Мне нужна жена! Что значит, вы подумаете?! (СИ) - Обская Ольга

— Мой сын крайне застенчив, но какой талант! Я только взглянул на его работу, и в груди выросла гордость. Он самобытен и неповторим! В свои семь он уже троекратно превзошёл меня. Что я могу? Нарисовать пейзаж — деревья, травы, небо, тучи — и по рисунку предсказать погоду, какая нас порадует через несколько часов, максимум через день-два. Мой дар не стоит ломаного луарда. Я состоялся только как художник. Но сын и его подруга решили, что я могущественный маг и с лёгкостью не только расшифрую то, что нарисовал Кристоф, но и смогу исправить рисунок так, чтобы плохого не случилось.

— Так что же он нарисовал? — Моррису не терпелось добраться до сути.

Яне тоже было интересно, какой рисунок мог настолько сильно встревожить Кристофа, что он решил идти за помощью к отцу. До этого он рисовал людей в пламени — и ничего. У Яны мурашки по коже бегали от таких рисунков, но Кристофа они не смущали. Видимо, в этот раз он нарисовал что-то ещё более ужасающее, но Яна даже не могла придумать, что бы это могло быть.

— Вот, взгляните сами, — Амбруаз достал из кармана сложенный вчетверо лист и протянул Моррису.

Чувствовалось, что художнику, как и его сыну, очень не по себе от того, что там нарисовано. И видимо, он не хотел шокировать Яну, поэтому предпочёл, чтобы первым взглянул Моррис, а уж там сам решал, показывать ли спутнице.

Викинг решительно развернул лист и на мгновение замер… а потом Яна заметила резкую перемену его настроения. Его глаза всё увеличивались и увеличивались в размерах, брови поднимались, при этом уголок рта время от времени подозрительно дёргался. Такое выражение лица бывает у человека, который отчаянно борется с приступом смеха.

Да что там, на рисунке, в конце-то концов?! Яна почувствовала, что сейчас лопнет от любопытства, и потянулась к листу.

Глава 72. Этому не бывать!

Моррис с многозначительным прищуром передал Яне рисунок. Она взглянула и глазам не поверила. Её реакция была в точности такой же, как и у викинга — брови выгибались дугой от удивления, и в то же время улыбка норовила расползтись на всё лицо. Она поняла, почему Кристоф испугался того, что сам же и нарисовал. Его рисунок-предсказание выглядел зловеще. Зловеще для того, кто не знал, что нарисовано.

А нарисовано было следующее: страшный монстр поглотил Яну, а рядом двигались ещё более страшные монстры. А проще говоря, на картинке можно было легко опознать земную дорожную магистраль, по которой неслись машины, фуры и даже бетономешалка. Причём неискушённому зрителю могло бы показаться, что вся эта чертовщина имеет целью причинить Яне страшный вред.

Удивительно было, как точно Кристоф передал дорожное движение, хотя ни разу не был его свидетелем. А некоторые недалёкие взрослые ещё сомневаются, что у него есть дар. Всё, что он нарисовал, действительно произошло. Всего пару дней назад Яна вот так вот разъезжала в такси, а мимо проносились машины разной степени "чудовищности". И невозможно было не улыбнуться тому, каким жутким показался обычный земной пейзаж здешним обитателям. Жаль, конечно, что дети немного напугались и расстроились, но нет худа без добра — зато Кристоф отважился познакомиться с отцом, а тот пропитался гордостью за сына.

Моррис взял на себя труд объясниться с Амбруазом. Ему удалось довольно быстро убедить художника, что нарисованное Кристофом на днях уже произошло. Только это было не наяву, а в кошмаре, который приснился Яне.

Этьен ждал её там, где условились, — у холма, к которому ведёт потайной ход через старый дуб. Солнце едва показалось из-за горизонта, в лесу царил полумрак. Он пристально вглядывался в просвет между деревьями, но всё равно не заметил, как она подошла. Просто почувствовал, что она рядом, и обернулся.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Уйгу стояла, прислонившись спиной к стволу соседнего дерева. Его дерзкая бунтарка. Его отчаянная любовь. Этьен всегда думал, что слишком любвеобилен, чтобы серьёзно увлечься кем-то конкретным. Он всегда полагал, что его жизнь будет состоять из лёгких скоротечных театральных романов. Ему даже нравилось его непостоянство и перспектива быть в извечном поиске. Такова судьба любого актёра. Но произошло то, чего он никак от себя не ожидал. Его легкомысленным сердцем завладело глубокое чувство, такое сильное, на какое, как Этьену казалось, он не способен.

Оно пришло к нему ещё с самой первой встречи с Уйгу. Юная дамарийка поразила его своим бесстрашием, своей упрямостью, своей неожиданной искренностью и пугающей прямотой. А потом то первое внезапно вспыхнувшее чувство только росло, и ничто: ни разлука, ни горькие обстоятельства, не могли его убить.

Этьен медленно подошёл к Уйгу. Опёрся рукою о ствол дерева рядом с её головой и долгую минуту смотрел на неё, наслаждаясь её юной экзотической красотой, бесстрашным взглядом раскосых карих глаз.

Сегодня на ней была короткая кожаная туника с узором из чёрных и красных полос. И в косы тоже были вплетены красные и чёрные ленты. Эти цвета ей шли — гармонировали с её дерзкой натурой.

Ему смертельно хотелось её поцеловать, хотя бы просто дружески коснуться губами её нежных губ, но он решился только на то, чтобы второй рукой тоже опереться на ствол. Теперь он будто обнимал её, хоть и не касался.

Этьен предвкушал, что наконец-то им удастся поговорить. Никто и ничто не помешает ему сказать то, что он давно хотел сказать. Никто и ничто не помешает ему выслушать всё, что захочет сказать Уйгу.

Она первая нарушила молчание:

— Сегодня мне исполнилось восемнадцать. Мои готовят праздничный ритуал, а я сбежала, — она упрямо улыбнулась. — Пусть празднуют без меня. Мой праздник — ты.

У Этьена бешено забилось сердце. Сколько раз первые театральные красавицы шептали ему на ухо изысканные комплименты, но их воркование никогда не трогало его так, как тронули её пронзительные слова.

— Уйгу, — Этьен коснулся одной из её косичек, легонько сжал шёлковую прядь. — Я… у меня нет подарка, — сказал он немного не то, что хотел сказать, — Я не знал, что твой день рождения сегодня. Но я…

— Этьен, — перебила она его, — подарок не нужен. По крайней мере, не такой, о каком ты подумал. Не забыл, я дикарка? — из дерзкой она вдруг стала ироничной. — Я не ношу светских украшений.

Этьену и в голову бы не пришло дарить ей украшения. Это его театральные подружки не отказались бы от какой-нибудь бессмысленной дорогой побрякушки. А ей, его маленькой дикарке, ему бы хотелось подарить что-то гораздо более ценное. Самое меньшее — целый мир.

— Отец хочет найти мне жениха, — резко сменила она тему. — Считает, что это сделает меня покладистей.

— Этому не бывать! — ладони Этьена непроизвольно сжались в кулаки.

— Да нет, он только пугает, — Уйгу улыбнулась. — Отец знает, что я скорее кинусь в пропасть или кину в пропасть жениха, чем соглашусь с его выбором.

Этьен невольно тоже улыбнулся, потому что знал — это чистая правда. Уйгу никто не сможет сломить и подчинить своей воле. Это самая волевая девушка, которую он когда-либо встречал.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Желание дотронуться до неё стало сильнее Этьена. Он положил ладонь ей на плечо и, едва касаясь её нежной кожи, провёл по всей длине руки.

Движение вышло таким нежным, что они оба перестали дышать. Этьен ещё никогда не переживал настолько острых чувств от простого прикосновения.

Её глаза были закрыты, а грудь высоко вздымалась. Когда она открыла глаза, Этьен заметил в них решительный блеск. Она заговорила горячо, не отрывая от него взгляда.

— Когда ты пришёл за мной во время ритуала, когда один противостоял целому племени, когда кричал им всем в лицо, что любишь меня, я кое в чём поклялась себе. Я поклялась, что буду с тобой, несмотря ни на что. Потому что я тоже люблю тебя.