Молот Люцифера - Ларри Нивен

— Попробуй этим. Тим, у нас не так много времени…

— Знаю.

Хамнер взял тонкий металлический стержень и подошел к забору. Он стоял беспомощно, постукивая по сетке рукояткой. Задача казалась невыполнимой. Он услышал, как хлопнула сетка багажника, затем хлопнула дверца. Затем — шум включенного двигателя.

Тим испуганно обернулся, но машина не двигалась. Он не мог разглядеть лица Эйлин: мешали дождь и залитое водой ветровое стекло. Неужели она решила бросить его здесь?

Для пробы он сунул рукоятку домкрата между проволокой и опорным столбом забора. Нажал, качнул. Ничего не произошло. Тим нажал изо всех сил, навалился на рычаг всем своим весом — и что-то там поддалось. Он поскользнулся, грохнулся прямо на забор, и почувствовал, как отогнувшаяся острая проволочка насквозь проткнула его мокрую одежду. Проволочка оцарапала кожу, и соль попала в ранку. Тим сгорбился от боли и безнадежности. Он опять ощущал себя беспомощным.

— Тим! Как дела?

Он хотел обернуться и крикнуть ей в ответ. Он хотел сказать ей, что все бесполезно, что он — ничтожество, что он порвал костюм, и что…

Вместо этого он, нагнувшись, снова пустил в ход рукоятку домкрата. Он раскачивал ее из стороны в сторону, действовал ею как рычагом — и наконец оторвал проволоку от столба. Затем снова, снова, и вдруг он обнаружил, что сетка в этом месте уже полностью оторвана. Он отошел к следующему столбу и взялся за работу опять.

Эйлин двинула с места машину. Нажала на гудок и крикнула: «В сторону!» Съехав с дороги, автомобиль подкатил к забору и таранил его. Проволочная сетка оторвалась от столба, упала на траву. Машина поехала по ней. Мотор работал на больших оборотах.

— Залезай в машину! — крикнула Эйлин.

Тим побежал к автомобилю. Машина не полностью остановилась, и похоже было, что Эйлин вообще не собирается останавливать ее. Тим добежал, распахнул дверь и плюхнулся на сиденье. Эйлин повела машину по открывшемуся проезду. Колеса оставляли глубокие борозды. Машина выехала на лужайку и, разрывая ее заботливо взлелеянную поверхность, поехала по ней.

Тим рассмеялся. Смех его был с оттенком истерики.

— Что? — спросила Эйлин, не отводя глаз от дороги.

— Мне вспомнилось, как одна дама прошлась по лужайке лос-анджелесского «Кантри-клуба». Туфли у нее были на каблуках-гвоздиках, — сказал Тим. — Распорядитель чуть не умер! Я думал, что понимаю, что такое падение Молота и что оно означает. Но выходит, не понимал. Только сейчас понял, когда ты поехала прямо по лужайке.

Эйлин ничего не ответила, и Тим уставился в ветровое стекло. Настроение у него было скверное. Сколько человеко-часов ушло на то, чтобы создать такую клумбу-лужайку, лужайку с подобной безупречной поверхностью? Даст ли когда-либо кто-нибудь себе труд создать такую лужайку? Тиму вновь ужасно захотелось рассмеяться. Если бы в машине были клюшки для гольфа, можно было бы выйти и, установив мяч, сделать удар…

Эйлин проехала через всю площадку и вывернула обратно на дорогу, ведущую в горы. Вокруг были густые заросли, по сторонам — высокие холмы. Машина проехала площадку для пикников. На площадке расположились бойскауты. Бойскауты установили на площадке палатку. Было такое впечатление, что они о чем-то спорили со своим руководителем. Тим открыл окно.

— Избегайте низменностей! — закричал он.

— Что происходит там, внизу? — спросил руководитель скаутов.

Эйлин замедлила ход, остановилась.

— Пожары. Наводнения. Уличные пробки, — сказал Тим. — Там ничего нет, из-за чего бы вам захотелось спуститься вниз. И долгое время не будет. — Он наклонился ближе к руководителю. — Оставайтесь здесь. Хотя бы на сегодняшнюю ночь.

— Наши семьи… — сказал руководитель.

— Откуда вы?

— Из Студне-Сити.

— Вы не сможете сейчас добраться туда, — сказал Тим. — В долине уличное движение нарушено полностью. Дороги забиты, шоссе разрушены, много пожаров. Лучшее, что вы можете сделать для ваших семей, — это оставаться пока здесь. Здесь вы в безопасности.

Мужчина кивнул. У него были большие темные глаза. И искреннее, с резкими чертами лицо. Подбородок его порос рыжей щетиной.

— Я уже говорил детям то же самое. Джули-Энн, ты слышала? Твоя мать знает, где мы находимся. Если дела там, внизу, действительно обстоят плохо, за нами пошлют полицейских. Нам лучше оставаться здесь. — Он понизил голос. — После этого землетрясения, мне кажется, придется развернуть широкое строительство. Разрушений много?

— Много, — сказал Тим. И отвернулся. У него не было сил глядеть в глаза руководителю скаутов.

— Тогда мы останемся здесь еще на день, — сказал руководитель. — В дорогу двинемся, может быть, завтра. Несмотря на то, что дети совершенно не имеют защиты от этого дождя. Никто не ожидал, что в июне пойдет дождь. Может быть, нам все же следовало бы спуститься. Идти в Бурбанк и остановиться в чьем-либо доме. Или в церкви. Мы нашли бы приют…

— Не делайте этого, — настойчиво сказал Тим. — Пока что не делайте. Эта дорога ведет к вершине?

— Да. — Руководитель придвинул свое лицо к лицу Тима. — Почему вы стремитесь туда? — Он махнул рукой в сторону молний, вспыхивающих над горными пиками. — Почему?

— Надо, — сказал Тим. — А вы оставайтесь здесь. Хотя бы на сегодняшнюю ночь. В путь, Эйлин.

Ничего не сказав, Эйлин тронула машину с места. Развернулась, объезжая оставшегося стоять на дороге руководителя скаутов.

— Я ничего не могла сказать ему, — пробормотала Эйлин. — Они здесь в безопасности?

— Наверное, так. Здесь уже достаточно высоко.

— Вершина расположена на высоте примерно три тысячи футов, — сказала Эйлин.

— Мы ниже ее не более чем на тысячу футов, — сказал Тим. — Мы в безопасности. Может быть, лучше было бы подождать здесь, пока не прекратится это молниевое изобилие. Если только оно когда-нибудь прекратится. Потом мы сможем продолжать путь. Или повернуть обратно. Куда мы попадем, если продолжим путь?

— В Туджунгу, — сказала Эйлин. — Это на высоте добрых тысячи восемьсот футов над уровнем моря. Если здесь мы в безопасности, там будем в безопасности тоже. — Она продолжала вести машину все дальше в горы.

Тим нахмурился. Он никогда не обладал хорошим чувством направления, а в машине не было карты.

— Моя обсерватория расположена в каньоне Большой Туджунги… По крайней мере, эта дорога выведет нас туда. Кажется, я ездил этой дорогой. А в обсерватории есть запасы пищи и всякого снаряжения, в том числе и спасательного.

— Страх Молота? — поддразнила Эйлин. — У тебя?

— Нет. Просто на тот случай, если тебя отрежет от внешнего мира. Несколько раз там случались снежные обвалы. Однажды я там просидел больше недели. Вот я и запасся как следует. Куда мы едем? Почему ты не останавливаешься?

— Я… Не знаю. — Эйлин продолжала вести машину дальше. Но медленнее — машина почти ползла. Дождь утихал. Он все еще лил, сильный для Лос-Анджелеса дождь, никогда не слышали, чтобы летом шел такой дождь, и все же сейчас это был дождь как дождь, а не потоп, льющийся с неба. Как бы сменяя его, усилился ветер, он выл, проносясь по ущелью, визжал так, что Эйлин и Тиму приходилось кричать. Но поскольку ветер дул беспрерывно, они скоро перестали обращать на него внимание.

Еще один поворот, и машина оказалась на высоко расположенном уступе, отсюда было видно в южном и западном направлениях. Хотя была опасность, что машина соскользнет с откоса, Эйлин остановилась. Выключила двигатель. Был ветер, в небе сверкали молнии. Из-за дождя долина Сан-Фернандо была почти не видна, но иногда ветер создавал узкие разрывы в завесе дождя, и можно было — хоть и плохо, расплывчато — что-то рассмотреть. Долина была усеяна горящими оранжевым светом огнями. Множество огней.

— Что это? — громко спросила Эйлин.

— Дома. Заправочные станции. Запасы нефтепродуктов. Автомашины, здания, перевернувшиеся автоцистерны — все, что может гореть.

— Дождь и огонь. — Хотя в машине было тепло, Эйлин поежилась. Ветер взвыл снова.

Тим потянулся к ней. На миг она отшатнулась, затем прильнула к нему, уронив голову ему на грудь. Так они и сидели, слушая вой ветра, глядя на просвечивающие сквозь завесу дождя языки оранжевого пламени.

— Мы доберемся туда, — сказал Тим. — В обсерваторию. Доберемся. Осталось недалеко, мы сможем дойти даже пешком. Двадцать-тридцать миль, не больше. Если идти пешком, это займет дня два. Мы будем в безопасности.

— Нет, — сказала Эйлин. — Никто уже никогда не будет в безопасности. Никогда.

— Мы обязательно будем в безопасности, — Тим помолчал мгновение. — Я… я действительно рад, что ты разыскала меня… Я не такой уж герой, но…

— Ты действовал совершенно правильно.

Они снова помолчали. Ветер продолжал свистеть, выть, но постепенно они начали различать другой звук — низкий, грохочущий, заполняющий все вокруг. Словно реактивный самолет, нет, десять самолетов, тысяча самолетов, ревущих на взлетной дорожке. Звук доносился с юга, и, когда Эйлин и Тим посмотрели в том направлении, они увидели, что часть огней погасла. Эти огни не мерцали, но постепенно угасли, они исчезли внезапно, исчезли в мгновение ока. Звук усиливался, стремительно накатывался все ближе.