Комплекс крови (СИ) - Анастасия Ильинична Эльберг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты меня смущаешь, мама.
— Хочешь сказать, что я — не та женщина, с которой ты пойдешь в ресторан? Так и знала, Лариэль. Это из-за разницы в возрасте?
Он расхохотался.
— А вроде ты, в отличие от меня, не прикасалась к шампанскому.
От вороха шпилек, которые мама еще мгновение назад держала в руках, не осталось ни одной. Ларри много раз наблюдал за тем, как она это делает, и удивлялся ловкости ее пальцев. Велурия Родман выпустила из прически несколько прядей, критически осмотрела вечерний макияж, встала и оглядела себя в полный рост. На ней было узкое бархатное платье цвета лаванды, высокие каблуки утопали в ворсе ковра. Мужчина, который приходит в ресторан в компании такой женщины, может гордиться собой, но постоянную боевую готовность это не отменяет.
— Для старушки я выгляжу неплохо, — констатировала она. — Хватит трепать манжеты, Ларри. Ты не защищаешь докторскую диссертацию и не сдаешь на права. Я всего лишь знакомлюсь с твоей дамой.
Всего лишь, мысленно повторил он. Это хуже, чем докторская диссертация и практический экзамен на вождение, вместе взятые. Казалось бы, волноваться не о чем, но Ларри не находил себе места еще со вчерашнего дня, с той минуты, когда мама приняла его предложение поужинать в компании Терри.
— Надеюсь, она тебе понравится.
— Твой выбор мог пасть только на достойную женщину.
— А Вэл ты считала достойной?
Мама опустилась на стул возле зеркала.
— Это в прошлом, дорогой, — примирительно сказала она. — Ты полюбил чудесную девушку, и Валери тоже найдет свое счастье. Люди и темные существа встречаются и расстаются. Мы развиваемся, жизнь не стоит на месте. В том, чтобы делать выбор в пользу другого партнера, нет ничего страшного. Намного хуже оставаться в придуманных кем-то рамках и убеждать себя в том, что это правильно.
— Я не уверен, что ее люблю, — заметил Ларри.
Губы мамы, едва тронутые нежно-розовой перламутровой помадой, дрогнули в улыбке, и он почувствовал, что краснеет.
— Нам хорошо вместе, — торопливо уточнил он.
— Не сомневаюсь, дитя. Я вижу, как меняется твой взгляд, когда ты заговариваешь о ней. Это делает меня счастливой.
Дитя. Как давно она не обращалась к нему, используя это слово. Древнее, теплое, очень личное слово.
— Я хотел поговорить об отце.
— Помню. — Если тема и была маме неприятна, показывать этого она не собиралась.
Внезапно Ларри понял, что ему хочется сказать очень много. Слишком много. И все вопросы уместились в одном коротком слове:
— Почему?
Мама разгладила на коленях бархат платья. Она не делала глубоких вдохов, готовясь начать откровенный разговор, не закатывала глаза, не поднимала руки в наигранных театральных жестах. В этом была вся Велурия Родман. Если она хотела что-то сказать, то говорила прямо, выбирая простые слова и не заботилась о том, что правда может ранить.
— Не знаю, существуют ли роковые мужчины, но если да, то твой отец был одним из них, — заговорила она. — Я влюбилась в него без памяти в тот вечер, когда увидела впервые. Тогда же я решила, что этот мужчина будет моим мужем. Я не была молодой глупой девочкой и понимала, что меня ждет война с соперницами, но была готова идти до конца. Так, как делаю всегда. Кто бы мог подумать, что эта черта меня подведет.
Она приготовилась встать, и Ларри, угадав ее мысли, протянул ей бокал с шампанским.
— Спасибо, дорогой. Соперницы приходили и уходили, а я оставалась рядом с Альбертом. Наконец он одел мне кольцо и назвал своей… — Мамин голос дрогнул — легко, почти незаметно, уловило бы только самое чуткое ухо. — Любая на моем месте умерла бы от счастья. И я была счастлива. До тех пор, пока не узнала о ее существовании.
Она не называла Девину по имени, и он не мог ее в этом винить.
— Эта женщина сводила его с ума. Она крутила им как хотела, обращалась как с игрушкой: надоедает и отправляется в дальний ящик, но потом о ней вспоминают снова. Ради нее он был готов на все. А она в ответ не давала ему ничего, кроме боли. Иногда я засыпала и думала, что убью ее, но понимала, что это пустые угрозы. Когда она пропадала надолго, Альберт превращался в того мужчину, за которого я вышла замуж. Но стоило ей появиться — и он снова вел себя как сумасшедший. — Мама покачала головой. — Он любил и меня, и ее, но разной любовью. И я тоже его любила, пусть и ненавижу это признавать. — Она сглотнула и опустила голову, но Ларри заметил блеснувшие в ее глазах слезы. — Такая любовь похожа на качели. Сегодня ты ненавидишь, а завтра обожаешь. Каждый день поднимаешься до небес, а потом падаешь на самое дно. И самое страшное в этой любви то, что ты знаешь, где выход, но не хочешь уходить. Я до смерти боялась его потерять. Но настал тот момент, когда здравый рассудок победил. Я решила отступить. И теперь думаю, что это решение было ошибкой.
Ларри подался вперед и накрыл ладонью ее руку.
— Нет, — возразил он. — Если бы не эта психопатка, ничего бы не случилось.
— Она принесла мне кое-что хорошее. — Мама подняла взгляд и улыбнулась. — Тебя.
— Разве в твоих глазах я не был воспоминанием о ней?
— Ты был сыном мужчины, которого я любила. Остальное не имело значения.
Мамин бокал опустел, и Ларри наполнил его вновь.
— Каждому роковому мужчине по роковой женщине? — спросил он.
— Да. Что до наших отношений — Альберт был моей единственной слабостью. Помимо дорогих туфель и лимонного зефира, конечно же.
— Кстати, а где… — К своему смущению, Ларри осознал, что не помнит имени нового ухажера мамы. — Твой новый партнер?
Хозяйка дома все поняла, но изобразила удивление.
— Мистер Хофманн? Боюсь, между нами очень длинная очередь из прекрасных дам… Была бы, будь мы чуть больше, чем просто партнерами.
— Прекрати, мама. Я не про мистера Хофманна.
Она сделала пару глотков шампанского.
— Ты про Стефана, про Брайана или про Ника? А, впрочем, какая разница. Мне надоело их внимание к моим деньгам. Лучше бы они проявляли такую же активность в постели. Ведь именно для этого я мужчин и завожу. Кстати, про Ника. Очень забавная ситуация. Некоторое время назад
