Аншлаг в Кремле. Свободных президентских мест нет - Олег Попцов

Ну, вот: составляющие спектакля под названием «Инаугурация» на месте. Ждем виновника торжества.

Загораются небольшие мониторы. Кортеж президента приближается к Кремлю. Знаковые проспекты Москвы, Кремлевская площадь и парадный подъезд Кремлевского дворца. Оркестр взвивается маршем: президент во дворце. Поднимается по парадной лестнице и далее через людской коридор, один зал, второй, третий и, наконец, Андреевский зал. Подходит к импровизированной по этому случаю небольшой сцене. Затем произносится клятва, а далее — короткая речь, в которой отдается должное народу и только ему. И народ, который смотрит это торжественное действо по телевидению, обязан ответить себе на единственный и главный вопрос. Нам есть на кого надеяться? Или?..

Меня, как писателя, на торжествах такого рода, в меру обязательных, в меру скучных, потому что запрограммированных, интересуют лица присутствующих, их выражение и, вообще, настроение собравшихся людей.

Ничего из ряда вон выходящего. Я, в силу своего не слишком высокого роста, пробрался ближе к событийному месту, и тут неожиданно заметил, что стою среди членов правительства. Я это понял не сразу. Правительство сменилось, и новые лица еще не примелькались. И только лица Германа Грефа и Алексея Кудрина вразумили меня, что я затесался в чужие ряды.

Если и было оживление, то именно здесь, среди новых членов правительства. И это не в силу факта инаугурации, а скорее президентского уточнения, что отставка правительства, как и положено, случится сразу после инаугурации, но она будет чисто технической. Поэтому некая живая оптимистичность угадывалась на лицах.

Лицо Грефа имело, скорее, отстраненное выражение. Он как бы рассеянно следил за происходящим. Но следил, где Михаил Фрадков, и с кем он общается, хотя это внимание можно было счесть и кажущимся. Губернаторы были более практичны, они использовали время ожидания для контактов с федеральной властью. Губернатор Хабаровского края Виктор Ишаев о чем-то разговаривал с Генеральным прокурором Владимиром Устиновым. Скорее всего, разговор шел о «деле врачей», нашумевшей истории с пересадкой органов на Дальнем Востоке. Губернатор Свердловской области Эдуард Россель иронично наблюдал за происходящим, по лицу блуждает улыбка, лишенная какой-либо обязательности.

Наконец, появился Президент Владимир Владимирович Путин. Все положенное по регламенту церемонии вступления в должность участники прослушали со вниманием. Затем выступают чины «в хоровом исполнении». Инаугурация закончилась, все двинулись к выходу, однако были остановлены в дверях. На кремлевской площади президент еще должен был принять зрелищный парад президентского оркестра и роты караула. Присутствующим в залах было предложено отследить данное действо по мониторам. Возможное недовольство высказывали, скорее, про себя, нежели вслух. Слава Богу, мини-парад был недолгим, и все благополучно двинулись к своим автомобилям.

Вечером еще ожидался прием по случаю инаугурации. На него пригласили не всех участников церемонии. Это событие имело более индивидуальную окраску. Тут важен номер стола, за который вас усаживают. Именно по номеру стола для поедания и выпивки на таких высоких приемах можно безошибочно определить, каким расположением (большим или меньшим) пользуется гость в кремлевской администрации.

Прием получился недолгим и теплым. В заключение его Путин прошел через весь зал в сопровождении супруги. Суета с желанием приблизиться к президенту, поздороваться с ним, сказать несколько слов, чтобы потом убедить себя: разговаривал с самим президентом. А впрочем, это естественные человеческие слабости: все-таки президент страны, все-таки инаугурация.

СВЯТОЙ ДЕНЬ, ДЕНЬ НЕСЧАСТНЫЙ

9 Мая — нечто большее, чем очередная годовщина Дня Победы и даже чем всенародный праздник. 9 Мая — святой день.

Что же с нами произошло за пятнадцать-двадцать лет? Произошло многое, мы пережили перестройку — первый этап наших несбывшихся надежд. И это позволило очень многим сказать одну и ту же фразу: «Мы не на это рассчитывали. Мы ожидали совсем другого». Удивительность натуры. «Чего именно ожидали?» — сказать не можем или не хотим. Перестройка захлебнулась, оказалась предшественницей политических катастроф. Рухнул, распался Советский Союз, начались демократические и экономические реформы в новой России.

29 апреля 2004 года, за менее чем две недели до Дня Победы, правительство обсуждает, по предложению министра здравоохранения и социального развития Михаила Зурабова, проект лишения инвалидов, пенсионеров, участников войны соци- альных льгот и замене их постоянной денежной компенсацией в пределах 400–500 рублей. В пересчете на Москву льготники, допустим, ветеранам войны или труда размер льгот в денежном выражении, уменьшается как минимум, в три, а Героям Советского Союза в 5–6 раз. И это все делается, когда в стране существуют и без того издевательские по размерам денежные пособия. Например, на ребенка — 70 рублей в месяц.

А ведь это не старики, это новые семьи. Это наше будущее. И здесь дело не в пафосе.

Интересна внутренняя модель рассуждений авторов и последователей либеральных реформ: мы должны стать частью цивилизованного мира, а, значит, жить по его экономическим нормам и законам. Прекрасная цель. Но, с одной стороны, президент с его здраво амбициозной идеей об удвоении ВВП и борьбы с бедностью. А с другой — минимизация затрат на население, резкое сокращение социальных обязательств власти, практическое упразднение бесплатной медицины, образования, сокращение квот на развитие науки. И отсутствие реальных признаков развития отечественного производства, которое только и способно создать предпосылку экономического рывка, на котором настаивает президент страны. Я задаю себе вопрос, что это: заблуждение, умопомрачение власти? Или?.. Каждый раз мы отодвигаем от себя это обезоруживающее нас, вызывающее отчаяние «или». Почему? Потому что вслед за «или» на нас обрушится раскрытие сути. И понимание, что мы имеем дело с продуманным замыслом погружения России в мир второстепенности, мир зависимости, мир послушности.

И значит, надо противостоять таким замыслам. Но один президент, при всем желании, не может противостоять им. Странно, что он борется не с нависшей, как скала, проблемой вырождения страны. Он ведет борьбу с агрессивным чиновничьим миром, который скрытно, без шума моделирует вырождение России под просчет собственной выгоды.

Сказать, что время летит стремительно, это ничего не сказать. Вчера был понедельник, поднял голову — уже пятница. Вчера еще жили в пересчете на холодную весну, поднял голову — уже лето, более того, почти середина июня. Еще неделя, и день станет укорачиваться. Не иначе, что-то произошло в галактике. Возможно, мы не заметили, но скорость времени увеличилась. Так думал я в 2004 году.

Из политических событий главное — послание президента Федеральному собранию. Из житейских событий — мой юбилей. Претензии все те же к быстролетящему времени. Но все по порядку.

Послания ждали? А кто ж в стране великой не знает, что его непременно пошлют по известному каждому ребенку «адресу»? В послании должен быть ответ на вопрос, каков он план президента в обрамлении второго президентского срока? Посланием всегда кто-то недоволен. С тем, 2004 года, произошло то же самое. Послание, как документ, как политический трактат, отличается от докладов, произносимых в ту, не столь давнюю пору на съездах и пленумах КПСС. Хотя и есть что-то общее в этой форме общения власти с народом.

Послание президента — это не стратегия. Это рисунок тактики. Со стратегией у нас уже давно не все в порядке. Несовершенство настоящего — всегда путы на ногах будущего. Мы боимся загадывать надолго. И в этом не только наша вина. Изолированная страна определяет перспективу своего развития масштабом изолированного пространства. Страна, играющая по общим правилам сообщества, ставшая или почти ставшая, как Россия, частью этого сообщества, имеет шанс прибавить в развитии, но, в той же мере, повысить свою зависимость от сообщества, что при неконкурентоспособности отечественного производства и нечеткой экономике может почти мгновенно вызвать социальный взрыв.

То послание президента Путина, в отличие от прошлых, имело выверенный и адресный социальный аспект. Жилье, состояние образования и здравоохранения нации. Мне показалось, что в своем следующем президентском четырехлетии Путин намерен усилить свою нацеленность непосредственно на народ. И послание было адресовано на этот раз не столько чиновникам, хотя задачи, поставленные перед ними, вполне отчетливы, а, скорее, напрямую обществу. Пришло понимание, что авторитет власти в обществе находится на непозволительно низком уровне, и что любые задачи, рассчитанные на рывок, который надлежит совершить стране, призрачны. За этой властью, коррумпированной сверху донизу, народ не пойдет. И тот факт, что в послании ничего не сказано о коррупции, о безопасности внутри общества, о Чечне, по-своему, показательно. Часто задают вопрос, почему президент оставил без внимания один аспект, второй, третий? Как правило, любое подобное упущение — плацдарм для атаки оппозиции. Начинается стон коммунистов, правозащитников. Хотя эти якобы упущения — хорошая тема для анализа и раздумий. Легко объяснить, почему. Сложнее просчитать последствия якобы упущений.