Письма на воде (СИ) - Наталья Гринина

– Я умру? – еле слышно спросил Ван Гон, очнувшись поздним вечером того же дня.

– Как и все, – смиренно откликнулся Чжи Мон и, подняв голову, долго смотрел на звёздное небо. Так долго, что сидевший рядом генерал Пак не вытерпел и бесцеремонно пихнул его в бок: отвечай, мол, когда тебя спрашивает военачальник. Чжи Мон недовольно покосился на него и с уверенностью продолжил, обращаясь к раненому: – Но вы, господин, умрёте точно не сейчас. Ваша звезда горит удивительно ярко, поэтому вам рано умирать. Вам предстоит ещё много великих деяний.

– О чём ты? – уже громче поинтересовался Ван Гон, которому ощутимо полегчало.

– Хотя бы о том, что вы ещё должны объединить три государства и возглавить новое.

Пак и Ван Гон недоумённо переглянулись.

– Откуда ты знаешь? – удивился будущий основатель Корё, даже привстав на постели.

– Мне подсказали звёзды, – невозмутимо пояснил Чжи Мон. – Я умею читать их послания. А вам, господин, не стоит пока так себя утруждать, если вы хотите поправиться и продолжить свой славный путь. Отдыхайте, а о вашем будущем я позабочусь.

С тех пор Чжи Мон сопровождал Ван Гона повсюду: и в его многочисленных морских сражениях, и во время заговора с целью свержения власти бывшего повстанца Кунъе, и после, уже когда властитель Корё обосновался в Сонгаке, откуда правил страной.

Чжи Мон стал придворным звездочётом, ближайшим советником и надёжной опорой королю Тхэджо.

Но – другом? Неужели?

Он никогда не задумывался о себе в таком качестве. И то, что Ван Гон впервые назвал его другом, находясь на смертном одре, Чжи Мона просто раздавило. Будь проклята стылая вечность, не дающая счастья забвения!

В ту ночь только звёзды на сумрачном небосклоне Корё видели слёзы придворного астронома…

***

На рассвете королевский дворец был оцеплен верными солдатами армии генерала Пака.

Наследный принц находился в отъезде в Хупэкче, и Чжи Мон с генералом тянули время, чтобы как можно дольше скрывать состояние короля от кого бы то ни было. И в особенности – от остальных принцев, каждый из которых мог оспорить или отобрать право Ван Му на трон.

Необходимо было во что бы то ни стало дождаться наследного принца для объявления воли правителя Корё!

И пока генерал охранял вход во дворец со своими воинами, внутри его стен Чжи Мон встал на защиту покоев короля. Тхэджо был прав: их сражение началось. И главными противниками были не кидани, не влиятельные кланы, а собственные сыновья и жёны Ван Гона, которые стремились к власти в обход законного наследника.

Чжи Мон презрительно скривился, вспомнив, как накануне праздника, где правитель лишился чувств, восьмой и третий принцы ломали комедию в тронном зале, продолжая убеждать всех, в том числе и отца, что между ними множатся разногласия. Астроному всё это казалось детскими играми в песочек: уж больно старательно Ван Ё настаивал на том, чтобы король не явился на праздник, а Ван Ук – наоборот, чтобы тот почтил глав кланов своим присутствием, пусть и недолго, для отвода глаз.

Именно они, а точнее, третий принц, задумали покушение на короля в тот вечер, покушение руками У Хи – той несчастной девочки из Хупэкче, бывшей принцессы из знатного рода, попавшего под гнев Тхэджо. Её семью уничтожили, и сердце её было переполнено ненавистью к королю. Но насчёт неё Чжи Мон даже не переживал, ведь там рядом маячил Бэк А, кому, собственно, и довелось принять на себя удар вместо отца…

Звездочёта больше беспокоил сам король, что еле дышал, и Ван Ё, который при поддержке восьмого и девятого принцев в данный момент пытался прорваться во дворец, намереваясь использовать завещание в свою пользу.

А ведь когда-то все они дружили, вместе проводя беззаботные часы досуга! Но наступило «завтра», о котором в прошлом столько раз грустно размышлял Чжи Мон. Воинствующие кланы буквально растащили принцев по своим углам, разрывая братские узы и превращая их в недругов. Алая королевская кровь не водица, она – знамя в войне за власть, и поделать тут ничего нельзя: хочешь не хочешь, но будешь втянут в эту борьбу. А на войне, как известно, все средства хороши и пожертвовать можно чем угодно и кем угодно, в том числе родными братьями.

Поэтому генерал Пак и объявил явившимся поутру принцам, что любой, кто ступит во дворец без позволения Его Величества, будет считаться государственным изменником независимо от статуса. Генерал, как всегда, преданно и самоотверженно закрывал собой своего друга, своего короля и свою страну.

А в это время Чжи Мон с первым министром и несколькими солдатами защищали вход в спальню короля от его же собственных жён, у которых также были свои, отнюдь не бескорыстные интересы.

– С дороги! – визгливо требовала королева Ю, наступая на астронома. – Я должна лично увидеть короля!

Но Чжи Мон с каменным лицом стоял у дверей, всем своим видом показывая, что двери эти останутся закрытыми для кого бы то ни было.

– Чжи Мон, – вступила в разговор молчавшая прежде королева Хванбо. – Ты утаиваешь от нас состояние короля? А что насчёт принцев? Они в безопасности? Вы ведь им не навредили?

– Нет, Ваше Величество, – ответствовал звездочёт, по-прежнему не двигаясь с места. – Принцы разошлись по своим домам. И вам я советовал бы сделать то же самое. Наберитесь терпения.

Когда негодующие королевы удалились вместе со своими служанками, Чжи Мон неслышно вошёл в покои Тхэджо и привычно встал за ширмой, наблюдая за тем, как Хэ Су готовит для короля свой живительный чай – единственное средство, способное поддержать силы умирающего до приезда наследного принца.

Звездочёт мог воспользоваться собственным снадобьем, которое бы подняло короля на ноги. Мог – и не мог. Не имел права делать это, оставаясь безучастным наблюдателем. Его задача заключалась в бездействии, за которое он себя просто ненавидел.

Когда-то он стоял у постели спящего четвёртого принца и просил у него прощения за то же самое. А теперь он мысленно просил прощения у короля, зная, что уже получил его, и казнил себя за это.

Тем временем Тхэджо пошевелился и открыл глаза.

– Ваше Величество! – бросилась к нему Хэ Су, хромая и спотыкаясь на ступенях, ведущих к возвышению королевского ложа.

– Даже аромат твоего чая схож с ароматом чая Су Ён, – прошептал Тхэджо,