Трагедия сорок первого. Документы и размышления - Владимир Шерстнев

26 июня, выполняя приказы фронта № 0015 и 0016, командир 8-го мк, не сосредоточив все части, вводит в бой свой корпус по частям, без разведки противника, не выяснив его расположения и силы. В результате этого части нарываются на сильную ПТО и болота и несут тяжелые потери, не выполнив поставленной задачи. Действия корпуса с воздуха не прикрывались, взаимодействие в масштабе фронта организовано не было.

«Нервозность высших штабов в управлении и постановке задач и обилие приказов, не связанных один с другим, несоблюдение элементарных уставных норм в организации и проведении маршей явились главой причиной потери боеспособности корпуса и потери материальной части».{302}

В кратком оперативно-тактическом очерке боевых действий бронетанковых и механизированных войск Западного фронта с 22 июня по 13 июля 1941 г. отмечалось: «14-й механизированный корпус в течение трех дней выведен из строя по причине неполной готовности, недостаточно умелых действий, отсутствия поддержки авиации, отсутствия противотанковых и зенитных средств, слабого взаимодействия с пехотой, плохой организации тыла и обеспечения…»{303}

6-й механизированный корпус, лучший в Красной Армии, по итогам 1940 г. имел значительное количество танков Т-34 и К.В. И как они использовались, где воевали, с кем? Немецкие танковые генералы Гудериан и Гот впервые встретились и почувствовали мощь новейших танков Т-34 только в первых числах июля 1941 г. под Оршей и Витебском в боях с 1-й мотострелковой и 14-й танковой дивизиями. А вся бронетехника 6-го механизированного корпуса, танковых полков 6-го кавалерийского корпуса была брошена в районе между Белостоком и Волковыском. Командир 7-й танковой дивизии генерал-майор танковых войск Борзилов С.В. писал: «…10. Материальная часть вся оставлена на территории, занятой противником, от Белостока до Слонима… Материальная часть оставлена по причине отсутствия ГСМ и ремфонда…»

Танки Т-34 использовались как средство передвижения Маршала Сов. Союза Кулика, генерал-лейтенанта, заместителя командующего Западным фронтом Болдина; как средство сопровождения отступавших штабов 10-й армии…

Были и другие причины потери танков. Генерал-майор танковых войск А.В. Борзиков докладывал: «Корпуса (5-й и 7-й механизированные) дерутся хорошо, плохо только, что штабы малооперативны и неповоротливы, и еще плохо, что много машин достается противнику из-за неисправности пустяшной. Организовывать ремонт, эвакуацию не умеют ни дивизия, ни мехкорпуса, ни армия, ни фронт. Нет запчастей. Нет резины, снабжают плохо. У механизированных корпусов нет авиации, а отсюда они слепы, подчас бьют по пустому месту, и отсутствует связь между ними. Потери у 5 и 7 большие. Сейчас 5 и 7 у Витебска и юго-западнее будут действовать во взаимодействии с пехотой. Противник применяет поливку зажигательной смеси… танки горят. Самые большие потери от авиации. Потеряно 50% матчасти, и большая часть танков требует уже ремонта».{304}

Таким образом, большие потери танков произошли по вышеизложенным причинам, а также из-за того, что оставлены и уничтожены экипажами при отходе на восток. Так, 8-я танковая дивизия (полковник Ф.С. Фотченков) при отступлении оставила и часть уничтожила экипажами 131 боевую машину, в том числе 25 танков KB и 41 Т-34. В 10-й танковой дивизии (генерал-майор С.Я. Огурцов) оставлено при отходе по различным причинам 167 танков и бронемашин, в том числе 34 KB и 9 Т-34{305}. Комментарии, как говорится, излишни.

Благодаря отсутствию противодействия со стороны советской авиации танковые группы врага легко взламывали нашу оборону, немецкие бомбардировщики дождем осыпали войска бомбами, безнаказанно бомбардировали железнодорожные станции, подходившие и отходившие эшелоны, командные и призывные пункты. Лишенные поддержки с воздуха, наши сухопутные войска, танки и артиллерия оказались как бы между молотом и наковальней, поскольку подвергались одновременным ударам и сверху и на земле, танками и авиацией. Остановить этот кошмар могли только истребители, а они догорали в это время на белорусских, украинских и прибалтийских аэродромах, собранные на ограниченном числе мест их базирования словно специально для разгрома. Люфтваффе охотно сделали это, как на образцово-показательных учениях. А служба оповещения? О чем она оповестила и кого? А радиосвязь? Все эти промахи были обусловлены неспособностью высшего командования соответствовать уровню стоящих перед ним задач. Все преимущества, которыми обладала наша авиация до войны, были крест-накрест перечеркнуты отсутствием ее разумной организации. В результате неизвестно чьих решений и указаний советские военно-воздушные силы делились на фронтовые, армейские, войсковые и авиацию дальнего действия. Это привело к тому, что ВВС, несмотря на наличие командующего, не управлялись из единого центра и стратегическое руководство осуществить ими было невозможно.

Многие авиационные командиры, в том числе и Локтинов, и А.А. Новиков, были выходцами из общевойсковых руководителей. Однако в РККА считалось, что пребывание в течение года в академии и на курсах способно сделать из любого военнослужащего руководителя ВВС. А как же он может руководить асами, когда сам летает с трудом? Для этого нужны талант, годы тренировок да боевой опыт. «Жизнь — борьба! А борьба с кем… с начальством, — говорил воздушный ас Покрышкин, — начальство-то не летает, поди докажи ему, что по инструкции много не навоюешь».

Не отсюда ли все наши беды, и в первую очередь беды нашей авиации? В связи с большими потерями авиации Ставка в лице Г.К. Жукова уже 4 июля 1941 г. в своей директиве потребовала от командующих ВВС фронтов «… категорически запретить вылеты на бомбометание крупными группами…» На поражение одной цели разрешалось выделять не более одного звена, в крайнем случае — не более одной эскадрильи. А вот необходимость летать истребителям парой пришлось летчикам доказывать руководству ВВС два года. Одной из главных причин поражения советских ВВС в первый период войны явилось завоевание немецкой авиацией стратегического господства в воздухе на советско-германском фронте в течение предельно короткого промежутка времени — 18 суток: с 22 июня по 10 июля 1941 г. Это во многом предопределило резкое повышение эффективности авиаподдержки немецкой авиацией своих войск, особенно танковых соединений, которые развивали стремительное наступление в глубь территории СССР.

За первые 18 суток войны потери советских ВВС достигли 72%, немецких — 19%. К 10 июля 1941 г. в боевом составе ВВС Красной Армии на советско-германском фронте осталось 1970 боевых самолетов. Теряли советские ВВС боевые самолеты и в войне с Финляндией. 25 июня, когда началось участие Финляндии в «продолжительной войне», СССР предпринял воздушные атаки на 18 основных финских авиабаз. В этот день в налетах приняли участие 263 бомбардировщика и 224 истребителя. Однако эта массированная атака, имевшая целью полное уничтожение финских ВВС на земле, закончилась полной катастрофой для ВВС РККА. Нападающие потеряли 25 самолетов, при этом уничтожив на земле… лишь два финских самолета. Наибольшие потери понесли бомбардировщики СБ из состава 72 СБАП, базировавшегося в Петрозаводске. Полк в этом налете потерял 8 бомбардировщиков, сбитых финскими истребителями, а девятый был сбит своими же перехватчиками на подходе к своему аэродрому. Несмотря на численное превосходство перед финскими ВВС, ВВС РККА несли большие потери даже при учете того, что отдельные советские пилоты сражались с достойной уважения отвагой.

К 10 июля войска Западного фронта продолжали сосредоточение и развертывание на рубеже Себеж-Улла-Орша, Шклов вдоль Днепра по линии Жлобин — Калинковичи. В состав фронта входили семь общевойсковых армий (22, 21, 20, 19, 16, 13, 4), из них в первый оперативный эшелон были выделены 22-я, 20-я, 13-я и 21-я армии. Всего к этому времени были развернуты: 31-я стрелковая дивизия, семь танковых и четыре моторизованных{306}, еще три дивизии следовали в эшелонах. В распоряжении командования Западного фронта имелось 380 самолетов, из них 150 бомбардировщиков.

Противник, захватив Витебск и плацдармы на Днепре, решил продолжить наступление силами танковых групп и передовых соединений полевых армий, стремясь покончить «с последним организованным сопротивлением» советских войск на московском направлении и выйти в район Смоленска.

ГЛАВА 9

10 июля 1941 г. Ставка Главного командования была преобразована в Ставку Верховного Командования в составе Председателя Государственного Комитета Обороны т. Сталина, заместителя председателя ГКО т. Молотова, маршалов Тимошенко, Будённого, Ворошилова, Шапошникова, начальника Генштаба генерала армии Жукова. И тогда же, 10 июля, ГКО назначил маршалов К.Е. Ворошилова, С.К. Тимошенко и С.М. Будённого главнокомандующими войсками северо-западного, западного и юго-западного направлений.{307}