Охота на магов: путь к возмездию (СИ) - Росс Элеонора

— Лучше поставить защиту… — бормотала она, как бы про себя, улёгшись в креслах.

Те горящие болью глаза, крики, жалобные стоны и ругань — все отражалось в памяти. И правда, ведь они не настолько уж разные, чтобы совсем не понимать друг друга. На одной планете, с одной целью, вот только неумелость жрицы и товарищи подвели ее. «Пусть и погибнет с ними в один день… коль повезет, — думала Афелиса, представляя. — А я ведь могла покончить с делом так же быстро, но… черт, никто не помог и не везение спасло меня, — отмахивалась она от банальностей, произошедших из людских устоев. — Здесь лишь моя заслуга. Везения нет». Холод прошелся по спине. За стенами рождался шум. Гурьба колдунов пронеслась мимо, топая и хлопотая о своих заботах. Будто недоразумение, появившееся на мгновение и стеревшееся в ту же секунду.

Но скоро случилось происшествие, до того неожиданное в обыкновенном ходе вещей, что, конечно, на такую встречу ни Афелиса Диамет, ни остальные маги рассчитывать не могли.

22. Бедная Мэри

Царица влетела в зал, словно черный лебедь — изящно и надменно. За ее спиной медленно затворились двери. Сам Грифан едва ли не оцепенел от такого прихода: с женой своей виделся редко, да и некоторые черты ее позабыл. Опустив взгляд, молча прошла она к столу, точно ужин стал для нее утехой недобровольной. Напряжение щекотало нервы: поежившись, Розалинда глядела искоса то на Грифана, то на Царицу; все ждала того мгновения, когда кто-то возьмет разговор на свою инициативу, а иначе — мука адская, затаив дыхание, сидеть смирно среди царских лиц. Но, вскоре, понемногу беседовали они, и девчонку искренне радовала такая развязка. Слушала, и шевелились ее длинные реснички, прыгали огни в глазах, пока она ни сделалась предметом обсуждении. И к удивлению, застала Розалинда их чрезвычайную перемену. С какой-то жадностью они набросились, вот точно была она вселенской значимостью. Звучали члены семейства собранно, спокойно — ничего не колыхало их безразличное состояние. И только заикания, румянцы на щеках, стыдливые глаза испортили ту картину приема гостьи у царской знати.

— Не подходящее время для поисков высших кругов… — задумалась Царица, опираясь подбородком о ладонь. — Маловероятно, что Вам удастся достичь их пристанища.

— Вы знаете, где оно? — настойчивости Розалинды не было конца. Упрямство бы ее протерло все нервы их до дыр, сожгло бы до тла, и если не удастся выпросить, то не пожалеет ничего.

— Да, конечно знаем, — ироничный ответ — дело стекается к насмешке. — Право, очень неправильный вопрос. Я лишь поддерживаю связи, но не слежу за каждым шагом.

Розалинда замолчала, почти готовая услышать смешок, сдержанное хихиканье. Царь встретил обвиняющий взгляд, но значения не придал. Оно и к лучшему, ведь, что бы предприняла Розалинда, будучи на крючке оскорблений и жутких угроз?

— Они скрываются ото всех. Чернокнижники им главные враги, а не охотники, — за все время женщина и не вскинула взгляд на еду. Точно играла с сомнением супруга в загадочные шахматы, подкрепляющие ее невидимое озорство. — Они готовы перегрызть друг друга за место под солнцем. Гроунстен стал их единственной ценностью — значительнее, чем честь.

— И долг, — добавил Грифан, запихивая маленький кусок десерта в рот.

— И благодарить не буду за бесполезную вставку, — повернулась к нему со змеиным проворством. — Ведь Гроунстен — это их долг.

— За что же долг? — спросила Розалинда, хотя нездоровая порывистость подгоняла ее вскочить и всей своей сущностью бежать вперед, вперед к цели. Что же это за издевательское существо? Оно прячется в ней и разлагается на мелкие крупицы. Душа движет мыслями, а значит — подчиняет. Частички эти едины, но чудовищная преграда встала на пути, не давая ни воли, ни вздоху.

— Отдать долг своей чести, — отрывисто выдохнула Царица, не силясь продолжать.

— Ваше Величество, Вы говорите так, будто не причастны к магам. В чем же Ваш долг? — она не сводила глаз. — Обезопасить свой народ? Не попасть под прицел охотников? Или?..

— Я не вмешиваюсь во внешние дела Гроунстена. Если эти земли потерпят крушение, то лишь судьба знает, какое будущее дойдет до нас, — не глянув на ту, Царь вновь заговорил. — Конечно, не хочется терять такую архитектуру, да и переселение займет не месяц.

— У Вас очень красивый замок, — проронила Розалинда, ради того, чтобы сгладить тишину. — Завидую Вам. У нас на острове лишь обломки были, а дворец и вовсе погряз в грязи.

— Ох, не стоит завидовать старику, — с улыбкой проговорил тот, хотя вовсе и не был стариком. Славный мужчина, на ком ни морщинки, ни седого волоса не было. — Берегите свою молодость — Вашу ценность. Я вовремя не сберег, в царские дела полез раньше времени.

Он произнес это без дедушкиной улыбки, какой обычно сопровождаются все этакие унизительные банальности. Серьезное выражение лица не оставляло сомнений в том, что воспринимать высказывание нужно буквально, пусть и многие слова являлись частью саркастической забавы. Царицу будто выплеснуло из течения беседы мощнейшим ударом политических волн. Больше не старалась она различить и впиться в разговор, будто сбившаяся из стаи птичка, да и глаза ее отражали смертную тоску: погасла та знатная вера в свою значимость. Маленькая ложечка в руке вдруг звонко задребезжала о блюдце: Царица поморщилась, и на мгновение показалось, что нехотя вздрогнули ее губы в извинении. Может, оно так и было. Вино игриво плескалось по стенкам бокала, объятое золотыми нитями, розами и мелкими звездами. Торжественный тост провозгласил Царь, будучи в объятьях сладенького дурмана, высасывающего все соки под щитом чопорности и вдумчивости. Пальцы Розалинды обхватили бокал: и не поверить, что попробовала она яд для пьяниц, зомбирующий их мозги, и так уже в хлам рассыпающиеся. Губы коснулись края, и неспешно горький, приторный вкус очутился на языке, омывая и глотку. Жидкость словно застряла в дыхательных путях, внезапный кашель вырвался изо рта. Отвернувшись от стола, Розалинда откашлялась, сморщившись от гадкого вкуса.

— Это от непривычки, — заключил Царь, хлебая алкоголь, будто чистую воду. — Скоро до того привыкните, что и приторность исчезнет.

Молчание. Вино застряло в глотке, будто тяжелый шар. Девчонка лишь с сомнением вгляделась в алкоголь, нахмурив брови.

— Я, пожалуй, откажусь привыкать, — хриплый, прерывающиеся голос. — Не такая уж это сладость.

— Несомненно, это лишь вкусовщина, — пробормотал мужчина, откидываясь на длинную спинку стула. — Многим пьяницам приходилась выпивка не по вкусу. И что же, дамочка? — лукавство промелькнуло в глазах. — Беды, горе, сущее зло подталкивает несчастную душу к этому?

— Вы бы не спивались, — внезапно раздался третий, потухший голос. — Много уж стали пить, Ваше Величество.

Фраза пренебрежительная, безразличная, в этом уж тон виновен. Насмешливый оттенок проскользнул на языке, бросаясь во всеуслышание. Стрелка метнулась на удачный сектор: взгляд Розалинды все же подцепил тонкости ее речи, черт и отношения к мужу. Какое ж это отношение? Корона самолюбия, обрамленная в камни сарказма и загадочности, украшала эту маленькую, но величественную голову. И только ответы сыпались не серьезные, не взаимные, а вовсе обыгранные шутками и пиршеством. Вскоре вновь заговорил мужчина о процессе воссоединения всех колдунов: он все еще тянулся и принимал худое направление для Розалинды. Девчонка молчала, вовсе не имея мыслей для ответа. Вдруг и речь Царя коснулась ее:

— А Вы, дама бродящая, что ж и слова не вымолвите? — подхватил Грифан, раздраженный их молчанием. — Вот знал ведь, а надо наверняка действовать! Пригласил бы лиц интересных, но до скуки сдержанных. Тяжелое ранение так не губит человека, как стеснение. Это уж мой советник на себе испробовал.

Внезапно он весь выпрямился, словно гордый орел, расправивший свои крылья. Глаза его застыли на дверном проходе, улавливая тень своего ненаглядного советника. Однако, из приоткрывшиеся щели сквозило лишь темнотой, а не светом чужих очей.