Команда Д - Леонид Каганов

Этот курс носил название «виктимология» – в основе его лежало утверждение судебных психологов о том, что девяносто процентов всех преступлений против личности провоцируется поведением самой жертвы, причём делается это неосознанно. Но раз так, рассудили психологи института Гриценко, то почему бы не наработать приёмы, позволяющие человеку попадать или не попадать в роль жертвы по своему выбору? И такие приёмы были изучены и разработаны. Состояние жертвы складывалось из тонких особенностей мимики, жестов, слов, интонации и многих других, незаметных на первый взгляд поведенческих штришков. Экзамены-учения по виктимологии проводились на улицах Москвы – бойцу "Д" давалось задание «влипнуть» в максимальное количество историй, используя полученные навыки – «найти на свою задницу приключений», по выражению Гриценко.

И действительно, бойцу "Д" это удавалось превосходно – у любого мало-мальски озлобленного прохожего почему-то немедленно возникало желание двинуть невзрачному встречному по физиономии, обиженные жизнью старушки останавливали свои неторопливые шажки чтобы оглянуться и прошипеть вслед «ишь, пошёл, пошёл!», почти каждый встреченный милиционер решал просто так подойти и проверить документы – при этом во внешнем виде бойца "Д" не были ничего подозрительного – обычная городская куртка, джинсы, кепка… Разве что взгляд бегал как-то необычно и походка казалась попеременно то агрессивно-угрожающей, то неуклюже-беззащитной. Специально опрошенные впоследствии милиционеры совершенно не могли сформулировать почему им вдруг пришло в голову выбрать из толпы и остановить именно этого человека: «казался подозрительным», «интуиция», «чутьё подсказало». Пару раз в тёмных переулках к бойцам приставали уличных хулиганы. Стоит ли говорить, что это для них кончалось плохо. Кстати Гриценко получил особую благодарность когда во время одного из таких «экзаменационных рейдов» были таким образом задержаны трое громил, около года находящихся в розыске за убийство и грабёж – им вздумалось докопаться до беззаботно прогуливающегося Гека и потребовать выдать кошелёк и драгоценности.

Другая техника виктимологии, наоборот, включала умение быть незаметным и неинтересным, умение не попадать в истории. На тренингах бойцов кидали в самые опасные места, в самые криминальные сферы – их забрасывали в самые чёрные кабаки, запихивали в камеры к буйным зэкам и даже одевали: к примеру, в форму моряка или погранца и выпускали в московский Парк Культуры в День Десантника. И никогда дело не доходило до драки! Неуловимый жест, вовремя отведённый или наоборот быстро вскинутый взгляд, слово, сказанное когда миролюбиво, а когда и с угрозой, или просто мастерки сработанный ответ невпопад, уводящий от темы разборки, позволяли без труда уводить внимание агрессивных людей в сторону, всегда оставаться как бы за кадром событий.

И даже самые агрессивные подвыпившие десантники, моряки или пограничники, не боящиеся никого, даже омоновцев, отгуливая по старой традиции свой праздник в парке, куда в этот день не решалась заходить даже милиция, кидая в воздух фуражки и купаясь в фонтане не трогали «морячка», хотя некоторые из них были бы очень не прочь начистить кому-нибудь рыло, особенно если это чужак. Так оно поначалу и происходило – на морячка с криками «а этот чо тут делает?» кидались несколько братушек, но после обмена парой-тройкой фраз теряли к нему интерес, а если особо поддавший братушка всё-таки пытался пустить в ход кулаки, его оттаскивали свои же кореша со словами: «Да брось, не видишь что ли – свой парень», и обращались к бойцу: «Слышь, братуха, иди себе, мы его щас сами успокоим.»

И вот сейчас пятеро бойцов "Д" направлялись к самолёту…

Имя Первого было Мавлади. Ему было сорок лет, в прошлом он был военным. Он был хорошим военным, скажи ему кто-нибудь лет десять назад, что он будет штурмовать самолёт на московском аэродроме, Мавлади пришёл бы в неописуемый гнев. Война поменяла все карты. Тем, кто не участвовал в чеченских событиях, война представлялась чем-то далёким, о чём говорят назойливые газеты и телевизор. Чем-то нереальным, происходящим в совершенно другом мире, как война с Наполеоном. Оттуда же, с чеченской земли, всё виделось и представлялось совсем иначе – могучая страна Россия напала на маленькую беззащитную республику. Военные армии проходили по родной земле, сжигая дотла посёлки и города, с воздуха летели бомбы российской авиации, уничтожая мирное население, чьих-то братьев, сестёр, матерей. Мавлади родился в одном из пригородных посёлков, почти в самом Грозном. Отец и мать Мавлади погибли при очередной бомбёжке – сейчас уже никто не мог бы сказать куда угодила бомба – в сам дом родителей, в огород к соседу или на проезжую дорогу в десяти метрах от участка – взрыв разметал всё – и дом соседа, и дорогу, и родителей… Мавлади, от природы обладавший диким и непокорными нравом, получив телеграмму о гибели родителей, поседел в одну ночь и поклялся на Коране остаток жизни отдать во имя святой мести. И когда наутро к нему явился человек в штатском и предложил вступить в военный дивизион сопротивления – Мавлади согласился без вопросов. С тех пор за эти годы Мавлади прошёл курсы подготовки, затем сам работал инструктором, участвовал во многих боях, а затем во многих террористических операциях. И вот он получил самое ответственное в своей жизни задание – провести неслыханную террористическую операцию в «Шеремертьево-2». Мавлади много убивал, человеческая жизнь потеряла для него всякую ценность. Он видел в людях лишь материал, который может или не может пригодиться в операции. Люди были для него пешками – если нужно было, он был готов пожертвовать любой пешкой во имя большой игры, не важно – была это своя пешка или пешка противника. Это не было жестокостью, это было просто расчётом. Мавлади не ценил и свою жизнь, хотя безусловно считал себя не пешкой, а ферзём. Но и ферзя он был готов принести в жертву, если это понадобится. Людей для операции Мавлади подбирал сам – это были его проверенные друзья, с которыми он прошёл немало боёв за последние годы, и эти люди тоже готовы были пожертвовать собой если понадобится.

Сама операция была отчаянной. Отчаянными были и способы, которыми она проводилась. Планировал её не Мавлади, а более опытные в этих делах люди из штаба, которому он подчинялся. Сценарий был стандартный – захватить заложников, потребовать освобождения предводителя движения и вовремя смыться. Самого Аслана Налмурадова Мавлади видел всего несколько раз – в последний раз, в штабе, Налмурадов собственноручно наградил Мавлади именным кинжалом за очередную блестяще выполненную операцию. И вот буквально через месяц с Налмурадовым случилась беда – совершенно нелепо он попался в приграничной полосе в руки большого патрульного отряда. Те поначалу не поняли какая крупная птица угодила им в руки, но когда поняли, отправили Налмурадова в Москву спецконвоем. И теперь освободить его стало делом чести всего штаба.

Для захвата заложников самолёт подходил оптимально – это был традиционный, проверенный многими поколениями террористов путь. Хорош он был тем, что позволял в случае удачи быстро выйти из опасной зоны и удалиться – это было бы совершенно немыслимо, если бы террористы решились на захват например какого-нибудь здания в Москве.

Но захватить самолёт было делом непростым – службы международного аэропорта «Шереметьево-2» всегда были начеку. Нечего было и думать, чтобы провести в самолёт нескольких вооружённых террористов, и штаб разработал совершенно иной план – захватить самолёт снаружи, в тот момент, когда он уже находится на взлётной полосе. Как бы ни был силён гарнизон аэропорта, всё же он наверняка не готов к неожиданному нападению хорошего вооружённого отряда, и пробиться на взлётную полосу будет гораздо проще чем пронести оружие в самолёт.

В самолёте с самого начала находился помощник Мавлади – человек по кличке Хоси. Мавлади его раньше не знал, Хоси был отдан под командование Мавлади штабом.

– Это золотой человек. – сказали Мавлади, – Он сделает то, что не сможет сделать никто другой. Но будь осторожен – это не наш человек. Он работает за деньги.

Мавлади до последнего момента сомневался, сможет ли Хоси выполнить план штаба? По подложным документам Хоси летел в Берлин как обычный пассажир – утомлённый бизнесом, один из руководителей вполне легальной московской фирмы, занимающейся международным туризмом. В нужный момент, увидев подъехавшие машины, Хоси должен был встать со своего места в самолёте, пробиться к двери шлюза, вынуть заранее выточенный из твёрдого пластика ключ – металлический могли заметить на контроле и не пропустить – открыть им замок шлюза, запертый по инструкции стюардессой, открыть две заглушки, потянуть на себя дверь, получить снаружи пистолет и выбросить заранее приготовленную лестницу. Мавлади не очень верил, что Хоси сумеет выполнить задание – ведь Хоси был безоружен. Хотя экипаж самолёта тоже не был вооружён. В последний момент штаб по своим каналам выяснил важные новости о составе экипажа – в экстра-классе летел некто Фридрих Гольц – заместитель немецкого посла. До последнего момента было неясно, действительно ли он полетит обычным, хоть и экстра-рейсом, или же, как полагается высшим посольским чинам, воспользуется услугами служебного германского рейса, предназначенного для ответственных работников. Тем не менее было известно, что билет на имя Гольца и ещё одного немца забронирован. С одной стороны это обстоятельство было полезным – власти скорее пойдут на уступки, если будет известно, что в опасности жизнь заместителя немецкого посла, а, следовательно, грозит серьёзный международный инцидент. Но с другой стороны, большое недоверие внушала фигура его сопровождающего – штаб рассудил верно, этим человеком скорее всего был личный телохранитель Гольца, а значит он вполне мог иметь лицензию на провоз оружия – как лицо, находящееся при исполнении. И телохранитель мог сорвать всю операцию.