Песня светлячков - Дж. А. Редмирски

Это какая-то бессмыслица!

И вдруг я начинаю понимать, почему Брей написала мне такое письмо. И ее поведение во время свидания мне тоже становится понятно.

Глубоко дышу, пытаясь взять себя в руки. Даже закрываю глаза.

– Когда жизнь одного человека целиком вращается вокруг жизни другого человека, это слишком, – говорит Райен. – Я знаю чувства Брейел. Она считает, что без тебя она никто и ничто. Она без тебя жить не может. И это ненормально. Так не должно быть, и я хочу, чтобы ты об этом знал.

– Зато ты не знаешь, о чем говоришь, – огрызаюсь я. – Откуда у тебя такие сведения?

– От Брей.

Я запрокидываю голову и смеюсь. Потом склоняюсь над столом и упираюсь ладонями в его крышку, отделанную под дерево ценных пород. Недоверчиво смотрю на Райен и морщусь.

– А ты, оказывается, даже не знаешь, что происходит с твоей сестрой, – упрекаю я Райен. – Мне просто не верится. После всего, что было и через что Брей прошла… после ее попытки покончить с собой… после невыносимого житья рядом с тобой и вашими родителями… Вечно недовольный отец. Мать, которая ни разу не вступилась за свою дочь… – На лице Райен не дрогнул ни один мускул, и это распаляет меня еще сильнее. – Да, я оказался единственным, кому было не наплевать на Брей. Конечно, она говорит и будет говорить, что жить без меня не может. Иногда Брей даже в это верит. А ты, Райен, хочешь знать правду? Тогда я тебе кое-что расскажу. – Я отталкиваюсь от стола. – Ты видишь только часть картины, но не всю картину целиком. Ты видишь только то, что хочешь видеть. Ты сидишь слушаешь слова младшей сестры, но даже не пытаешься понять, что на самом деле с ней происходит и почему она так себя ведет. Вместо этого ты начинаешь винить меня и игнорируешь очевидный факт. А ведь если заглянуть глубже, окажется, что винить нужно не меня. Винить нужно тебя и ваших с Брей родителей. – Моя рука разрубает воздух. – Пойми, Райен: Брей больна. У нее серьезное психическое расстройство. И когда на нее накатывает, в этом не виноват никто: ни я, ни ты, ни даже ваши родители. Точнее, частично виноваты, поскольку когда-то, еще давно, не убедили, не заставили ее пройти курс лечения. Даже я в этом виноват. В прошлом году, когда случилась эта трагедия, я не должен был ехать с ней. Одна она не поехала бы. Так что этим бегством я лишь усугубил ее болезнь. – Я снова упираюсь ладонями в стол. – Но я хотя бы не знал, что с ее психикой не все в порядке. Узнал только во время нашего бегства. Я и понятия не имел, что еще подростком она наблюдалась у психотерапевта. Не знал, что в Южной Каролине она пыталась покончить с собой. Для меня это было чудовищным открытием. Я и подумать не мог, насколько глубоко затронута ее психика. А хочешь знать, почему вплоть до прошлого года я находился в неведении?

Стол получает от меня новый удар. Райен моргает и откидывается на спинку стула.

– Я всегда любил Брей такой, какая она есть. Я никогда не отталкивал ее. Я принимал ее со всеми ее странностями. Почему мое отношение к ней отличалось от отношения всех остальных? По одной-единственной причине: я любил ее. А ты, ваши родители и так называемые друзья лишь загоняли Брей в угол, потому что она не была похожа на вас. Вы не брали на себя ни малейшего труда ее понять… Со мной она чувствовала себя здоровой, поскольку мое отношение было для нее лечением. По крайней мере, когда у нее не случалось обострений. – Я замолкаю и глубоко дышу. Спокойствие. Мне нужно сохранять спокойствие. – Я намерен оказать ей помощь, в которой она нуждается. Если это даст результаты, я буду просто счастлив. Но Брей верит мне. Она любит меня.

Райен сглатывает и отводит глаза. Хочется думать, что пусть и частично, но она поняла, о чем я говорил. Поняла, что сильно недооценивала серьезность психического состояния Брей. Наконец поняла ошибочность собственной позиции.

Я помню каждое слово, которое говорил Брей, когда мы сидели на полу в том проклятом магазине и когда потом она стояла, приставив пистолет к своему подбородку. Я говорил, что готов умереть ради нее или вместе с нею. Я был готов тогда, я буду готов завтра, через год, через несколько лет. Если понадобится, я умру за нее или вместе с нею. Двое способны любить друг друга так сильно, что даже смерть не сможет их разлучить. Но я не верю и никогда не поверю, будто любовь двоих может быть чрезмерной. Мы с Брей чувствуем, что не можем жить друг без друга. Но когда один человек пытается покончить с собой якобы из-за другого, дело не только в том другом. Есть множество скрытых причин, заставляющих человека сводить счеты с жизнью. И другой, который видится единственной причиной самоубийства, не может становиться мишенью для обвинений.

Грустно, что я единственный человек в жизни Брей, который это понимает.

Да, я умру ради нее. Да, я умру вместе с нею. И сейчас, и в каждый последующий день. Но совсем другое, когда такой кардинальный шаг совершается не из любви и верности, а по причине депрессии и душевной болезни.

Я поворачиваюсь к Райен спиной и скрещиваю руки на груди.

– Брей сказала, домой она поедет со мной, – говорит она.

Мне хочется ударить эту самодовольную дуру. Я ее ненавижу. Ненавижу за то, что все мои слова она пропустила мимо ушей. Райен прислушивается лишь к тому, что приятно и выгодно ей, а все остальное отбрасывает.

– Если Брейел скажет, что не хочет ехать ко мне, я сама отвезу ее к тебе. Я всего лишь прошу тебя держаться на расстоянии и не вмешиваться. Прояви уважение к ее желаниям.

Слышу, как Райен допивает кофе, потом снова ставит чашку на стол.

Все-таки поворачиваюсь к ней, пробую говорить, но слова застревают в горле.

Раздвижная дверь с шумом закрывается за мной. Я выскакиваю на крыльцо и по бетонным ступенькам сбегаю вниз.

– Слушай, старик, это какая-то дерьмовая история, – говорит мне Митчелл.

Мы сидим у него в гостиной. Я заехал к нему после работы. Мой разговор с Райен состоялся несколько дней назад. Его я пересказал Митчеллу лишь в общих чертах, убрав все личные подробности.

– Я тут вспомнил один случай. Мы тогда учились в восьмом классе. Как-то после уроков Райен заехала за Брей. Они почти сразу начали ссориться. Собственными ушами слышал, как Райен ей бросила: «Покончила бы ты с собой. Всем бы легче стало». – (Не знаю, верить ли ему.) – Я тогда не придал этому особого значения, – продолжает Митчелл. – Братья и сестры еще и не такого наговорить могут.

Киваю, хотя меня коробит от слов Райен. Возможно, она действительно сказала это в запале, даже не подумав, какой удар наносит по психике Брей.