В постели с Елизаветой. Интимная история английского королевского двора - Анна Уайтлок

20 марта 1582 г. Джона Пейна вывезли из Тауэра и доставили к шерифу Эссекса, чтобы далее препроводить на место суда в Челмсфорде.[839] Несмотря на уверения в своей невиновности и клятву, что «его ноги не касались, руки не писали и голова не изобретала никакой измены против ее величества», его признали виновным в государственной измене и приговорили к смерти. В понедельник 2 апреля его повесили, выпотрошили и четвертовали. К концу правления Елизаветы схожая участь постигла около 200 священников и мирян.

Когда над Лондоном тем летом пронеслась комета, в народе снова заговорили о том, что странное явление предвещает смерть «какого-то великого человека».[840] Елизавету, которая тогда находилась во дворце Ричмонд, фрейлины упросили не смотреть в окно, но она, «с храбростью, достойной ее великого положения», презрела их мольбы и, взглянув на свет, объявила: «Jacta est alea – жребий брошен».[841]

Глава 34

Враг не дремлет

Осенью 1583 г. Джон Сомервиль, богатый и знатный католик из Эдстона, начал вести регулярные и проникновенные беседы с человеком, который выдавал себя за садовника в имении тестя Сомервиля, Эдварда Ардена, шерифа графства Уорикшир. На самом деле «садовником» был Хью Холл, католический священник, которого тайно укрывал Арден. Как становится ясно из последующих судебных отчетов, Холл беседовал с Сомервилем о положении католиков в Англии, говорил, что законная наследница престола – Мария Стюарт, и ужасался безнравственности отлученной от церкви Елизаветы, незаконнорожденной дочери Генриха VIII.

24 октября, оставив дома жену и двух малолетних дочерей, Сомервиль отправился в Лондон. Через примерно 4 мили он остановился на ночлег в таверне в Эйно-он-зе-Хилл, где провозгласил, что намерен застрелить королеву из пистолета и «насадить ее голову на кол, потому что она змея и гадюка».[842] Сомервиль, католик и известный сторонник Марии Стюарт, давно находился под надзором. Его немедленно арестовали и через несколько дней допросили в лондонском Тауэре. После допроса стало ясно, что он – человек «слабого рассудка»; он несколько раз «впадал в безумие». Однако атмосфера в те дни была такова, что, помимо Сомервиля, арестовали его тестя Эдварда Ардена, его жену, сестру и тещу, а также священника Хью Холла. Сомервиля обвинили в государственной измене, его и его тестя приговорили к смерти. Ночью накануне приведения приговора в исполнение Сомервиль повесился в тюремной камере, что не помешало палачу отрубить ему голову и насадить ее на пику на Лондонском мосту – туда помещали головы всех, признанных изменниками, в назидание остальным.[843]

Через две недели в своем доме у верфи Святого Павла на Темзе арестовали Фрэнсиса Трокмортона, молодого католика. За ним давно следили, так как подозревали «посредством секретных сведений, предоставленных ее королевскому величеству, что он тайно передает письма королеве Шотландии». Теперь, в смятении, овладевшем всеми после ареста Джона Сомервиля, правительство решило действовать. Самого Трокмортона заключили в тюрьму, его дом обыскали и нашли немало компрометирующих бумаг, переписанных его рукой. В их число входил список безопасных гаваней «для высадки иностранных войск», имена видных католиков, на которых можно было положиться в случае иностранной интервенции, родословные, доказывающие права Марии на английскую корону, и ряд «пакостных памфлетов против ее величества, напечатанных за границей». Более того, «во время ареста его захватили врасплох» за составлением зашифрованного письма Марии Стюарт.[844]

Трокмортон служил тайным курьером; он передавал письма Марии французскому послу в Лондоне, Мишелю де Кастельно. Уолсингем знал, что Трокмортон регулярно наведывается в резиденцию Кастельно в Сейлсбери-Корт, рядом с Флит-стрит, так как посольство находилось под его бдительным надзором. У французского посла Трокмортон познакомился с тремя влиятельными участниками английского католического движения: лордом Генри Говардом, братом Томаса, 4-го герцога Норфолка, которого в 1572 г. казнили как предателя; Генри Перси, 8-м графом Нортумберлендом, чьего брата Томаса, 7-го графа, также казнили за измену в 1572 г.; и лордом Томасом Пейджетом, братом Чарлза Пейджета, изгнанника и известного сторонника Гизов.

В пятницу 15 ноября, когда Трокмортона увезли в Тауэр, Уильям Эрл, давний лондонский осведомитель Сесила, написал своему хозяину о том, что ему удалось раскрыть крупный международный заговор; в нем замешаны герцог Гиз, кузен Марии Стюарт, Фрэнсис Трокмортон и лорд Генри Говард. Как писал Эрл, «главной их мишенью служит ее королевское величество, которую Господь хранит ныне и будет хранить впредь, благодаря непоколебимой вере в Него. Герцог Гиз управляет всеми действиями, а папа должен пожаловать королевскую корону тому, кто станет мужем королевы Шотландии».

Трокмортона Эрл называл «весьма деятельным заговорщиком и врагом нынешнего государства». В письме, отправленном на следующий день, он добавлял: «…мир полон козней, ибо враг не дремлет».[845]

На допросе Трокмортон отрицал свое участие в заговоре и объявил, что ничего не знает об измене. Он утверждал, что бумаги, найденные в его доме, не его, а принадлежат одному из слуг. Так как Трокмортон упорствовал, его «вздернули» на дыбу в Тауэре по меньшей мере два раза, а затем он во всем признался. Его наняли передавать письма для испанского посла в Лондоне и от него; нанял его сэр Фрэнсис Энглфилд, видный католический изгнанник из Англии, служивший при испанском дворе; его давно считали «врагом номер один».

Затем Трокмортон раскрыл подробности заговора: народное восстание на севере Англии должно было совпасть с вторжением под руководством герцога Гиза, при финансовой поддержке Филиппа Испанского.[846] 21 мая 1584 г. Фрэнсиса Трокмортона судили в ратуше лондонского Сити и признали виновным в измене.[847] Он написал королеве, прося ее простить «необдуманную опрометчивость необузданной юности», но 10 июля его казнили в Тайберне. Он стал еще одним изменником, которого постигла смерть; такая же участь ждала еще многих. Как написала Елизавета французскому послу, «…более двухсот человек всех возрастов, которые, по наущению иезуитов, сговариваются убить меня».[848]

Трокмортон стал не единственным знатным католиком, за которым давно установили слежку. В ноябре Уильям Эрл сообщил Сесилу, что видел Чарлза Арундела, еще одного знатного католика, в новой парфюмерной лавке на Эбчерч-стрит. Он покупал там перчатки и духи. Арундел, как решил Эрл, намеревался «с их помощью отравить королеву, ведь у нее замечательно развито обоняние и она любит изысканные ароматы».[849] После «признания» Трокмортона и допроса других дворян Уолсингем и другие члены Тайного совета решили, что раскрыли крупный международный заговор, нацеленный на вторжение в Англию. Заговор возглавлял герцог Гиз, в нем принимали участие французский и испанский послы, Мишель де Кастельно и дон Бернардино Мендоса, а также знатные английские католики и католики-эмигранты. Хотя «дирижером» заговора был герцог Гиз, следствие привело к серьезному ухудшению в англо-испанских отношениях. Трокмортон особо подчеркивал, что Мендоса поощрял герцога в его желании интервенции. Мендосу, который давно был на подозрении у елизаветинского правительства, изгнали.[850] Ему не прислали замены, и впоследствии он стал важным союзником герцога Гиза.[851]