Банда - 2 - Виктор Пронин

- Ты ошибаешься, Таня. Ты глубоко ошибаешься. Все, что касается тапочек, можешь довериться мне.

- Здесь нет твоих тапочек, - повторила Таня.

- Будут, - твердо заверил Пафнутьев, подхватывая своп раздутый портфель и проходя с ним в комнату. - Уж если у тебя бывают гости, которые позволяют себе уходить в моих тапочках... Мы это исправим самым решительным образом, - он водрузил на стол портфель, довольно бесцеремонно сдвинув в сторону тарелочку с нарезанной колбасой, едва початую бутылку водки, неважной, между прочим, водки, в какой-то зеленой овощной бутылке, с косо пришлепнутой этикеткой, да и алюминиевая пробка, лежавшая тут же, выдавала чрезвычайно низкий уровень водки - покатая, непрожатая прессом, а буквы на пробке крупные, невнятные, еле пропечатанные. Чеченское производство. И только, отодвинув водку в сторону, Пафнутьев заметил легкое движение в сторонке. Глянув туда, он увидел, только сейчас увидел, что в комнате находится еще один человек. Коротко взглянув на него, Пафнутьев все понял в доли секунды. Светловолосый, с хорошими уже залысинами, парень пошиба был невысокого, хотя мнение о себе имел неплохое. Были на нем джинсы, видимо, купленные в молодости, джинсовая рубашка навыпуск, несколько поновее, а еще Пафнутьев в коридоре на вешалке заметил влажную кожаную куртку. Следовательно, парень пришел совсем недавно, едва успел водку открыть.

- Простите, - сказал он недовольно, но позы не переменил, остался полулежать в кресле, закинув ногу на ногу так, что анатомические особенности его коленок проступали во всех подробностях. - Если я не ошибаюсь...

- Таня! - заорал Пафнутьев, словно хотел обрадовать женщину. - Иди посмотри, тут у тебя в кресле что-то завелось...

Парень лишь улыбнулся. Он полагал, что и Пафнутьев пошиба невысокого пришел мужичок трахнуться на халяву. Так примерно он оценил странное положение, возникшее в комнате. И как все, кто общался с Пафнутьевым недолго, ошибся. Прежде всего, Пафнутьев пришел не на халяву, содержимое его портфеля позволяло ему чувствовать себя уверенно в любом доме России. Да и не только России. Кроме того, Пафнутьев знал Таню гораздо дольше и у него были основания полагать, что к нему она относится лучше, чем к этому тощеватому, лысоватому хмырю с костистыми коленками.

- Кто принес в дом эту отраву? - спросил Пафнутьев, взяв в руки овощную бутылку с водкой. - Кому жить надоело?

Таня вошла и остановилась в дверях, скрестив руки на груди. Легкая улыбка, которая всегда так тревожила Пафнутьева, заставляла начисто забывать о росте преступности в городе, гуляла по ее губам.

- Таня, - обернулся к ней Пафнутьев. - Ты знаешь, что это такое? Это нельзя не только пить, ее нельзя даже нюхать. Ты можешь не проснуться. Как хорошо, как хорошо, что я пришел вовремя! Слава тебе Господи! Прийти и застать холодный труп вместо прекрасной женщины... Это ужасно!

- Скажите, пожалуйста! - наконец, подал голос парень в кресле. Похоже, это единственное, что он мог придумать.

- Эту водку, или как там вы ее называете, делают не то чеченцы, не то азербайджанцы, а, скорее всего, пробравшиеся через границы курды в подвале дома, где живет один мой знакомый. Сами они ее не пьют. Только продают. Как ящик продадут, тут же на месяц из города исчезают.

- Ты его приглашала? - спросил парень.

- Кого? - обернулся Пафнутьев и своим вопросом смазал весь гнев тощего джинсовика.

- Таня, почему ты его не гонишь?

- Я слабее его.

- Гораздо, - заверил Пафнутьев и этим как бы объединился с Таней. Теперь они вместе отвечали на гневные вопросы парня.

- Дядя, - произнес парень, поднимаясь из кресла. - Мне кажется, ты ошибся. Приходи как-нибудь в другой раз... И по другому адресу. Мне кажется...

- Моя ты деточка! - воскликнул Пафнутьев, не скрывая радости. - Тебе кажется... Если бы я рассказал все, что кажется мне... Ты бы тут же наделал в штаны. Прямо сейчас.

- Хамишь, дядя! - угрожающе произнес парень и сделал шаг вперед, теперь его и Пафнутьева разделяли всего два метра.

- Да! - возликовал Пафнутьев. - Именно! Так редко представляется возможность откровенно и безнаказанно похамить, что упускать ее было бы преступно.

- Ты уверен, что безнаказанно?

- Да! - опять обрадовался Пафнутьев - Конечно! Именно! - он взял посрамленную и обесчещенную водку и поставил ее подальше, на пол, к окну.

- Слушай! Выметайся! - заорал парень, сокращая расстояние между ними еще на шаг.

- Таня, где мои тапочки? - полностью пренебрегая опасностью, Пафнутьев повернулся к парню спиной и, взяв со стола тарелку с нарезанной вареной колбасой и плавленым сырком, поставил ее на шкаф, потом подумав, задвинул тарелку подальше, к стенке.

- Таня, почему ты не скажешь ему, чтобы он выметался?!

- Паша, выметайся.

- Доволен? - повернулся Пафнутьев к парню. - Слышал? Она сказала мне, чтоб я выметался.

- И ты, Игорь, тоже выметайся. Уходите оба, - Таня, кажется, готова была расплакаться - Я вызову милицию, - крикнул Игорь и Пафнутьев понял это победа.

- Правильно, - кивнул он. - Лучше вызвать милицию. Отделение здесь недалеко.. Как войдешь в отделение, сразу направо - там кабинет майора Шаланды. Сразу к, нему. Так, скажи и так, господин Шаланда... Пафнутьев разбушевался. Он все поймет. Не забудь сказать адрес - он примчится сюда со всем отделением.

- Ну что ж, я так и сделаю! - парень гневно прошел мимо Пафнутьева и его длинные светлые волосы всколыхнулись за спиной Резко и зло он надел свою короткую курточку, не успевшую даже просохнуть, сунул ноги в какие-то безразмерные босоножки и вышел на площадку, с силой бросив за гобой дверь.

Таня вздрогнула от этого хлопка, закрыла лицо руками. И Пафнутьев увидел, как сквозь ее пальцы выкатились слезинки. Он подошел, постоял рядом. Потом осторожно коснулся пальцем ее плеча, а когда убедился, что ничего чрезвычайного не произошло, отнял руки от ее лица.

- Послушай, Таня... Если этот.., как его.

Если он так тебе уж дорог, я сам доставлю его сюда. Хочешь в наручниках, хочешь - без... И за водку извинюсь... Я даже готов рискнуть жизнью и выпить ее, лишь бы ты простила меня и позволила присесть на минутку, а, Таня?

- Ну нельзя же так, Паша!

- Согласен.

- Это же самое настоящее хулиганство!

- Статья двести шестая, часть вторая... От двух до шести лет без конфискации.

- Он сейчас приведет милицию... Начнутся допросы, протоколы... Паша!

- Не то ты говоришь, Таня. Спроси лучше, что случилось.

- Я видела... Все произошло па моих глазах.

- Таня, ты не поверишь... Я выжил. Не должен был выжить, по выжил. И ты единственный человек, которому я могу об этом рассказать, которому хочется рассказать...

- И это все я? - улыбнулась она сквозь слезы.

- Да, - ответил Пафнутьев. - Да, Таня, хотя я и сам с трудом в это верю.

- Сейчас сюда придет Игорь с толпой милиционеров, они заберут тебя и уведут в неизвестном направлении.

- С ними я разберусь, мне бы с тобой разобраться, - Пафнутьев открыл, наконец, свой портфель, вынул бананы, мандарины, поколебавшись, достал н водку. Кротко взглянул на Таню, словно прося прощение за невоспитанность, и поставил бутылку на стол.

- Думаешь, твоя лучше? - Таня отошла от двери и присела на край стула.

- Ровно настолько, насколько я лучше того хмыря! - самоуверенно заявил Пафнутьев.

- Не надо его так называть. Он не хмырь.

- А я?

- И ты не хмырь. С хмырями я не вожусь.

- А кто же я?

- Начальник следственного отдела в какой-то непонятной конторе. Если, конечно, тебя еще не повысили...

- Какой я начальник, - Пафнутьев сорвал нашлепку с бутылки, налил себе полстакана водки. - Какой я начальник...

- Ладно, - Таня положила ладонь ему на руку. - Рассказывай уже... Похоже, у тебя в самом деле что-то случилось? Или это все твои выдумки, чтобы проникнуть в дом, забраться в постель, нырнуть под одеяло...

- Глоточек выпьешь?

- Конечно. А то я не выдержу твоего рассказа. Наверно, кровь будет стыть в жилах?

- К счастью, да. К счастью, Таня, кровь осталась в жилах, там она и будет стынуть, - Пафнутьев снял галстук, расстегнул две верхние пуговицы на рубашке и лишь после этого, взял свой стакан и выпил водку до дна. - Не обижаешься?

- Ладно, Паша... Проехали. Пафнутьев протянул руку, потрогал ее волосы, на лице его возникло выражение озадаченности.

- Что-то не так? - обеспокоенно спросила Таня.

- Надо же... Мне казалось, что они у тебя жестче.

- Сколько же ты не был здесь?

- Жизнь, Таня... Целую жизнь.

- А вломился с таким гонором, будто на пять минут случайно отлучился. Что это было? Любовь? Ревность? Тоска?

- Это была истерика, Таня, - Пафнутьев привлек женщину к себе, опустил лицо в ее волосы. - Это была самая настоящая истерика, - повторил он и с трудом сдержался, чтобы не расплакаться. И подумал - Байрамов, Амон, Анцыферов... Они могут на уши стать, но меня этой ночью не найдут.

***

Анцыферов смотрел на Пафнутьева с немым ужасом, как можно смотреть на человека, которого только вчера похоронил, а сегодня он входит в твой кабинет. Прокурор даже схватился побелевшими пальцами за край стола - может быть, чтобы унять дрожь в пальцах, а может попросту для того, чтобы не соскользнуть под стол от тошнотной слабости. А Пафнутьев был беззаботен, на лице, его было обычное сонно-глуповатое выражение, готовое тут же смениться искренним восхищением перед умом, проницательностью или красотой собеседника. Он что-то говорил, пожимал плечами, разводя руки в стороны Анцыферов его не слышал. Он пытался осознать происшедшее, найти какую-то линию поведения... И не мог. А Пафнутьев основательно уселся к приставному столику, положил на него свою замусоленную папку и, наконец, замолчав, уставился преданным взглядом в лицо прокурору.