Юная жена - Майя Бэнкс

— Значит, наша простушка заговорила! Кирстен сообщила мне, что после свадьбы у тебя сразу развязался язык. Интересно будет посмотреть, как ягненок превращается в тигрицу. Думаю, новая, расхрабрившаяся Эвелин мне понравится больше, чем бледное, худосочное существо, дрожавшее при моем появлении. Сломать эту новую Эвелин будет куда забавнее.

— Зачем ты все это делаешь? — во весь голос спросила Эвелин. — Знай, что Грэм убьет тебя. — Ее взгляд метнулся туда, где, как ей было известно, скрывался Патрик Макхью. — Он всех вас убьет.

Йен ухмыльнулся, и от этой ухмылки у Эвелин по спине побежали мурашки.

— Он никогда не узнает, где ты. А твой отец? Скорее всего он сейчас одержим местью и готовится к войне с Монтгомери.

Эвелин охватил подлинный ужас.

— Что ты сделал? — с трудом выговорила она.

— Ему не понравится, что молодая жена Грэма Монтгомери куда-то исчезла. А самим Монтгомери не понравится, что на их лэрда покушался человек с эмблемой Армстронгов. И как ты думаешь, что случится, когда два клана сойдутся лоб в лоб?

— Значит, это ты выпустил стрелу в Грэма? — с ужасом выдохнула Эвелин.

— Ну, не совсем. Это был мой человек. — Йен пожал плечами. — А это то же самое. Результат тот же. Никакого мира не будет, не будет союза Армстронгов с Монтгомери. Они займутся истреблением друг друга, и король объявит их вне закона. Они не смогут угрожать другим кланам. Вместо этого мы перебьем их по одному да еще получим щедрую награду за их головы. Когда я с этим управлюсь, Макхью станет самым могущественным кланом в горах Шотландии.

— Ты сумасшедший, — сказала Эвелин. — Я притворялась сумасшедшей, а у тебя и правда ум зашел за разум.

Он ударил ее наотмашь по лицу. Голова Эвелин мотнулась назад. Второй рукой он все еще крепко держал ее за волосы, так что деться ей было некуда.

Потом Макхью снова повернул ее лицом к себе, чтобы она смотрела прямо ему в глаза.

— Тебя, Эвелин, все будут считать мертвой. Ведь никто тебя не найдет. Никто не услышит твоих криков. Ты будешь моей игрушкой, когда мне вздумается развлечься. Со временем ты научишься ценить любое внимание, которое я соизволю тебе оказать.

— Никогда! — выпалила она.

Он придвинул ее лицо еще ближе к себе и вдруг впился в ее губы. Поцелуй был грубым, варварским. Казалось, Макхью хотел ее наказать. Эвелин задохнулась. Она пыталась просунуть руки между ними, чтобы оттолкнуть Йена, но длина цепи не позволила ей этого сделать.

Поцелуй становился настойчивее. Когда Эвелин ощутила его язык у себя во рту, она решилась прекратить эту навязанную близость и укусила Макхью. Тот в бешенстве отшвырнул ее, вытер губы и посмотрел на окровавленную ладонь.

На этот раз, ударив Эвелин, он отпустил ее волосы, и она рухнула на пол. Натянувшиеся цепи едва не вырвали руки из суставов. Все тело пронзила острая боль.

— Не прикасайся ко мне! — закричала она изо всех оставшихся сил.

Губы Макхью скривились в мерзкой ухмылке. Нависнув над ней, он сказал:

— Я сделаю куда больше, чем просто прикоснусь к тебе, Эвелин. Теперь ты принадлежишь мне. Будешь хорошей девочкой, и я стану часто к тебе приходить. Иногда буду даже вспоминать, что тебе нужны еда и питье.

Он вытащил факел из скобы на стене и ушел, унося с собой свет.

Полная тьма окружила Эвелин в маленькой душной комнатке, а с ней пришло отчаяние, полное, беспросветное, заполняющее всю душу.

Нет, она не позволит себе лишиться надежды. Грэм найдет ее. Она верит в своего мужа. Ей хватит сил дождаться его.

Глава 42

Горизонт уже посветлел, когда Грэм собрал весь клан во дворе замка. Гнев, нетерпение и тревога охватили его, и он, как мог, пытался сдержаться. Его люди обыскали дом, реку, прилегающие земли. Не оставили без внимания ни одного уголка, но Эвелин нигде не было.

Он не желал верить, что никто в клане не видел его жену и не знает, что с ней произошло. Ни одна лошадь не пропала, а в своем теперешнем состоянии Эвелин не могла далеко уйти пешком. Это означало, что кто-то ее увел или же помог ей скрыться. Последнюю возможность он не стал принимать во внимание, ибо это подразумевало, что Эвелин ушла добровольно. Она ничем не показала ему, что может внезапно уйти. Так яростно и самоотверженно защищала его, ухаживала за ним, что просто не могла исчезнуть по своей воле, как только он поправился. Нет, это бессмыслица.

Кто-то похитил ее, увел против воли, и в этот самый момент, возможно, издевается над ней. Но Грэм должен прогнать от себя образ несчастной, страдающей Эвелин, иначе потеряет последний контроль над собой.

— Все собрались, Грэм, — угрюмо сообщил Боуэн. — И женщины, и дети.

— Смотрите во все глаза, — тихо приказал Грэм. — Я не могу уследить за всеми. Кто-то из них лжет. Надо выяснить кто, пока не поздно.

На лице Боуэна появилось ожесточение. Он кивнул и жестом показал Тигу, куда идти, а сам пошел в другую сторону, чтобы вместе они могли лучше видеть толпу.

— Кто-то из вас скрывает правду, — во весь голос объявил Грэм. Его голос громом прокатился над головами притихших людей. Воины, те, кому он доверял больше всего, выстроились полукругом, грозно сложив на груди руки. Вместе с Боуэном и Тигом они вглядывались в лица собравшихся. — Мэри последняя видела Эвелин вчера вечером. Сразу после этого моя жена пропала, а вы говорите, что ничего не видели.

— Может быть, она вернулась к своим родным, в свой клан? — выкрикнул кто-то из середины толпы.

— Не говори глупости! — раздраженно фыркнула Нора, покраснев от гнева. — Девочка не могла оставить нашего лэрда. Предательство — говорить такое.

— Прекратить разговоры. Я хочу лишь знать, кто видел Эвелин и кто знает что-нибудь о ее местонахождении. Будет лучше, если вы признаетесь сейчас. Если позже выяснится, что кто-то знал и не сказал, а в результате Эвелин пострадала, наказанием ему будет смерть.

Произнося эти слова, Грэм не сводил глаз с группы женщин, которые раньше так осложняли жизнь Эвелин. Большинство из них смотрели с искренней тревогой, но выражение лица Кирстен привлекло его внимание. Она побледнела, явно нервничала, все время отводила взгляд и смотрела вдаль, словно желая оказаться подальше от этого места. Потом вытерла руки о юбку и постаралась как можно глубже забраться в толпу.

— И обещаю, что смерть не будет легкой, — грозно продолжил Грэм, намеренно обращаясь к Кирстен и высматривая новые признаки вины. — За каждое мгновение страданий моей жены виновный расплатится по самому строгому счету. Он будет молить о смерти, прежде чем я почувствую себя отмщенным.