будто арестованная. За ней, громко вздохнув, последовала Сильвия. Минут двадцать мы изредка перебрасывались ничего не значащими фразами, а больше молчали. Готов спорить, что каждого из нас холодком по спине обдала мысль: что, если это и в самом деле инфекция? И кто из нас уже заражен, но пока не ощутил симптомов болезни? И чем все кончится?

Положим, от кибердиагноста в режиме полной диагностики не укроется никакой сбой в работе организма. Жаль, что Скотту устроили лишь экспресс-проверку. Обязательно надо будет проверить его по полной программе. Но диагностика – это лишь одно, пусть очень важное дело, и совсем другое дело – лечение. От некоторых чисто земных хвороб до сих пор нет спасения, а уж от болезней инопланетных…

Такие мысли лезли мне в голову, и ждать других было бы странно. Я видел, как Фриц инстинктивно отодвинулся от Малгожаты. Червячок отчуждения начинал точить нашу спаянную команду.

Татьяна вернулась с торжествующим видом и, шлепнув перед Бернаром распечатку, уселась на свое место. Наш командир невозмутимо и очень дотошно просмотрел отчет.

– Чисто, – объявил он. – Гм… плоскостопие легкой степени. Насколько я разбираюсь в медицине, инфекционного плоскостопия не бывает. – Он улыбнулся.

Что ж, самый надежный способ загладить обиду, если извинения невозможны, – постараться свести все к шутке.

Малгожата тоже заулыбалась. Фриц придвинулся к ней и пихнул ее локтем. Она хихикнула. Я заметил, что и у самого меня рот до ушей. Что ни говори, а на душе стало заметно спокойнее.

– Предлагаю не расслабляться, – предостерег Бернар. – В течение суток каждый из нас должен пройти полную диагностику. Фриц, будь добр, займись Скоттом прямо сейчас. Глеб, – это мне, – помоги ему.

5

Скотт Иван – рослый парень. Вдвоем с Фрицем мы кое-как затолкали его расслабленное тело в камеру диагноста и запустили процедуру. И пошло сканирование сверху донизу.

Очень скоро взвякнул тревожный сигнал.

– «Метастазы», – прочитал Фриц, и глаза его полезли на лоб. – Рак?

– Допустим, – заметил я резонно. – Но это не то, что мы ищем. И где опухоль? В мозгу, что ли?

– Там ее нет. Ага, вот она где – под мышкой. Совсем маленькая, с фасолину.

– Ну ясно, это не то, – продолжал настаивать я. – Психические изменения ты этим не объяснишь.