Непобежденные - Владислав Бахревский

Наполеон Бородино получил. Битву он причислил к своим победам. Но поле боя осталось за Кутузовым. Русские солдаты попятились, но выстояли. Двенадцать тысяч телег увезли раненых с Бородинского поля в Москву.

Гитлер, пытавшийся, как Наполеон, покончить с Россией в одной битве, получил уже три битвы. Под Москвой потерял полмиллиона солдат. Под Сталинградом только в плен сдалось 330 тысяч, общие потери составили 1,5 миллиона человек.

Третьей битве, под окруженным немцами Ленинградом, конца не предвиделось.

И вот теперь, весной 43-го года, Гитлер уповал на «Цитадель». Один чудовищной силы удар – и Россия будет повержена.

После Сталинградской битвы под Курском образовался выступ, клин. Это было похоже на любимую немецкими полководцами «свинью», которая таранит мордой силы противника, разрывая надвое.

Гитлер и его фельдмаршалы решили отыграться за котел под Сталинградом.

Окружить и уничтожить армии русских, победившие на Волге.

Уже в марте к выступу под Курском подтягивались тайно войска фельдмаршала Клюге, командующего группой армий «Центр», фельдмаршала Манштейна, командующего группой армий «Юг». Всего было стянуто 50 дивизий, и 20 дивизий обеспечивали фланги. Для решающей, столь желанной битвы Гитлер собрал на Курской дуге 900 тысяч солдат. Миллиона, как под Москвой, под Сталинградом, не было. Но было 2700 танков, среди них – сверхсекретные «тигры» с непробиваемой лобовой броней, «пантеры», «фердинанды», новейшие истребители «Фокке-Вульф-190А», штурмовики «Хеншель-129». Всего – более двух тысяч самолетов, 10 тысяч орудий.

Гитлер не торопился начинать сражение. Он его лелеял.

В ответ уже 12 апреля Ставка Сталина приняла решение о переходе на Курском направлении к преднамеренной обороне. А ведь Центральный и Воронежский фронты насчитывали 1 300 000 солдат и офицеров, танков и самоходных орудий у нас было 3600. У немцев – почти на тысячу меньше. Самолетов – 2800. Больше, чем у немцев, на восемь сотен. Орудий и минометов – 20 тысяч.

Глубоко эшелонированная оборона – восемь рубежей – имела целью обескровить живую силу врага, уничтожить его самолеты, танки, орудия.

Перед партизанами была поставлена боевая задача: создать диверсионные группы и направить их на уничтожение немецких эшелонов. Людиновцы принялись за дело.

Группа подрывников Георгия Старикова взорвала Красный мост, взорвала эшелоны в районе станции Судимир.

Группа Стефашина, опять же под Судимиром, обнаружив ржавчину на рельсах – значит, движение было прекращено на какое-то время, – уничтожила 200 метров железнодорожного полотна.

Группа Ивана Копылова пустила под откос эшелон в районе Зикеева.

Группа Ивана Белова уничтожила состав с боеприпасами на железной дороге Брянск – Рославль.

Командир диверсионной группы Королев, посланный на дорогу Людиново – Киров, установил: военные грузы немцы везут в Манино по шоссе. Дорогу заминировали во многих местах. Армейские грузы полетели в небо.

Дороги, особенно железные, были жизненно важны для успеха «Цитадели».

На людиновских партизан немецкое командование бросило две дивизии. В трех партизанских бригадах весной 43-го года были две тысячи бойцов, но вокруг баз возникали селения из землянок и шалашей. Немецкие карательные батальоны, батальоны власовцев и полицаев, лишая партизан продовольствия, жгли деревни. Люди уходили под защиту своих.

Стало известно: операцию по уничтожению лесного воинства немецкое командование назначило на 20 мая.

Вот уже третий день кружит «рама» – самолет-разведчик. Летает не где попадя, а как раз над партизанскими базами.

По возможности скрытно жители деревень, помогая партизанам, роют окопы, ведут траншеи в чащобу, чтоб можно было уйти из-под огня незамеченными.

Начальник штаба Людиновского отряда лейтенант Владимир Зибров минировал подступы к землянкам.

Герасим Семенович Зайцев спросил Зиброва:

– Где Золотухин? Я из разведки возвращаюсь.

Золотухин был у себя. Паковал какие-то бумаги.

– Хочу закопать документы. Груз тяжелый. Лучше взять хлеба да гранат, да лишний рожок для автомата.

– Разумно, – согласился разведчик.

– Что, Герасим Семенович, приготовили немцы на наши головы?

– Насчитал десять танков. Самоходок не меньше двадцати. Несколько бронемашин. Всерьез за нас берутся. Главная беда – лес окольцован. Кольцо пока что просторное, но сил у них много, будут теснить, сгонять в одно место.

– Слабые звенья в цепи не углядел?

– Дивизии сняты с фронта. Нежданным ударом фронтовиков мы не напугаем.

– А власовцы?

– Думаю, тоже не дрогнут. Взяли одного «языка», молодой парень, русский. Ни единого слова не добились.

– Ну, хорошо. А полицаи?

Герасим Семенович невесело усмехнулся:

– Полицейских батальонов – то ли два, то ли три.

Золотухин поглядел на Зайцева не по-командирски:

– Думаешь, всем нам – хана?! Десять дней бы выдюжить. 30 мая обе дивизии уйдут – на отдых.

– С нами лес и Бог. А у меня, Василий Иванович, дочка по чужим людям скитается. Надо выживать.

– Надо, Герасим Семенович! – согласился Золотухин, веселея. – Ты пойди поешь хорошенько. Пока не началось.

– Немцы – люди точные. У них по плану начало – завтра.

И вдруг земля вздрогнула. Поднялась, опала.

– Зибров! – в один голос сказали Василий Иванович и Герасим Семенович.

Выбежали: точно, Зибров. На своей же ловушке поймался.

В окружении

Проснулся Герасим Семенович от тяжелых взрывов. Понятное дело, 20-е число. Артобстрел.

Партизаны обувались, одевались, оружие проверяли.

Герасим Семенович сидел на своих нарах, свесив ноги, и улыбался.

– Мужики! Сон приснился хороший!

– Ты слышишь, что делается?! – рассердился Алешка Степичев, набивая пулеметную коробку патронами.

– Алеша! Мне не что-нибудь – золото приснилось. Будто я кашеварю. Все вы сидите, ждете. А я для аромату в кашу-то смородинного листа положил. Гляжу, вся каша в чугунке – золотая. И в руке у меня не смородинный лист, а березовый, золотой.

– Золото снится к деньгам, – сказал Иван Копылов. – Но в нашем случае… Должно быть, звезду Героя отхватишь.

– Как бы нам всем героями не стать… – почесал затылок Герасим Семенович. – Золотую кашу я для всех сварил.

И – уже готов, при оружии и кружку чая допивает.

Война у немцев сразу пошла подлая. Захватили партизанские землянки, а в землянках – дети, женщины, старушки. Оружия нет.

Всю эту ораву деревенских погорельцев немцы погнали в лес на партизанские окопы и засады.

– Ребята, видите? – крикнул Герасим Семенович пулеметчикам, Копылову и Степичеву.

– Не слепые. Что делать?

– Охотнички! Снайперы! Огонь! – скомандовал Зайцев.

Выстрелы грянули, а в ответ – очередь по мирному народу.

– Уходим! – скомандовал Зайцев своему отряду.

Отступили, а немцы – вот они. И снова прикрываются детьми и женщинами.

– Али мы не лесники? – спросил своих Герасим Семенович. – Надо проучить эту сволочь. Пришли воевать – воюйте, а они за юбки прячутся, за ребятишек!

Зашел Зайцев со своими пулеметчиками в тыл к немцам. Целый взвод расстреляли. Позволили женщинам убежать, унести, увести детишек вглубь леса.

– Заяц, он и есть заяц! – посмеивался Герасим Семенович, уводя отряд резко в сторону и возвращаясь чуть ли не на то же самое место, откуда бежали. И снова – за спиной у немцев.

Без передыху весь день в движении, натыкаясь на врага и на своих мирных беглецов, не ведающих, где же им искать спасения от войны.

Завечерело. Немцы прекратили огонь. Отдых. Партизанское начальство сошлось на совет.

Луговой, командир Бытошского отряда, он же – секретарь парторганизации партизанской бригады, речь сказал короткую:

– Я сам поведу бригаду на прорыв. Немцы впереди, немцы в тылу, немцы с флангов. Пробьемся – будем живы.

Еще один вопрос обсудили – о кострах. Всем и без приказов понятно: огня нельзя зажигать. В небе гудят самолеты-разведчики.

Весь день без пищи, и теперь – каши не сваришь, на одном хлебушке придется жить, пока хлебушек не кончился, пока живы.

Затемно партизаны подтянулись к просеке. Но просека простреливалась из пулеметов. Спасение – в стремительности.

На левом фланге Бытошский отряд в атаку поднял Луговой. В центре – Золотухин и Алексеев.

На правом фланге в прорыв шли партизаны Жуковского и Дятьковского отрядов.

То ли безумная дерзость ошеломила карателей, а может быть, подхваченное, удесятеренное лесным эхом «Урра!», – каратели побежали, кольцо лопнуло. Партизанские отряды вырвались из леса во влажные после разлива низины, поросшие кустарником и болотными травами.

Вот только оторваться от преследователей не получилось. Немецкая «свинья» разрезала партизанскую бригаду на две части. Отряд людиновцев под командой Александра Королева и Афанасия Суровцева, спасаясь от разгрома, укрылся посреди болота, на полуострове. Это был заранее приготовленный капкан. Удары с воздуха, мины, пулеметы. В мае дни долгие. Солнце на небе, а бой затих. Партизаны не отвечали. Некому было ответить…