Полное собрание сочинений и письма. Письма в 12 томах - Антон Чехов

{02105}

никто не судился, да кстати уж не трогай и благотворительных братств - тема заезжена, и во всем рассказе было ново только одно: губернаторша в ситцевом платье. "Маяк" спрячь. Если напишешь еще с десяток подобных рассказов, то можно будет издать сборник. Сейчас получил письмо от Шехтеля, уведомляющего о болезни Николая. Кровохарканье. Вероятно, несерьезно, так как Н(икола)й, гостивший у меня на днях в Бабкине, был совершенно здоров. Шлю тебе открытое письмо одного из ярых почитателей Суворина. Так как в этом письме выражены желания и мечты многих москвичей, то считаю себя не вправе не показать его Суворину, хотя и верю, что едва ли С(уворин) послушается этого письма. Через кого-нибудь (Маслов, Коломнин и проч.) ты сообщишь С(уворин)у содержимое этого письма или пошлешь самое письмо, соблюдая должный такт. О результатах сообщишь мне. Адрес С(уворина) мне неизвестен. Моя книга издохла? С нетерпением ожидаю гонорар. Счет тебе уже послан. Если счет затерялся, то получи без счета и скорее вышли: стражду!! Всем твоим кланяюсь, а тебе нет. Ты не гений, и между нами нет ничего общего. г. Чехов.

295. И. А. БЕЛОУСОВУ 3 августа 1887 г. Бабкино. VIII, 3. Приношу Вам, добрейший Иван Алексеевич, мою искреннейшую благодарность за присылку мне Вашей симпатичной книжки. Ваша любезность дала мне случай поближе познакомиться с Вашим талантом и возможность, избегнув обычные комплименты, засвидетельствовать с уверенностью Ваше право на титул поэта. Ваши стихи полны живого поэтического чувства; Вы теплы, знакомы с вдохновением, обладаете формой и, что несомненно, литературны. Самый выбор Шевченко свидетельствует о Вашей поэтичности, а перевод исполнен с должною добросовестностью. Скажу Вам откровенно, что Ваша книжка более, чем какой-либо из

{02106}

новейших стихотворных сборников, похожа на то, что у нас называется "трудом", хоть она и безбожно мала. Бранить Вас, конечно, будут. Главный недостаток книжки - это ее небольшой объем. Поэт, если он талантлив, берет не только качеством, но и количеством, а из Вашего сборника трудно составить себе понятие ни о Вашей, ни о шевченковской физиономии. Ссылка же на то, что Вы еще молоды или что Вы еще "начинающий", послужить Вам оправданием не может: раз решаетесь дать книгу, так давайте и физиономию автора. В стихе есть шероховатости. Наприм(ер): Иль один от скуки ради... (стр. 27). Два предлога: от и ради... Или: Беседуют два часовых (стр. 32). Толкуют двое часовых - было бы звучнее и литературнее. Или: Течет речка край города (стр. 26) и слова "талана", "батька" и проч. Это уж не строгий перевод, и т. д. Мне кажутся прекрасными стихи "Вдова", стр. 20, стр. 23, "Украинская ночь". Я плохой критик, а потому, простите, не могу заплатить должную дань Вашей книжке. Как любитель и почитатель всего симпатичного, что изредка мелькает на нашем книжном рынке, я могу только от души пожелать Вам полного развития Вашего таланта, уверенности, силы и успехов; не спеша и работая помаленьку, Вы добьетесь своего - в этом я уверен и заранее радуюсь. Пожав Вашу руку, пребываю должником А. Чехов.

296. Н. А. ЛЕЙКИНУ 11 августа 1887 г. Бабкино. 11 августа. Вчера получил я Ваше письмо, добрейший Николай Александрович, и пишу ответ сегодня, чтобы отправить его с нарочным в Воскресенск 12-го, откуда оно пойдет в Питер 13-го. Нарочный ездит в город почти ежедневно, но почта ходит и получается не всякий день. Приходится

{02107}

посылать статьи и срочные письма или с нарочным на станцию к почтовому поезду (1р. 25 коп.), или же отсылать с оказией в Москву,- тут вы найдете объяснение московского штемпеля на моем последнем транспорте. Билибин писал, что 7-го Вы будете в Клину, но я не ждал Вас, так как 7-го был проливной дождь и ямщик с Вас содрал бы кожу. Из Бабкина я не выезжал от 1-го июля (вернее, от середины июля) до сегодня, если не считать поездок в Звенигород и в окрестности. Выеду я из него в Москву к 1 сентября. Если приедете, буду очень рад и доволен, ибо, во-первых, я в долгу у Вас за гостеприимство и, во-вторых, скучаю без людей. Я посылаю рассказы на имя Билибина на основании Вашего распоряжения, сделанного в прошлом году и не измененного в этом году. Для меня решительно всё равно, каков бы адрес ни был, лишь бы рассказы доходили в срок. Затмение не удалось. Было облачно и туманно. Наблюдал дворню и кур: занимательно и поучительно. Потемки, очень внушительные, продолжались с минуту. Утро прошло весело и кончилось простудой. Лето у нас было гнусное. Редкий день проходил без дождя. Помнится только одна жаркая неделя, все же остальное время приходилось носить осеннее пальто и спать под одеялом. Урожай на ягоды необычайный. До сих пор никак не можем одолеть крыжовника и малину. Жрем до отвала. Грибов не было, но в августе появились. Ежедневно хожу с братом и приношу множество. Белых грибов очень мало. Огурцы плохи и дороги, 60 коп. мера. Грузинский гостил у меня и обещал еще побывать. Это весьма мирный коллежский асессор, не имеющий ничего дерзкого и нахального, а, напротив, смирный и добродушный. Мне не приходилось беседовать с ним об его отношениях к "Осколкам", а потому объяснить дерзость его писем не берусь. Скажу только, что лично мне он представляется человеком хорошим, порядочным во всех смыслах и полезным для "Осколков". Не помещать его неудобно, потому что для журнала он нужен, и к тому же дерзничанье, т. е. воинственный тон писем, я полагаю, не может служить поводом к разрыву

{02108}

отношений чисто официальных. А этот тон совершенно естественен и в порядке вещей. Сотрудника, как бы он ни был мал, нельзя обезличивать. Если Вы признаете за собой редакторское право сокращать и не помещать статьи, то почему не признать за сотрудником право протеста? Едва ли в этом году я попаду в Ивановское. Погода плоха, и денег совсем нет. Боюсь, что останусь должен за дачу. Судя по объявлению в "Нов(ом) вр(емени)", моя суворинская книжка вышла 9 дней назад, но о ней я не имею никаких слухов, хотя за изданием следит Александр. Конец Вашей Акулины я читал урывками, ибо нить романа была утеряна мною во время поездки на юг. Жалею, что не могу сказать Вам своего мнения и тем отплатить за лестный отзыв о моих последних рассказах. В урывках, которые я помню, Трифону и Акулине приданы Вами черты трагизма, местами удачно и в меру, но боюсь, что Ак(улина) и Тр(ифон) в конце романа не будут похожи на тех, к(ото)рые были в начале. Надо удивляться Вашей способности писать большие вещи газетно, частями, и памяти Вашей... Неужели Вы не забываете того, что писали месяц тому назад? Неужели когда пишете конец, то читаете начало? Я бы не мог так. Вы фыркали, когда читали о любовных похождениях осколочного Феба и о его победах... Что ж, очень может быть! Судебная медицина указывает примеры, где не только Фебы, но даже шестирукие и одноглазые феномены, внушавшие окружающим ужас и сострадание, любили и бывали любимы... Пошлите письмо Феба Мержеевскому. Скажите откровенно: Вам еще не надоело редактировать "Осколки"? Будь я на Вашем месте, забросил бы всё к чёртовой матери, положил бы денежки в боковой карман и махнул бы в кругосветное плавание. Природа на Сингапуре выше всякой критики, а кто не(...) тот не знает еще, что значит блаженство. Жизнь коротка, в столице она скучна и сера... надо пользоваться. Поклон Вашим. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов.

{02109}

297. Ал. П. ЧЕХОВУ 12 августа 1887 г. Бабкино. Гусев! Если верить понедельницким книжным объявлениям, то моя книга вышла уже 9 дней тому назад. О ней ни духу ни слуху...... Объясняй это многоточие не в свою пользу. Если сумеречная книга в самом деле вышла, то жду 10 экз(емпляров) в скорейшем времени. Жду также газетных объявлений, на помещении которых ты будешь настаивать. Николай здоров. Пиши немедленно и не надоедай мне напоминанием о своем долге , ибо это напоминание нелюбезно и, как видишь, заставляет меня вспоминать о нем, чего я не люблю. Все здоровы. На обороте: Петербург, Кавалергардская 20, кв. 6 Александру Павловичу Чехову. Ты точно преступление совершил. Надо проще смотреть на вещи.

298. Ф. О. ШЕХТЕЛЮ 12 августа 1887 г. Бабкино. Среда. Простите, Sire, мне удобнее писать на дешевой бумаге; моя дорогая (25 к. за пачку) промокает и коробится под пером, как жид перед лицом правосудия. За успокоительную весть о Николае merci. Я получил от него письмо, в к(ото)ром он клянется, что не разводит у меня в квартире блох (?), бранится за мое последнее письмо к Вам и проч. Собираюсь написать ему, но не знаю его адреса. Какие это у Вас 22 сомнения? Насчет чего? Если насчет Нанани(?), то, чтобы иметь сомнение, нужны осязательные основания. Насчет отдушников тоже будьте покойны: у Вас в квартире, насколько помню, нет отдушников,

{02110}

которые могли бы удержать такую солидность, как Вы. Я прибуду не раньше 1-го сентября. Мечтаю о зиме, ибо лето надоело. Ведь у меня лето началось 1-го апреля. Пора на покой, в свой душный кабинет. Что поделывают бр. Вернеры? Я собираюсь послать им что-нибудь в "Сверчок". У нас было затмение. В 32 "Осколков" я заплатил дань этому величественному явлению. У меня прибавление семейства: откармливаем молодого зайца (судя по ушам, очень талантливого; уши длиннее, чем у осла). Я отвык от московской еды. Первым делом, как приеду, отправлюсь в какой-нибудь кабак. Найдите мне невесту. Не забудьте, что мне поручено Вами купить у Суворина 2 экз(емпляра) Пушкина. Не покупайте, а если купите, то уведомьте. Мои братцы, пока я был на юге, прозевали Пушкина, и теперь придется ждать 3-го издания. Рекомендую Вашему вниманию новую интересную книгу "Воспоминания гр. Соллогуба"; продается у Суворина. Это рекомендую на случай, если Вы такой же охотник до мемуаров, как и я. Не рекомендую моей новой книги, ибо Вы ее получите от меня даром: вообще я великодушный ч(елове)к... Прощайте и будьте здоровы. Ваш А. Чехов. Я помешался на грибах. По целым дням, как дурак, блуждаю по лесам и смотрю вниз под ноги. Надо бросить, ибо это удовольствие мешает делу.