Маленькие женщины. Хорошие жены - Луиза Мэй Олкотт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пока младшие девочки стоят рядом друг с другом, придавая последние штрихи своим простеньким нарядам, возможно, настало время рассказать о некоторых переменах, которые привнесли в их внешность три года, потому что в этот день они все были при параде.
Угловатость Джо значительно смягчилась, она научилась вести себя непринуждённо, если не сказать изящно. Её кудряшки отросли и превратились в густые волнистые локоны, больше подходящие к маленькой головке, венчающей высокую фигуру. На её смуглых щеках играл здоровый румянец, в глазах появился мягкий блеск, и в этот день только нежные слова слетали с её обычно острого язычка.
Бет стала худой, бледной и ещё более тихой, чем раньше. Красивые, добрые глаза, казалось, стали больше, и в них появилось такое выражение, которое может огорчить окружающих, хотя само по себе оно не печально. Тень боли с таким трогательным терпением легла на юное лицо, хотя Бет редко жаловалась и всегда с надеждой говорила, что «скоро ей станет лучше».
Эми по праву считалась «цветком семьи», потому что в шестнадцать лет у неё были вид и осанка взрослой женщины, хотя она не была красавицей, но обладала тем неописуемым очарованием, которое называется грацией. Это чувствовалось в линиях её фигуры, в движениях рук, в форме складок на платье, в волнах её волос, – её изящество было неосознанным, но гармоничным и столь же притягательным для многих, как истинная красота. Нос Эми всё еще огорчал её, так как было очевидно, что он никогда не станет греческим, как и рот, – он был слишком широким, а подбородок – волевым. Эти обидные черты придавали изюминку всему её лицу, но она никогда не могла этого оценить и утешала себя тем, что обладала удивительно белой кожей, проницательными голубыми глазами и кудрями, которые стали более золотыми и пышными, чем раньше.
Все три сестры были в тонких серебристо-серых костюмах (своих лучших летних нарядах), с алеющими розами в волосах и на груди, и все они выглядели именно такими, какими были на самом деле, – румяными, счастливыми девушками, которые на мгновение оторвались от своих напряжённых занятий, чтобы задумчиво прочесть самую милую главу в романе о женственности.
Свадьба планировалась без каких-либо пышных церемоний, всё должно было проходить как можно более естественно и по-домашнему, поэтому, когда приехала тётушка Марч, она была шокирована, увидев, как невеста сама бежит приветствовать её и ведёт в дом, как жених самостоятельно закрепляет упавшую гирлянду, и краем глаза заметила отца-священника, чинно шествующего вверх по лестнице с серьёзным выражением лица, неся по бутылке вина под мышками.
– Бог мой, что же тут творится! – воскликнула старая леди, усаживаясь на приготовленное для неё почётное место и с громким шорохом расправляя складки своего платья из лилового муара. – Тебя не должны видеть до последней минуты, дитя моё.
– Я не позёрка, тётушка, и сюда не придут те, кто станет разглядывать меня, критиковать моё платье или подсчитывать стоимость моего свадебного обеда. Я слишком счастлива, чтобы беспокоиться о том, что кто-то скажет или подумает, и я собираюсь устроить свою маленькую свадьбу так, как мне нравится. Джон, дорогой, вот твой молоток. – И Мэг отправилась помогать «этому человеку» в его крайне неподобающем жениху занятии.
Мистер Брук даже не сказал «спасибо», но, наклонившись, чтобы забрать этот неромантичный инструмент, поцеловал свою невестушку за складывающейся дверью и так посмотрел на неё, что тётя Марч внезапно выхватила из кармана носовой платок и на острые глаза старушки навернулись слёзы.
Грохот, крик и смех Лори, сопровождавшиеся неблагопристойным восклицанием: «Юпитер Амон![61] Джо опять опрокинула торт!» – мгновенно вызвали переполох, который едва успел улечься, как явилась стайка кузин и «вечеринка пришла», как в детстве говорила Бет.
– Пускай этот юный великан держится от меня подальше, он беспокоит меня больше, чем комары, – прошептала старая леди Эми, когда комнаты заполнились гостями, над которыми возвышалась чёрная голова Лори.
– Он обещал сегодня очень хорошо себя вести, ведь он, если захочет, может быть очень галантным, – ответила Эми и ускользнула, чтобы предупредить Геркулеса не приближаться к дракону. Вопреки этому напутствию он стал неотступно преследовать старую леди, что почти сводило её с ума.
Свадебной процессии не было, но когда мистер Марч и молодая пара заняли свои места под свадебной зелёной аркой, в комнате воцарилась внезапная тишина. Мать и сёстры придвинулись друг к другу, словно не желая расставаться с Мэг. Отеческий голос не раз срывался, что, казалось, только делало церемонию ещё прекраснее и торжественнее. Руки жениха заметно дрожали, и никто не расслышал его ответа. Но Мэг посмотрела прямо в глаза мужу и сказала: «Я согласна!» – с таким нежным доверием в лице и голосе, что сердце её матери возрадовалось, а тётушка Марч громко шмыгнула носом.
Джо не плакала, хотя один раз была очень близка к этому, и от проявления эмоций её спасло только сознание, что Лори пристально смотрит на неё с забавной смесью веселья и волнения в озорных чёрных глазах. Бет прятала лицо на плече матери, а Эми стояла как грациозная статуя, и солнечный лучик, который был ей очень к лицу, касался её белого лба и цветка в волосах.
Боюсь, это было не к месту, но в тот момент, когда Мэг была обвенчана, она воскликнула: «Первый поцелуй мамочке!» – и, повернувшись к матери, от всего сердца поцеловала её. В течение следующих пятнадцати минут она выглядела ещё более похожей на розу, чем когда-либо, потому что все в полной мере воспользовались привилегией поздравить невесту, от мистера Лоуренса до старой Ханны, которая, украшенная дивным головным убором, накинулась на неё в холле, рыдая и восклицая: «Благослови тебя Господи, голубушка, сто раз! Торт нисколечко не пострадал, и всё выглядит прекрасно».
Затем все успокоились и сказали что-то искромётное, или попытались сказать, что было очень кстати, потому что смех не заставит себя ждать, когда на сердце светло. Не было никакого смотра подарков, потому что их все уже отнесли в маленький домик, не было и изысканного обеда, только обильный завтрак, состоявший из торта и фруктов, украшенных цветами. Мистер Лоуренс и тётя Марч пожали плечами и улыбнулись друг другу, когда оказалось, что вода, лимонад и кофе – это единственные виды нектара, которые подавали гостям три Гебы[62]. Никто не сказал ни слова, пока Лори, настоявший на том, чтобы обслужить невесту, не появился перед ней с полным подносом в руке и озадаченным выражением лица.
– Джо, случайно, не разбила все бутылки? – прошептал он. – Или я просто пребываю в заблуждении, что сегодня утром видел пропавшие бутылки лежавшими без присмотра?
– Нет, твой дедушка действительно любезно предоставил нам своё самое лучшее вино, и тётя Марч прислала несколько бутылок, но отец отложил немного для Бет, а всё остальное отправил в солдатский госпиталь. Ты же знаешь, он считает, что вино следует употреблять только во время болезни, а мама говорит, что ни она, ни её дочери никогда не предложат его ни одному молодому человеку под крышей нашего дома.
Мэг говорила серьёзно и ожидала, что Лори нахмурится или рассмеётся, но он не сделал ни того, ни другого, потому что, бросив на неё быстрый взгляд, сказал в своей порывистой манере:
– Мне это по душе! Потому что я видел достаточно зла от вина и хочу, чтобы другие женщины думали так же, как вы.
– Надеюсь, ты научен не личным опытом? – И в голосе Мэг послышались тревожные нотки.
– Нет. Даю тебе слово. Не нужно думать обо мне слишком хорошо, однако вино не является одной из моих слабостей. Я жил в стране, где вино пьют как воду, и оно почти так же безвредно, но мне оно не нравится, хотя когда хорошенькая девушка предлагает выпить, не хочется отказываться.
– Но откажись – ради других, если не ради себя. Ну же, Лори, обещай мне это и дай мне ещё один повод назвать этот день самым счастливым в моей жизни.
Столь внезапное и серьёзное требование
