Конан и алтарь победы - Грегори Арчер

Они быстро свернули лагерь. Конан в последний раз с ненавистью оглядел застывшие на века в молчаливом величии горы и направился к расселине — туда, где, как он помнил, был наиболее удобный путь для спуска. О предстоящих трудностях, которые придется преодолевать во второй раз, он старался не думать. «Блармиц, Блармиц»,— Как проклятие, пульсировало у него в мозгу.

И тут вдруг в голове киммерийца все прояснилось; на секунду он замер, потом медленно повернулся к Луаре.

— Блармиц,— произнес он.

— Где? — резко обернулся к покинутой стоянке Омигус.

Луара смотрела на возлюбленного с недоумением.

— Ты назвала чародея по имени,— продолжал Конан. — «Блармиц»,— сказала ты. А ведь всю дорогу он называл себя Ловаром. Настоящее его имя стало мне известно только в Храме Талисмана. Так откуда ты знаешь, как его зовут на самом деле?

На одно короткое мгновение, словно в кошмарном сне, ее глаза разъехались в стороны и в них вспыхнули змеиные, вертикальные зрачки. Но уже в следующую секунду перед киммерийцем вновь стояла хрупкая белокурая девушка.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.— Луара беспомощно посмотрела на Ки-шон.

Вместо ответа Конан подошел к потрескавшейся скале и вытащил меч. Закрыл глаза, сосредоточился… и нанес по скале сокрушительный удар.

Лезвие прошло сквозь мерзлый камень, как сквозь утренний туман. Конан повернулся к спутникам. Застывшие, как статуи, Луара, Омигус, Ки-шон и Толстяк смотрели на него без всякого выражения.

— Спасибо, Блармиц,— сказал северянин, обращаясь ко всем одновременно.— Ты чуть было не обманул меня. Но там, в пустыне, в призрачном городе ты хорошо научил меня отличать явь от миража.

Путешественники не шелохнулись, все так же бессмысленно таращась на Конана, точно куклы, играть с которыми ребенку наскучило. Стих даже ветер, и гнетущая тишина давила на уши.

— Вас всех не существует! — закричал он, изо всех сил внутренне напрягаясь, чтобы самому поверить в собственные слова.— Я нахожусь в Храме Талисмана! Сгиньте!

Фиолетовый туман вновь заволок все вокруг, застлал глаза, проник в мозг… и Конан вернулся из страны забвения.

Он вновь оказался в Зале Ста Светильников. Со времени его «отсутствия», казалось, прошли считанные секунды — чудовище по-прежнему нависало над Талисманом Глаз Бога, и магическое сияние втекало в его разверстую пасть. Оно не видело киммерийца, будучи уверено, что тому не выбраться из иллюзорного мира, в котором можно прожить всю жизнь, но так и не понять, что в мире реальном минуло лишь несколько мгновений… Меч все еще был в руках Конана. Покрепче сжав его рукоять, он прыгнул вперед и замахнулся.

Краем желто-зеленого выпученного глаза монстр уловил движение позади себя и с невероятным для столь огромной туши проворством отскочил в сторону. Лезвие просвистело совсем рядом с его головой. Издав яростный рев, чудовище развернулось. Его щупальца щелкнули как бич, и, если б Конан не пригнулся, не сносить бы ему головы. Киммериец упал, перекатился влево и вновь вскочил на ноги, выставив перед собой клинок. И вовремя: на то место, где он только что стоял, обрушился могучий удар хвостом.

На мгновение человек и монстр замерли, буравя друг друга взглядами. Из пасти того, кто когда-то был Блармицем, вырывалось хриплое дыхание. Конан сосредоточенно молчал. Он понимал, что если проиграет эту битву, то мир уже ничто не спасет.

И вот чудовище, неуловимым движением скользнув вперед на кажущихся неуклюжими лапах, взмахнуло щупальцами и опутало лезвие меча, как арканом. Могучий рывок едва не вырвал оружие из рук киммерийца, но невероятным усилием он удержал его и резко дернул вниз. Острый, как бритва, клинок легко отсек склизкие щупальца — обрубки посыпались на пол. Монстр взвыл от боли и отшатнулся, но только на миг. Струи волшебного сияния тянулись к нему от Талисмана. Вновь просвистели щупальца, уцелевшие с другой стороны туловища, и стегнули киммерийца, точно плетьми. Удар отбросил его на колонну. Очередная волна фиолетового тумана накрыла его с головой.

Конан оказался на морском дне. В вечной тьме, среди колышущихся зеленоватых водорослей скользили светящиеся голубоватым холодным светом слепые рыбы. Непомерное давление сдавило грудь, соленый ледяной поток хлынул в легкие, вытесняя последний глоток воздуха, толща воды сковывала любое движение… Но он уже знал, что это всего лишь обман, и знал, как с ним бороться…

Когда он вновь открыл глаза, прогнав наваждение, чудовище, опутав его тело четырьмя оставшимися щупальцами и прижав к боку правую руку киммерийца — руку, в которой он держал меч,— уже нависло над ним, уже разинуло зловонную пасть, чтобы проглотить человека.

Извернувшись, Конан свободной рукой сшиб с головы твари серебряную корону, и та со звоном покатилась по полу. Сияние, словно освободившись от притягивающего его магнита, взметнулось к самому потолку, рванулось из стороны в сторону и втянулось внутрь Талисмана. Глаз Бога вспыхнул с новой силой.

Из зева монстра вырвался ужасающий оглушительный рев. Он выпустил киммерийца и, отвернувшись, потянулся к упавшей драгоценности. В то же мгновение Конан занес меч высоко над головой и по самую рукоять вонзил его в спину отвратительного чудовища. Бугристые мышцы вздулись под его потной кожей.

Чудовище взвыло еще оглушительнее и шумно рухнуло на выложенный мозаикой пол. Киммериец выдернул лезвие — из раны хлынула густая фосфоресцирующая жидкость — и вновь погрузил его в бившееся в конвульсиях тело.

Захрипев, монстр перевернулся на спину и уставился на человека помутневшими глазами.

«Как?..— прозвучал вдруг в мозгу Конана тихий голос Блармица.— Как тебе удалось?.. Ты, варвар, жалкий человечишка…»

— Так уж получается,— ответил северянин спокойно, хотя от усталости грудь его разрывалась и ныл каждый мускул,— что все чародеи, с которыми я встречался, рано или поздно оказываются мертвыми. Это судьба, так что не обессудь.

И он в третий, последний раз поднял меч.

«Нет, варвар, подожди! — взмолился голос.— Я знаю, ты благороден и справедлив! Будь же милостив к поверженному разве не я спас тебя и твою девочку в горах? Не я ли предупредил тебя о ловушках в призрачном городе? Не я вытащил тебя из трясины? Если б не я, ты бы вообще никогда не дошел до Гиль-Дорад! Ты бы погиб по дороге! нисхождения я прошу, Конан!..— Уловив, что киммериец колеблется, голос продолжил с большей убежденностью: — Помоги мне, не убивай меня! И вместе мы сможем править миром…»

Это была ошибка.

— Ты хороший ученик Даргорда,— усмехнулся Конан.— Говоришь его же словами. Ведь он предлагал мне то же самое!..