Капитан повесился! Предполагаемый наследник - Генри Уэйд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мистер Кристендем сделал паузу и церемонно кивнул в сторону Дэвида, отчего тот вспыхнул и неловко поежился.
– Конечно, – продолжил адвокат, – определенная часть личного имущества завещана частным образом, о чем и идет речь в завещании, которое я собираюсь вам прочесть.
Мистер Кристендем поправил очки и погрузился в специфическую терминологию «последней воли» Говарда Хендэлла. Как и всякий уважаемый человек, Говард завещал существенную сумму своей жене, однако большую ее часть следовало держать в трасте для ежегодной ренты и после смерти Бланш вернуть обладателю заповедного имущества. Доверенным лицам этого фонда, Дэвиду Хендэллу и Ричарду Кристендему (сыну и партнеру Уильяма Кристендема), полагалось выдать по 500 фунтов каждому. Наследство в размере 2000 фунтов перешло к Джулии Карр; 500 фунтов – Дезмонду Хендэллу (больному сыну Дэвида); 500 – Пейшинс Стоун (правнучке Генри Хендэлла); 500 – личному секретарю Джорджу Пардису; 200 – Реджинальду Стотуорси, секретарю компании «Братья Хендэлл»; 50 – Юстасу Хендэллу; 50 – Альберту Уильяму Таггу…
Дальше Юстас перечень не слушал. Он почувствовал горячий приток крови к лицу, словно вся она, до последней капли, ушла туда, оставив его тело холодным и одеревенелым. Пятьдесят фунтов! Приравнять его к прислуге и кучке клерков!.. Пятьдесят фунтов! Ему, Юстасу Хендэллу с квартирой в Сент-Джеймсе, лошадями в Бистере, «Бентли» за тысячу гиней, Сильвией Вон и Дениз Геррон – ему, так отчаянно нуждающемуся в пяти сотнях или тысяче, чтобы сохранить отношения с Джилл Пэрис и остаться на плаву… Пятьдесят фунтов! Плевок в лицо! Он упомянут среди всех этих Таггов, Стотуорти и прочих щелкоперов и чистильщиков ботинок! Нет, ведь это специально. Преднамеренное оскорбление. Говард, пропади он пропадом, прекрасно понимал, что дела у него идут плохо, и не упустил возможность подчеркнуть это своей жалкой подачкой. Милостыня… Пятьдесят фунтов!..
По деревянному полу заскрипели стулья, тут и там развязались языки. Формальные вопросы были закрыты. Бланш Хендэлл наконец дала волю своей усталости и пожелала всем спокойной ночи.
– Юстас, останься с нами на пару дней. Здесь такой хороший воздух, да и после стольких лет я хочу хоть немного побыть вместе. Сейчас Джулия с тобой поговорит.
Очень мило с ее стороны. Ни позы, ни манерной болтовни – сказала, что хотела. Юстас снова ощутил, как уходит его злость. Он был бы рад остаться, но не желал терпеть ненавистного Дэвида.
– Юстас, заедешь к нам завтра на день-другой? Дэвид уедет утренним поездом, Пейшинс тоже не может остаться. Поможешь мне с детьми; если любишь гольф, тут есть поле. Ну и купание, конечно… Ой!
Это говорила Джулия. Дурочка, так бестактно оступиться и потом еще привлечь к этому внимание…
– У Генри завтра дела, – поспешно продолжила она. – Будет очень мило с твоей стороны – с Диком и Элен столько хлопот… Мы с Бланш будем очень рады твоей компании.
Особой теплоты в ее голосе не было. Конечно, это Бланш подбила ее на приглашение. И все же идея неплохая – смена обстановки и все такое прочее… И с Бланш побыть приятно: она хорошая женщина – и настоящая красавица.
– Это ужасно мило, – пробормотал Юстас, – но… в общем, у меня есть только этот костюм и кое-что из ночного.
– Ой, об этом не волнуйся.
Тут Генри Карр по-дружески положил ему руку на плечо.
– Я дам вам какие-нибудь брюки, фланелевую рубашку и свитер. Соглашайтесь на все; буду рад познакомиться поближе.
Так и порешили. Вскоре Юстас вместе с мистером Кристендемом отправился в «Помощника боцмана». Тактичному разговору с адвокатом он особого внимания не уделял. Старик заметил, какой эффект произвело чтение завещания на его собеседника, и, в общем-то, сочувствовал этой вполне очевидной реакции. Сейчас он вовсе не затрагивал эту тему и вместо этого говорил о Бланш Хендэлл и Джулии Карр с детьми. Двух крепких ребят пугала торжественность события, но они не могли совладать со своей живостью и любопытством, чем и приглянулись пожилому юристу. Он без умолку говорил о магнетизме юности и здоровья; Юстас же угрюмо пребывал в состоянии возникшего ранее недовольства.
В «Помощнике боцмана» людей набилось битком, но там все равно было довольно уютно, а еду подавали превосходную. После ужина двое мужчин распили бутылку марочного портвейна в маленькой приватной гостиной, которую мистеру Кристендему чудом удалось зарезервировать. Расслабившись от вина, Юстас позабыл о своей обиде и попытался расспросить адвоката о семейных делах. Мистер Кристендем тоже был навеселе, но, как закаленный годами человек, не дал развязаться языку. Он продемонстрировал энциклопедические познания в фамильной истории, но уклонялся от не самых искусных попыток Юстаса разузнать побольше о заповедном имуществе Хендэллов. Юстаса это разочаровало, но не испугало: раз этот старый сухарь молчит, он потянет за другой шнурок. Генри Карр наверняка в курсе всех этих дел, и не должно быть ничего сложного в том, чтобы вытянуть из него информацию в ближайшие пару дней.
Глава 4
Заповедное имущество
Красивое, ясное утро однозначно предвещало полуденную жару. Во время бритья настроение Юстаса улучшилось. Окно в его комнате выходило на светло-зеленую морскую гладь, усеянную судами всех мастей. Если не считать редких корабельных рейсов, Юстас не был на море уже много лет, и сейчас он ощутил, как в нем снова пробуждается юношеское волнение перед лицом стихии, которого он не знал с отроческих времен. По деревенской улице ехала машина; когда она поравнялась с Юстасом, он мельком увидел холодное, неулыбчивое выражение красивого лица Дэвида Хендэлла. А так как Юстас был в приподнятом настроении, ему стало почти жаль кузена, пусть он и был заносчивым ослом: много ли радости приносит жизнь такому угрюмому и гордому человеку?..
Юстас позавтракал и отправился к Каррам, где его снарядили парой фланелевых брюк, фланелевой рубахой и старыми сандалиями. Телосложение Генри Карра было почти таким же, как у Юстаса; пару лет назад он не смог бы застегнуть эти брюки, но понижение жизненных стандартов сказалось в том числе и на его фигуре. Подростки требовали разрешения пойти к морю, с детской непринужденностью считая, что они заслужили его после потраченного впустую вчерашнего дня. Джулия переживала из-за постигшего ее родственников несчастья и не отпустила бы детей без взрослого. Генри Карр в это время решал
