100 великих гениев - Рудольф Баландин

Поначалу Мольер не мог обрести признания как великий драматург уже потому, что его старшим современником был Пьер Корнель (1606—1684), который уже первой своей комедией нравов «Мелита», поставленной в 1630 году, представил, как он сам выразился, «разговор порядочных людей» вместо грубого юмора и буффонады. Его заметил могущественный кардинал Ришелье, считавший себя большим драматургом. Он включил Корнеля в число авторов, писавших под его руководством. Пока Корнель сочинял комедии, все складывалось для него удачно. А вот его трагедия «Сид» нанесла Ришелье двойной удар: и силой таланта Корнеля, и воспеванием героического испанца Сида (Родриго Диаса де Бивара) в ту пору, когда Франция воевала с Испанией.

Только после смерти коварного и властного кардинала в 1643 году Корнель был прославлен как великий драматург. Его пьесы ставил и Мольер, двадцать лет спустя предложивший публике две трагедии нового талантливого автора – Жана Расина (1639—1699), который вскоре «похитил» из этой труппы лучшую актрису, любимую Мольером Терезу Дюпарк (в нее прежде был пылко влюблен уже немолодой Корнель, посвятивший ей несколько проникновенных стихотворений). Позже Расин создал свою знаменитую трагедию «Федра».

Наконец, следует упомянуть Никола Буало-Депрео (1636—1711), первым оценившего талант Мольера, а затем и Расина. Буало был не только знатоком литературы и проницательным критиком, но и автором язвительных сатир, влияние которых усматривается в некоторых комедиях Мольера. Таким образом, нет оснований полагать, будто Жан Батист был каким-то уникумом, рожденным гением (как еще любят говорить – «которые появляются раз в столетие»). Нет, он жил в эпоху бурного расцвета французской культуры, поэтического и театрального искусства.

Трудно сказать, как сложилась бы его судьба, если бы не милость и, отдадим должное, художественный вкус молодого короля Людовика XIV. Когда осенью 1658 года труппа Мольера дала первое представление в Гвардейском зале Лувра перед королем и знатью, показав трагикомедию Корнеля «Никомед», публика была разочарована (артисты королевского театра лучше играли такие пьесы). Тогда Мольер попросил разрешения представить королю свою комическую миниатюру «Влюбленный доктор», которая тому понравилась. Людовик XIV отметил блестящую игру автора. Высмеивая пороки вельмож, религиозных ханжей, разбогатевших балбесов, прохвостов, Мольер не раз попадал в немилость. Однако покровительство монарха не избавило Мольера от нападок недругов. Он умел угождать власть имущим, но не мог скрыть свой ум и талант, не поступался честью и совестью. Например, когда брат Корнеля, чтобы казаться знатным господином, прибавил к своему имени «де Л'Иль» («с Острова»), Мольер отозвался в комедии «Школа жен»:

Канавой грязною он окопал свой дворИ называться стал де Л'Илем с этих пор.

Мольер потешался над выспренней манерой игры артистов королевского театра, пародировал их, а его успех в Париже и без того породил много завистников. Сложился самый настоящий театр Мольера – не только развлекательный, но и поучительный, без назиданий, а также вполне серьезный, хотя и смешной. «Школа жен» произвела настоящий фурор: в ней высмеивалась фальшивая мораль, принуждающая юную девушку хранить верность богатому старику, купившему аристократическое имя. Смех смехом, но обманутый и покинутый муж – а его играл Мольер – вызывал тем не менее сострадание и чувство грусти.

Уже тогда драматурга стали обвинять в безнравственности, дурном вкусе, попрании христианской морали. А он, словно подливая масла в огонь, написал и поставил «Тартюфа, или Обманщика» – комедию, посягнувшую на кабалу святош (так называли цензурную комиссию инквизиции). Под нажимом клерикалов король, сначала разрешивший постановку, вынужден был ее запретить. Пять лет «Тартюфа» ставили и запрещали, но в конце концов Мольер торжествовал победу.

Другой его шедевр – «Мещанин во дворянстве» был поставлен в 1670 году. Тема вечная: неистребимая тяга людей к почетным титулам и званиям, готовность покупать эти формальные признаки принадлежности к «высшему обществу», «элите», словно таким способом можно приобрести ум, благородство, честь или хотя бы хорошие манеры. Неудивительно, что эта комедия, подобно некоторым другим сочинениям Мольера, не теряет своей актуальности.

А в его жизни – в период признания – постоянной трагедией была необходимость сдерживать свои творческие порывы, остерегаться гнева владык светских и духовных. Это показал в пьесе «Кабала святош» великий русский писатель Михаил Булгаков. Она была написана в 1929 году, поставлена через 7 лет на сцене МХАТа. Но после семи представлений пьесу сняли из репертуара. Причиной запрета стала… кабала святош! Но, конечно, не религиозных, а идеологических. По словам Булгакова, он написал пьесу «о светлом, ярком гении Мольера, затравленном черной Кабалой святош при полном попустительстве абсолютной, удушающей силы короля». Цензура поняла это (не без основания) как аналогию отношений писателя с его хулителями и гонителями, обвинявшими его в «антисоветчине». Тем более что в пьесе Мольер говорит Людовику XIV: «Он думает, что он вечен! Какое заблуждение! Черная кабала за его спиной точит его подножие, душит и режет людей, и он никого не может защитить!»

Действительно, Сталин, симпатизирующий М.А. Булгакову и высоко ценя его талант, защищал его от свирепых нападок критиков. Но в те времена генсек вовсе не был всесильным диктатором, очень многое совершалось в стране вне его ведома (что вполне естественно), а то и вопреки его желаниям. Еще в апреле 1930 года в ответ на отчаянное письмо Булгакова он позвонил писателю и распорядился устроить его на работу во МХАТ. Однако тот же Сталин согласился с предложением цензуры в 1936 году запретить «Кабалу святош». Политические соображения оказались для него в то время весомее художественных достоинств пьесы. Хотя и на этот раз он защитил Булгакова от репрессий. По удивительной закономерности то, что происходило с Мольером, через 300 лет повторилось в другой стране тоже с гениальным человеком, написавшим пьесу о трагедии его жизни и творчества. И если Мольер умер, завершая на сцене спектакль, то смертельно больной Булгаков в последние свои дни заканчивал работу над романом, сделавшим его имя бессмертным: «Мастер и Маргарита». Все это, безусловно, не совпадения, а проявления сходства судеб и ситуаций, над которым следовало бы задуматься…

Жизнь одного из величайших мировых комедиографов Мольера складывалась далеко не радостно, как, впрочем, у слишком многих гениев. Отчасти по этой причине некоторые его пьесы продолжают не только смешить людей, но и пробуждают сложные гаммы чувств и серьезные мысли. Как отметил французский писатель и искусствовед Франсуа Рене де Шатобриан, «среди сочинителей комедий лишь Мольера можно поставить рядом с Софоклом и Корнелем; но замечательно, что комическое в „Тартюфе“ и „Мизантропе“ по своей необыкновенной глубине и, осмелюсь сказать, печали приближается к суровости трагедии».