Зловещий брак - Мэйдлин Брент

Он покачал головой.

– Нет. Все еще спит, я полагаю.

– Сомневаюсь. Он всегда готов к завтраку, когда я подъезжаю в полдень.

– Могу я поговорить с тобой, Кейси? Насчет того, что было ночью?

Теперь мы были в холле, и когда, он закрыл дверь, я сказала:

– О! Значит, ты помнишь?

Он потер лоб и кивнул.

– Помню достаточно хорошо.

– А где Эми?

– Наверху, убирает ваши с Лайзой комнаты.

– Хорошо, спустись в кухню и давай поговорим, пока я работаю.

Он последовал за мной вниз и сел на стул. Я сняла пальто и шляпу и надела фартук.

– Я сожалею о том, что случилось ночью, Кейси, – сказал он. – Прости, мне очень стыдно, что я так напился; но спасибо тебе за то, что приняла во мне участие.

Я решила направить разговор по возможности в другое русло, поэтому сказала с улыбкой:

– Моя не понимай, что твоя говорить.

Он упорно смотрел в пол.

– Ты очень добрая девушка, Кейси, но я не могу отнестись к этому как к случайному происшествию. Ты выйдешь замуж за Чеда, так решено; вот почему я ночью сказал то, чего не должен был говорить. Помнишь?

– Да, но ты был не в себе, Сэм. Я не приняла это всерьез и все понимаю. Будешь завтракать?

– О Боже, нет. Спасибо, золотая моя, не буду. Послушай, раз уж я сказал ночью то, что сказал, могу я спросить тебя? Могу я спросить: ты знала, что я… люблю тебя?

Я положила на сковороду жир и медленно проговорила:

– Я знала, что ты так считаешь.

– Считаю? Ты имеешь в виду, что считаю неверно?

– Подожди. Дай мне все поставить на огонь, а то я что-нибудь перепутаю. Ты можешь пока налить в чайник воды и нарезать хлеб для тостов.

Наступила тишина – наверное, минуты на три. Я молила, чтобы ко мне пришли верные слова, а затем я взяла стул и села напротив Сэма, глядя на него через кухонный стол.

– Будь добр, выслушай меня и попытайся вникнуть в то, что я говорю, Сэм, дорогой.

– Я постараюсь, – кивнул он.

– Пожалуйста, постарайся. Пожалуйста, представь себе вероятность того, что ты мог воспринимать меня в ложном свете. Ты – романтик, Сэм. Большой романтик. Это неплохо и нисколько не глупо. Мне нравятся люди с романтикой в сердце. Думаю, что сама была бы романтична, если бы Оливер Фой не убил во мне что-то.

– Он не убил, Кейси, нет. Ты все такая же…

– Пожалуйста, не перебивай, Сэм. Ты обещал выслушать. Теперь я уверена: ты помнишь, при каких обстоятельствах мы встретились и что случилось потом. Ты помнишь меня на «Кейси» в тот ураган, помнишь, что случилось с Дэниелом, когда нас выбросило в «Пасть Аллигатора»; помнишь, как я тащила тебя на гору, а потом через весь остров. Ты был беспомощен, не мог ничего сделать, поэтому для тебя я стала этакой героиней; а впоследствии ты еще преувеличил мои достоинства, потому что уже тогда ты догадался, что я не девушка-кули, за которую себя выдавала. Все это сделало меня очень интересной в глазах такого романтичного человека, как ты, Сэм. Ты был просто одержим мыслью получше узнать меня, поэтому заставил меня признать свое происхождение и бросился устраивать мою судьбу. Благодарю Бога, что ты помог мне. Я никогда не смогу вполне отблагодарить тебя, я говорю это искренне. Но ты возвел меня на пьедестал. Ты сделал из меня Кейси Браун, героиню. А потом принял поклонение героине за любовь.

Он собрался было возразить, но я остановила его жестом.

– Нет, мы не будем бесконечно спорить по поводу разных взглядов на это, Сэм. Нам не стоит опять об этом говорить. Все, чего я прошу: подумай хорошенько о том, что я сказала. Выбрось из этой истории ураган и Ла-Фасиль, а также загадку девушки-кули, и предположи, что такая же девушка, как я, родилась и проживает в Хитсайде – и ты нисколько не увлекся бы мною, я уверена. – Я встала из-за стола и добавила спокойно, будто само собой разумеющееся: – В особенности, когда рядом такая женщина, как Лайза.

Он недоуменно заморгал глазами, затем слегка пожал плечами, начал было что-то говорить, но остановился. Он протянул мне руки с покорной улыбкой.

– Ты развенчала меня в пух и прах, Кейси. Все, что мне остается – это извиниться за то, что выставил себя ночью на посмешище. Ты сказала что-нибудь Лайзе?

– Нет. – Я была занята у плиты. – Сплетничать я не люблю, к тому же я ни за что не посмею причинить Лайзе боль.

– Причинить боль?

Я взглянула на него через плечо:

– Она – твоя подруга детства, Сэм, но она не мужчина, она – женщина. Как ты думаешь, что она почувствует, когда узнает, что ты двое суток пропадал у продажных женщин, пил виски – и все потому, что тебе показалось, будто тебе не отвечают взаимностью? Ты нанес оскорбление самому себе, потеряв самоуважение; но ее это также унизит и заденет.

Он положил подбородок на скрещенные на столе руки.

– Ты ранишь прямо в сердце, девочка моя, – пробормотал он. – Может быть, она как-то догадывается.

– Каким образом? Ты так поступал и раньше?

Он взглянул на меня, и в глазах его появилась горькая усмешка.

– Мне тридцать шесть, и я никогда не был святым, но никогда не заходил так далеко в разгуле, как сейчас.

– В таком случае, не думаю, что она догадается. Я смыла с твоей рубашки губную помаду, а для того, чтобы пиджак не пах виски и этими ужасными духами, я почистила его дезинфецирующей жидкостью.

– О Боже… – простонал он. – Большое спасибо, золото мое.

– Иди пройдись пешком, пока Лайза не увидела тебя. Это освежит тебя и снимет отеки глаз.

– Господь с тобой. – Он начал было смеяться, но поморщился от боли и сказал: – Может быть, мне тоже можно выпить кофе, если ты варишь для Чеда?

– Конечно, там хватит для вас двоих.

Я услышала шаги на лестнице, ведущей в холл.

– Кейси, ты видела Сэма? – донесся голос Чеда.

– Да, он здесь со мной. – Я чуть повысила голос.

Секунду спустя появился Чед.

– Мне показалось, что в ванной остались следы возвращения блудного сына. – Он взглянул на Сэма и усмехнулся: – Ты поглощал огненную воду, о Великий Вождь.

– Не будете ли так добры оба покинуть мою кухню и подождать в столовой? Ваш завтрак будет готов через пять минут. Что касается Сэма – так он просто устал, – сказала я.

– Конечно, – торжественно сказал Чед. – Пойдем, старина Сэм: если тебе трудно подниматься по лестнице, можешь опереться на мою руку.

Когда они вышли, я с облегчением вздохнула. Хорошо, что Сэм заговорил сам: тем самым он дал мне возможность вложить в его голову мысль, что его так называемая любовь ко мне – не что иное, как преувеличенное поклонение перед героизмом. Я надеялась, что он это осознал, но, как бы то ни было, вопрос был прояснен.

Чуть позже я присоединилась к ним за столом. О недавнем исчезновении Сэма не было сказано ни слова. Они обсуждали два варианта игры в покер, насколько я потом поняла. Для меня это было за гранью понимания, поэтому я напряженно думала о том, должна ли я, жена и хозяйка салона, знать хотя бы основы карточной игры. И тут Сэм сказал: