Бешеный прапорщик. Части 1-9 - Зурков Игорь

   - То, что Вы рассказываете - страшно! Если служители Божьи стали вершить такие дела, значит этим,.. большевикам, почти удалось уничтожить Церковь! От нее осталась только внешняя оболочка, а внутри - ничего. Внешняя благообразность и одновременная внутренняя гниль - это же заклейменное Евангелием фарисейство. Теперь понятно и Ваше поведение, и отношение к церкви. Я, признаться, считал Вас, Денис Анатольевич, атеистом, человеком, которому при рождении была дана частичка благодати Божьей, но он от нее отказался по каким-то причинам. А получается, что Вы ее и не знали совсем.

   - Ну, "Отче наш" я знаю, и креститься умею...

   - Вы, сын мой, сейчас тоже говорите о внешнем. А главное - не это. Главное - это сама вера и образ жизни. Внешний образ изменится по мере прихода к истокам, но не наоборот. Истоки как раз от внешнего подражания не обретаются. Борода до пупа ничего не прибавит к невежеству, и ничего не отнимет от хамства и самолюбия. Скорее - наоборот. А сейчас для Вас самое важное - в вере назидаться, и в ней же укрепляться. Все же остальное добавится и приложится... Если позволите, я буду помогать в учении воинов грамоте, а заодно и с Вами, Денис Анатольевич, буду беседовать и, если получится, наставлять на путь истинный...

  *

   В течение следующих двух недель рота училась и потихоньку втягивалась в боевую работу. Каждые два-три дня опытные группы из казаков с новичками-стажерами уходили в немецкий тыл поразведывать и поиздеваться над знаменитым немецким орднунгом. И им это вполне удавалось. За это время бойцы записали в актив роты уничтожение обоза с фуражом и походной хлебопекарни, не считая мелких пакостей типа снятия часовых, ликвидации патрулей и минирования германских блиндажей их же гранатами. Принцип срабатывания запала от рывка в свободном падении, отработанный на полковнике из штаба фронта, оказался достаточно эффективным. Гансы, наверное, в полосе фронта верст на двадцать теперь не выбегают по тревоге из своих норок, а тихонечко приоткрывают дверь, глядя, не свалится ли что-нибудь смертельно-опасное сверху. Почти все мои бойцы уже вооружены трофейными маузерами, которые добыли в немецких окопах. И все они прошли через неписанный обряд принятия в боевое братство, когда по возвращении новеньким перед строем торжественно подносили чарку. А еще Ганна по своей личной инициативе стала выпекать для каждой вернувшейся группы сладкие коврижки, за что, к неудовольствию Федора, вся рота была готова носить ее на руках в прямом и переносном смысле. Но самое главное - у нас не было потерь. Вывихнутая нога и несколько синяков у одного из погранцов - не в счет, да и с лихвой компенсируются добычей. Одна из групп, возвращаясь "домой", наткнулась в окопах второй линии на блиндажик, служивший пунктом боепитания. Помня о том, что патронов бывает или мало, или очень мало, командир группы принял решение о приватизации запасов, то есть, взять сколько можно унести, а остальное - "Шо ни зьим, тое попыднадкусваю". Спавший на патронных ящиках ганс, не приходя в сознание, переселился в лучший из миров, бойцы быстренько навьючились полудюжиной ящиков и оттащили их в безопасную темноту. Все остальное было посыпано бумажными накладными, найденными тут же, полито керосином из стоявшей рядом "летучей мыши" и подожжено. Дождавшись, когда гансы проснутся и побегут посмотреть на внеплановый салют, диверсанты-поджигатели спокойно переползли в наши окопы, попутно придавив двух немецких часовых, вдруг захотевших поднять тревогу. При этом один из погранцов, из природной жадности схвативший аж два ящика, вывихнул ногу, попав в темноте в рытвину. Остальным пришлось тащить и его, и ящики, за что виновник торжества узнал о себе много нового и интересного, преимущественно в ненормативных выражениях. Как бы то ни было, теперь почти весь личный состав имел и боевой опыт, и личное оружие. Исключение составляли полтора десятка пулеметчиков, которым надо было где-то найти пистолеты и вольноопределяющиеся-студенты, которые вместе с бомбардиром Савелием Малышевым составили группу подрывников. Пока что они на нашем "тактическом полигоне" отрабатывали различные способы подрывов и поджогов, опытным путем подбирая состав "коктейля Молотова" и варианты инициации имеющихся пироксилиновых шашек электрическим и химическим путем помимо бикфордова шнура.

   Сибиряки же за это время освоили и снайперский маузер, и пневматику от Жирардони. Даже с открытого прицела каждый из "охотницкой артели" выбивал на стрельбище как минимум сорок семь из пятидесяти. Практически единственное, над чем пришлось поработать - пристреляться из маузера с оптикой на дистанцию в полверсты и дальше вместо привычных ста-двухсот сажен. Семен, постоянно кладущий все пули "в кокарду", объяснил как-то, что без особого чутья человеку с ружьем в тайге делать нечего. Только порох потратит и зверя рассмешит. В переводе его слов на нормальный русский, каждый толковый охотник как-то интуитивно чувствует, где должны встретиться зверь и пуля. Видя результаты стрельбы, спорить с ним не стал.

   Федор, получив разрешение потратить немного патронов, пристрелял свое крепостное ружье, а заодно, вспомнив навыки кузнечного дела, смастерил под сей монструозный агрегат невысокую складную треногу. И теперь, если нужно было попасть куда-нибудь ста двадцатью граммами стали на большое расстояние, надо было свистнуть его. Кучность стрельбы оставляла желать лучшего, но по автомобилю, или орудию промахов не будет. Если поставить его в засаду на пару с кем-то из сибиряков, любому германскому авто будет конец. Вместе с пассажирами, независимо от их количества.

   Меня же эти две недели настолько достали своей рутинностью, что в конце концов решил сделать себе выходной. В смысле, поехал с очередной группой обеспечивающим на пару с Андрейкой-пулеметчиком. Тем более, что это был первый самостоятельный выход моего зама, Сергея Дмитриевича. Естественно, в компании опытных казаков. На передок поехали на нашем трофее, и, на следующее утро, отправив группу, решил немного повозиться с машиной. Переоделся в подменку и полез смотреть что там внизу иногда стучит на бугорках. Нашел на одном из кронштейнов полуоткрутившийся болт и решил вернуть его на место, что оказалось возможным, только применив в помощь к гаечному ключу несколько общепринятых в этом случае выражений. От этого увлекательного занятия меня оторвал несильный пинок по сапогу и голос:

   - Слышь, штабной, хорош материться. Давай-ка вылазь, поговорить надоть.

   Ну-ка, ну-ка! Кто это тут у нас такой резкий? Вылезаю из-под чуда германского автопрома и только сейчас понимаю, что меня из-за рабочей робы приняли за водилу. Ну, давайте, поиграем... Перед машиной стоят три представителя "местной" пехтуры. Один ефрейтор, долговязый мужик с нехорошим таким взглядом, и по бокам от него двое рядовых, видно, "шестерки".

   - И чего надо, дядя?

   - Я тебе не дядя, а господин ефрейтор! Усек?.. Курево есть?

   - Я тоже - ефрейтор. Так что тут мы равны, дядя. А насчет курева, - найдется немного.

   Достаю свой "Дукат", троица нагло угощается - одну за ухо, вторую - в рот. Ну, ну. Мне папирос не жалко, да упаси Господи! Что дальше будет? Кошельком, или сапогами поделиться?..

   - Богато живут штабные! - Ефрейтор зло усмехается. - Мы тут воюем, кровь свою проливаем, а они, значит, в штабах отсиживаются, да по бабам на фтомобилях ездют!

   Интересно, и где же это они ее проливают, если специально подбирали самый спокойный участок?

   - Ты, дядя, по своим делам шел? Так иди дальше. У меня работа стоит. Наши вернутся, надо их будет сразу везти.

   - Ты мне особо не указ. Тута мы - хозяева! Вот вы щас германца разозлите, а он по нам стрелять начнет!

   - Так и вы стреляйте. Кто мешает? Или не умеете?

   - Мы много чего могем! - Ефрейтор начинает закипать - И стрелять, и ножиком ребра пощекотать!

   Этот придурок мне еще угрожать будет? Так, пора кончать этот балаган!

   - Ты меня, дядя, на испуг не бери, пуганый уже! Я шоферю, пока замена не прибудет. А так, с парнями не раз на ту сторону ходил. И в убытке ни разу не был. Вот своих дождусь, и поедем дележку делать...

   - Это каку таку дележку? - Прорывает одного из "свиты".

   Ну, сейчас я вам по ушам бульдозером проедусь. Такую дезу запущу!

   - Как какую? Земельную... - Видя недоумение и явную заинтересованность, вдохновенно продолжаю. - Наш шофер, ну, которого заменяю, в штабе услышал разговор офицерский. Мол, царь скоро манифест объявит, что тех, кто воевал хорошо, землей будут наделять. Мол, чем больше германцев положил, тем больше и дадут. Да самую лучшую давать будут!

   - Брешешь!..

   - Не собака, брехать не приучен. Вот мы с парнями и ходим на ту сторону в разведку, да пару-тройку колбасников придушить.

   - А как соврет кто, что воевал, да убивал германцев? - У главного вид ошарашенный, но мозги уже работают в нужном направлении. - Кто чего докажет?