Без права на поражение (сборник) - Сергей Бетев

* * *

Миновав Первоуральск, наша машина вырвалась на асфальт и, облегченно вздохнув,

заторопилась к Свердловску. Олег Владимирович отвечает на мои последние вопросы:

— Как всегда выясняется после раскрытия, кражу Угораев совершил просто: бригада

грузчиков, как вам известно, работала в разных цехах. Угораев, предусмотрительно справившись

со своей работой пораньше, через дырявый забор шихтового склада завода вышел на огород,

примыкавший к складу магазина, разулся, надел ботинки на босую ногу, а носки—поверх

ботинок, и след стертый получается, и собаке труднее взять, так как носки не дали остаться

стойкому запаху подошв замасленных ботинок... Обратно вернулся тем же путем. После

окончания смены вышел с завода вместе с бригадой. Полное алиби!—Помолчал и добавил: — И

еще: обратите внимание, что в Нижних Сергах Угораев прожил более полугода, зарекомендовав

себя человеком положительным во всех отношениях. Потом сознался, что специально «нырнул в

дыру для дела», потому что свердловские оперуполномоченные уже знали его «почерк».

1

В Зайковском райотделе милиции не помнили такой тревоги.

Попытка вооруженного грабежа в поселке Красногвардейске!..

Ошеломляющая новость в минуту собрала у дежурного всех, кто находился в эту раннюю

пору на работе. Там вместе с участковым уполномоченным младшим лейтенантом Ефимом

Афанасьевым сидел испуганный и бледный от бессонницы житель красногвардейской окраины

— Прокопий Александрович Червяков, послушно отвечающий всем, кто его спрашивал,

— В какое время?

— Возле полуночи. Жена уже спать ложилась, а я хотел сенки закрыть,

— Ну?

— Слышу, в другой комнате окно стукнуло. Подошел к двери, а она в аккурат напротив

приходится, и вижу: окошко настежь, а в нем парень незнакомый. Как меня увидел, пистолет

направил, да осечка получилась. Я, конечно, обратно. Схватился за охотничье ружье, а в это

время ба-бах!.. Слышу, соскочил с завалины... Окошко, в которое лезли, выходит на огород,

жердями он у меня огорожен. За ним проулок на дорогу, что к станции ведет. Только и видел, как

двое туда выскочили и побежали...

— В лицо не приметил? Одежду?

— Какое там! Темнота ведь у нас, правда, у дороги фонарь на столбе. Не он бы, так и

вообще ничего не увидел... Забегаю домой, а в комнате баба голосит. Сидит на половике в луже

крови. Кинулся к ней, оглядел — нога прострелена... Сам я фронтовик, конечно. Изорвал

простыню, ногу перетянул повыше раны, как мог перевязал и — в больницу за докторами.

Ночью-то везти не на чем. А потом их разыскал,— взглянул он на Афанасьева,— да вместе

сюда...

— Не потом, а сразу полагается,— недовольно за« метил дежурный.

— Я то же говорил,— вставил Афанасьев.

— Теперь вот восьмой час,— взыскивал дежурный.— Знаешь, за это время куда можно

убежать не только что на поезде, а вовсе пешком? А то бы собаку вовремя пустили, и все такое

прочее...

— Так ведь баба, она ревет. До больницы-то не отпускала. Испугалась до смерти,—

попробовал защититься Червяков, но виновато умолк.

Суровый дежурный, не слушая его, поднимал по телефону начальство и рассылал людей за

оперативными работниками. Скоро два милицейских мотоцикла с колясками запылили в

сторону Красногвардейска.

2

Дом Червякова был добротен и вместителен. Из холодных сенок одна дверь вела в чулан,

или, как назвал хозяин, в светелку, а другая — в две смежные просторные комнаты. В первой —

направо разместилась большая русская печь. Напротив входа, у окна, стоял обеденный стол. Но

грабители лезли в другое окно, то, что находилось сбоку от шестка. Оно-то и противостояло

двери во вторую комнату — горницу. От этого окна, которое хозяин так и не успел закрыть после

нападения, просматривался длинный половик, протянувшийся от двери до кровати, с

бросающимся в глаза бурым кровяным пятном.

Наскоро осмотрев дом, опергруппа на виду у собравшихся зевак занялась исследованием

огорода. Оперуполномоченный и участковый деловито изучали каждый квадратный метр земли,

время от времени покрикивая на осмелевших любопытных не из-за того, что те путались под

ногами, а скорее от собственной досады: на истоптанном и перекопанном после недавней

уборки огороде всюду валялась ботва, мешали ходить комья земли.

Надежда обнаружить среди этого беспорядка какие-то следы угасла с самого начала.

Уже закурил начальник, строго посматривавший на своих подчиненных, заговорил с кем-

то из знакомых участковый, и в это время упорство оперуполномоченного Никишина было

вознаграждено:

— Патрон с осечкой!

Он нашел его метрах в четырех от окна. Протертый платком патрон матово желтел на

ладони удачливого оперуполномоченного.

— От пистолета «ТТ»,— объявил он, передавая находку подошедшему начальнику.

Тот мельком взглянул на патрон и позвал:

— А ну-ка, граждане, чем зря топтаться, поищите-ка тут вот такую гильзу. .— И, показав

подскочившим мальчишкам патрон, приказал своим: — Прошу всех ко мне. Червяков!.. Ты

дождался в больнице, пока осмотрели твою жену?

— Дождался,— поспешно ответил тот,

— Пуля у нее в ноге застряла или нет?

— Нет. В мякоть угодила, сквозь прошла.

— Хорошо.— И распорядился: — Всем в дом! Нечего тут шарашиться, надо пулю искать.

— И напомнил Никишину: — А ты место приметь, где патрон нашел. Для схемы.

Прошло более часа. В комнате осмотрели каждый сантиметр противоположной окну

стены, сдвинули с места всю мебель, проверили каждую щель в полу. Пуля — как испарилась.

— Где же она, Червяков? — опять позвал хозяина начальник,

— А леший ее знает, товарищ начальник,— искренне признался тот.— Не видел ее,

конечно, куда она улетела...

— Улетела вот...

И опять выручил дотошный Никишин. Подвигая на место кровать, он обратил внимание на

подушку. Оглядев ее, обнаружил дырку, из которой торчало перо. Оказалось, пробита не только

наволочка, но, и пуховик. Подушку вытащили во двор, распотрошили и пулю извлекли из комка

спекшегося пуха.

И хотя стреляную гильзу не нашли, картина преступления стала ясна.

Пригласив Червякова для выяснения деталей с собой, опергруппа возвратилась в Зайково.

Волнение зайковских работников милиции объяснялось просто. За годы Советской власти

в Красногвардейске не слышали ни об одной крупной краже, не говоря уже о вооруженной

попытке грабежа.

...Прокопий Червяков сидел в отделении более двух часов, а совещание у начальника все

продолжалось.

— Дело не только в самом факте вооруженного нападения, хотя он и показал изъян в

нашей профилактике,— заключал начальник.— Я про себя надеюсь, что у нас достанет нюху и

сноровки не только поймать грабителей, но и вникнуть в самую суть дела: как могло

приключиться такое нахальное преступление. Сегодня, понимаете ли, Червяков, завтра —

Сидоров, а послезавтра — Петров. Не промахнусь, предупреждая, что трудностей и всяких «вот

те на!» будет немало. В этом можно не сомневаться. Кто совершил преступление? Наши

доморощенные злодеи или приезжие гастролеры? Если приезжие, то это еще полбеды: получим

по загривку, что плохо принимаем гостей,— и все. А если наши? Какими глазами мы посмотрим

в лицо общественности? Откуда у них оружие? И почему мы узнаем об этом самыми

последними, да еще после совершенного преступления? Вы все знаете, что такое безучетное

оружие: сегодня, понимаете ли, жертва его — гражданин, а завтра? Государственная касса с

государственными деньгами!

А в данном конкретном случае: почему грабители наметили своим объектом Червякова?

Что он, понимаете ли, купец первой гильдии?.. Мы все были в его доме, так? Ничего

особенного. Половики, понимаете ли, это — не персидские ковры. Мебель жулики давно не

воруют. Но я и не поверю, что в шкафу у Червякова сплошные соболя. К тому же и домов в

Красногвардейске сыскать получше нетрудно. Так почему же лезли к этому-то?

Сидящие в кабинете серьезно вслушивались в слова начальника. Каждый из них, особенно

участковые, мог наизусть перечислить особенности и пороки жителей деревень и поселков. Кто