Шантаж - В. Бирюк

— Дык вот же, у меня жена привезённая, по сердцу выбранная.

— Ты против родительской воли пойдёшь?! Отца с матерью опозоришь?! Они ж сватов посылали, подарки отдавали, слова обещальные говорили. Поперёк обычая нашего, который с дедов-прадедов, пойдёшь? А девка твоя — тебе не жена. Сговора не было, в глухомани той и священника не сыскалось. А кого ты там вкруг куста водил, кому подол задирал… дело дорожное, молодецкое. Так что она тебе никто, давалка приблудная. Пусть живёт пока, прокормим из милости-то.

Привезённую девку, «пока не началось», жених использовал для разминки перед брачной ночью, а его матушка — для разминки перед организацией чистки котлов с применением будущей невестки.

Девка надеялась на лучшее, не сбежала в промёрзлый лес, не повесилась, не утопилась. Да и куда бежать? Полтысячи вёрст по морозу? Это купцу — сбегаю да обернусь за месячишко, а крестьянину полтысячи вёрст — тридевятое царство. Вот и станцевала она на свадьбе перед молодыми танец. Что-то вроде моего на Хотенеевой свадьбе. Только в отличие от меня — ещё и спела. Голос-то славный. И частушки получились… пикантные. Глуповатая и прыщеватая невеста только глазами хлопала. Отнюдь не Гордеевна, как у меня в Киеве было. Но и без неё нашлись… вразумители.

Вразумительницы. Тёща со свекровью переглянулись, перемигнулись. И пошли невестины братья честь сестрину защищать, да оборванку приблудную уму-разуму научать. Девка оказалась злая: нет чтобы просто полежать да потерпеть. Начала драться да кусаться, да милого своего на подмогу вызывать. Добрый молодец, ясное дело, помогать не пришёл. Да он и вовсе к тому времени ходить не мог — только падал. А девку принялись вразумлять нешуточно. Перебив ей постоянно мешающие мужским упражнениям ноги и подправив выражение на лице на более улыбчивое… До самого уха. Свадьбы на «Святой Руси» играют весело, широко. Долго. Потом завезли в лес, да и выбросили там в сугроб.

«Пути господни — неисповедимы». Кроме того, неисповедимы пути сущеглупых, душевнобольных и умалишённых. Именно такой персонаж и подобрал девочку. Кроме всего прочего, он считал себя знахарем, а был, если по-русски сказать, вивисектором.

Попытки сделать себе Галатею повторялись многократно в разных культурах и с различным инструментарием. Дедушка собирал девушке кости и сухожилия, сращивал, потом — ломал, резал. На всех стадиях — избивал и насиловал. Нормальный человек должен был сойти с ума. Что она и сделала — вообразила себя Мараной. Дела эти происходили не здесь, не под Елно. Так что подробности можно придумывать каждому на свой вкус — свидетелей нет.

Молва предположила, что девушка набралась у дедушки всяких гадостей и мерзостей, включая навыки врачевания, вызывания духов, колдовства и заговоров. Дедушку она успокоила. По общему мнению — совершенно особенно неестественным образом. А также — «доброго молодца», «невесту-разлучницу», всю их родню и полностью округу на сто вёрст. Мор здесь — раз в три-пять лет. Так что возможных примеров её деятельности для подтверждения достоверности рассказа — выбирай из множества.

Потом она перебралась в эти края, осела вот тут на болоте. Немножко кудесничала, чуток лекарствовала. А теперь вот, морщась от боли в ногах на каждом шагу, выбиралась на наших глазах из болота, опираясь на свою железную палку (Сухан был прав — есть у «лося» железный посох) и таща на спине здоровенный мешок. Хорошо бы чтобы там — не отрава для нас всех.

Я старался быть вежливым, устроить даму поудобнее. Чарджи чётко, как только разглядел её улыбочку, отодвинулся за дистанцию вылета сабли. Я уж думал он пешком пойдёт. Ошибся я — пеший торк, явление ещё более редкое, чем ведьма на телеге. Гостимил не мог бросить свою кобылку. Но с передка слез и шёл с поводьями сбоку телеги. А нам с Суханом… так нелюди ж мы, чего нам боятся? Что нам — на одной телеге с живой смертью проехаться — внове? Поехали.

По прибытии на место первым делом пришлось отбиваться от рябиновских мужичков и местных зевак. Ещё бы: «саму Марану в город притащили! Нехристи, ироды, весь народ православный под беду подведут!». На рябиновских-то я рявкнул да у толстого насчёт головушки его спросил. Помогло — эти-то рассосались быстро. А вот местные…

Шуму всё больше. Зеваки уже и не зевают, а скалятся. Чарджи начал у ворот «ногти чистить» — не помогает. Уже и Ноготок с секирой… рожном из носу «козу выковыривает». Уже и Сухан с еловиной — косяк подпирает, и даже я со своей маломеркой. А народ — с длинномерками — дубьё откуда-то появилось. Народу всё больше, хай всё громче… Но органы охраны правопорядка на «Святой Руси» есть. И они функционируют. Хотя задержка у них… хоть акушерку вызывай. Вызывать не пришлось — сама пришла. Сам. Давешний толстый десятник со своей командой. Посмотрел, по-бурчал под нос. Я и половины слов его не понимаю. Что-то типа:

— А чевой-то у вас тут? А чегой-то вы здесь? А почемуй-то лопухам придорожным солнце ясное застили? Вы чего, ватого-этого, дети мои, поскольку я вашу маму хорошо знал, хлорофиллу образовываться препятствуете? Не хорошо это, не по-людски, не по-божески. Подрыв, внуки мои, поскольку я и бабушку вашу интимно помню, урожайности и обороноспособности. Идите-ка вы к детушкам своим, к козлятушкам, поскольку ничего другого от вас получиться не может. А мы тут будем экологию восстанавливать. Окружающую среду по четвергам. С опасностью для жизни, здоровья, свободы перемещения, словоговорения и на своих-ногах-стояния. А ты (это он на меня переключился) мечей подносчик, гридней роняльщик, шелупонь бледная мелкокалиберная, закрой ворота нахрен. В смысле — на засов.

Ну как же не последовать доброму совету!

Тем более, что по двору разносилось шипение Мары и летал местный лекарь. Нет, это не футбол — с ногами у неё… И не хоккей на траве. Слава богу. Если в эти ручки ещё и клюшку… Скорее — регби. Вот, «мяч попал в ворота». Жаль — что в наши, хорошо — что ещё не запертые: счищать прилипшее не надо. Взаимоотношения между светилами на Руси существенно отличается от закона всемирного притяжения. Особенно в такой специфической области как платное здоровье и такое же его охранение… Вполне… регбические взаимоотношения.

Акима пришлось успокаивать, объяснять. Как у него сердце прихватывает, я уже видел. А от такой эскулапихи… «Богиня смерти наклонилась над тяжелобольным и ласково улыбнулась ему в лицо»… Вот такой своей улыбкой… С высоты вот такого своего роста… Тут-то и здорового откачивать придётся. Хорошо хоть кровопускание и инфаркт — «как гений и злодейство» — вещи несовместные. Как она нас покрыла… И лекарские мази, и мои повязки. И, между прочим, очень удивилась Ивашкиному «пребыванию в числе живых». Будто он справку для пенсионного фонда добывать пришёл. Не знаю, что она ему скормила, но встретить, похоже, не ожидала.

Как бы мне такую «умелицу» к себе в хозяйство прибрать? Какой интересный человек попался… «Жаба» моя — аж подпрыгивает. Мой «клиент»: сумасшедшая, калечная, одинокая, битая… С набором «необщих знаний»… Как раз для попаданской команды: отребье, сволочь, отброс человеческого общества… Когда собственная смерть на глазах по усадебному двору будет вприсядку прыгать… Это круто. Надо брать.

Баба Мара. Немало в сём мире было людей, коих опасаться мне приходилось. Да мало кто мне страх внушал. А вот её побаивался. Ибо сошлось так, что многие годы в её власти было извести меня. Да и ближников моих. Ни в бога, ни в чёрта она не верила. Боли, смерти, суда какого или возмездия — не боялась, всякое злодейство завсегда учинить была готова. Не по злобе или обиде, а просто посмотреть — как-то оно мучиться будет. Как кошка домашняя, что убивает из любопытства. И возможности к тому имела многочисленные и разнообразные. Мне же в ней нужда была немалая, так что попросту истребить её было не можно.

Иные из врагов моих, уяснив возможности Бабы Мары, пыталися к своей пользе их применить, «избавить Русь Святую от Зверя Лютого». И не малые посулы ей сулили. Довелось как-то спросить у неё прямо:

— Что ж ты не по их сделала? Ведь всё что твоей душеньке угодно обещано было?

— Всё? А что это «всё»? Ноги резвые, тело молодое, душу чистую? Жизнь новую? А иное… Скучно жить, Ванечка. Вот тут, у тебя, каждый день новизны всякие. Люди разные корячатся, сам ты подпрыгиваешь… Забавно. Забавник ты, Ванюша. Меня, старую, веселишь. Поживи ещё. Для забавы.

Вот и получается, кому — воевода грозный, кому — зверь лютый, кому — чародей великий. А кому — скоморох скачущий. От тоски жизни — отвлечение.

Всё, все при деле, Николая в город погнал — «воздух щупать», Чарджи с Суханом спать загнал. И у меня пружинка кончилась. Когда же я спал нормально последний раз? Что-то уже и со счёта сбился. Пальцы по-загибал — вроде шесть ночей. То урывками, то днём прихватишь. Ненормально. Длительность периодов непрерывной активности нарастает. Это я расту, или моя нелюдскость? «Беломышесть» увеличивается? А что я зимой делать буду? Ночами напролёт на звезды зубами щёлкать? Или наложниц в темпе хард-рока… «роком хардить»? Темно же целый день будет, ничего полезного, кроме детей, не сделаешь. Надо срочно ставить свечной заводик… или, как минимум коптилки типа «катюша»… и зипповские зажигалки спрогрессировать… и лестницу в рябиновском порубе сделать… Всё, сплю.