Нью-Йорк – Москва – Любовь - Анна Берсенева

Эстер почувствовала, что сейчас разрыдается. Но припев уже зазвучал последними своими нотами, слушатели зааплодировали, а Ингрид радостно воскликнула:

– Браво, Эсти! Ты спела так близко к сердцу!

Эстер улыбнулась, поклонилась… Все это она сделала машинально, сквозь стремительное биение сердца.

Видение исчезло. Надо было успокоиться.

– У вас особенный голос, – негромко сказал Бен, когда она вернулась на свое место и села рядом с ним на широкий диван. – Если убрать акцент, у вас есть перспективы. Я говорю это со всей ответственностью, Эстер. Я сообщил вам, что продюсирую фильмы в Голливуде?

– Не сообщили, – сказала она.

– Значит, теперь сообщаю. И это может иметь к вам самое непосредственное отношение.

Посиделки закончились часов в шесть. Когда Бен и Эстер вышли на палубу, небо еще не начинало светлеть, но утро уже чувствовалось какой-то непонятной своей первой завязью.

– Вы устали, – сказал Бен. – Вам нужно отдохнуть. Пойдемте, я провожу вас в вашу новую каюту.

– В новую каюту? – помолчав, переспросила она. – Вы уверены, что я пойду туда с вами?

– Я просто советую вам пойти в свою каюту и выспаться, – пожал плечами он. – Это разумно. Вы собираетесь жить в стране, где царит разум. Значит, к такой организации своей жизни и надо привыкать.

– Я не верю в бескорыстную благотворительность мужчины по отношению к женщине, которую он называет молодой и красивой, – усмехнулась Эстер.

Впрочем, как только она произнесла эти слова, ей сразу вспомнился Бржичек с его веселыми круглыми глазами и словами «моя сладкая», которые совершенно бескорыстно слетали с его пухленьких губ.

– А я и не собираюсь быть вашим благотворителем, – сказал Бен. – Вы действительно красивы и эффектны, причем не только для мужчины, но и для экрана. Можете мне поверить, я имею некоторый опыт. Я собираюсь сделать из вас стар наподобие Мэй Уэст. Вы видели ее фильмы?

Фильмы с участием Мэй Уэст она, конечно, видела. Поэтому сразу поняла, что Бен говорит не абстрактные вещи. Эстер знала, что тип ее внешности как раз такой – под будоражащую воображение роковую красавицу. Была ли она ею на самом деле, это уже другой вопрос, но создать именно такой образ на экране, наверное, сумела бы.

– И потом, – добавил он, – что плохого вы видите в том, чтобы сделаться подругой вполне приличного мужчины? Насколько я успел заметить, вы плывете на этом пароходе одна. Может быть, вас встречает в Америке муж или жених?

– Не встречает, – машинально ответила Эстер.

Она совсем не собиралась перед ним отчитываться, но привыкла прямо отвечать на прямо поставленный вопрос.

– И что же вы собираетесь делать в США? – поинтересовался Бен. – Вот в ту самую минуту, когда сойдете на берег и пройдете иммиграционный контроль? Если еще пройдете.

Очевидно было, что он тоже привык высказывать свои мысли прямо. И так же очевидно было то, что он хорошо разбирается в американской жизни.

Эстер в самом деле не знала, что будет делать, когда сойдет на берег. Виза, которую она получила в Осло, разрешала ей въезд как переводчице какой-то международной организации, название которой она с трудом заучила, да и то только потому, что в неподписанном письме, полученном на почтамте в Осло накануне визита в американское консульство, ей настойчиво рекомендовалось это сделать. Но вот что делать потом, когда она въедет в США в таком сомнительном качестве, об этом в письме ничего сказано не было.

– Вас вскоре выдворят из Америки, – не дождавшись от нее ответа, сказал Бен. – Иммиграционные службы весьма бдительно следят за всеми, кто въезжает в страну, и контролируют их занятия. Если бы вы приехали с мужем и вздумали с ним развестись или хотя бы завести любовника, вас выдворили бы немедленно. А вы к тому же русская, к ним вообще настороженное отношение. – Он сказал «к ним» так, будто к нему это никакого отношения не имело. Впрочем, у него, наверное, было американское гражданство. – Я предлагаю вам поддержку сейчас и некоторые перспективы в будущем. Это немало.

Она слушала все это, не произнося ни слова. Да и что было говорить? Он был прав, и еще как прав! Но дело было даже не в его правоте…

Дело было в том, что пространство воды, остававшееся за кормой с востока, становилось все огромнее, и все призрачнее становилась страна, которую она когда-то оставила. И не то что даже страна…

Глядя на темную массу воды за бортом, Эстер ясно понимала, что Игната не будет в ее жизни никогда. На этот раз действительно никогда – он не появится даже на тот единственный краткий предрассветный час, на который все-таки появился в ее жизни уже после Москвы. Слишком далеко была Америка, и слишком уверенно звучал в телефонной трубке голос, сказавший: «Он не приедет».

И ради чего в таком случае делать вид, будто твои женские прелести неприступны? В монашки ты себя, что ли, готовишь?

– Что ж, Бен, – тряхнув головой, сказала Эстер. – Вы в самом деле говорите разумные вещи. И приятные для меня вещи. Кавалеров у меня было немало, мне есть с кем сравнивать, – вы из лучших. Я сойду на американский берег с вами!

Последнюю фразу она произнесла с насмешливой торжественностью. Бен кивнул головой точно с таким же выражением.

– Вот и отлично, – сказал он. – А теперь ложитесь спать. Вот ваша каюта.

Оказывается, каюта, которую он ей предназначил, располагалась в непосредственной близости от салона первого класса, в наиболее привилегированной части верхней палубы. Заметив, что, войдя в нее, Эстер обернулась, ожидая, что будет делать он, Бен сказал:

– Мы встретимся с вами после завтрака, дарлинг. Я посмотрю ваши бумаги и посоветую, как вам надо будет вести себя, когда мы подойдем к Гудзону. Но для дел надо иметь ясную голову. Спите. Я тоже пойду спать.

Эстер проводила взглядом его импозантную фигуру. Что ж, ей фантастически повезло. Раз уж в сердце больше никогда не будет тех сильных чувств, которыми прежде определялась ее жизнь, то пусть она определяется разумом.

Глава 15

– Как ни говори, Эстер, а ты ведешь себя правильно. – Анна положила пуховку на подзеркальник, вгляделась в зеркало и придвинула к себе коробочку с гримом. – Еще чуть-чуть глаза…

– Что ты имеешь в виду? – спросила Эстер.

Она уже была загримирована к спектаклю и смотрела теперь, как Анна вносит последние штрихи в свой безупречный облик. Эстер вполне искренне считала, что уж на сцену-то Анна Стен могла бы выходить почти без грима. Она принадлежала к тому же типу внешности, что Грета Гарбо и Марлен Дитрих, да и талантом едва ли им уступала. Почему Стен до сих пор не стала мировой звездой, Эстер не понимала. Она восхищалась ею еще в Москве, когда бегала смотреть фильм «Девушка с коробкой», где Анна сыграла главную роль.