Небо остается чистым. Записки военного летчика. - Сергей Луганский

К 18 июля вражеская оборона была прорвана на обоих главных направлениях. Поддержанные авиацией, танковые соединения устремились вперед.

Интересны показания одного из пленных немецких офицеров. «Большой ущерб,- заявил он на допросе,- причиняла нам русская авиация. Бомбардировщики и штурмовики бомбят в течение всего дня непрерывными волнами. Зная, что русская авиация активно действует на центральном участке фронта, в Белоруссии, мы никак не могли предполагать, что против нас будет введено в действие такое большое количество самолетов. Бомбили нас беспрерывно, не давая возможности поднять головы…».

27 июля Львов был освобожден.

Пока шли бои за Львов, армии правого крыла фронта неудержимо развивали наступление. При поддержке авиации они форсировали Сан, затем с ходу преодолели Вислу и в районе Сандомира захватили плацдарм на западном берегу.

Бои на Сандомирском плацдарме во многом напоминали форсирование Днепра. Так же, как и там, авиация прикрыла переправы через реку, и наши наземные части вырвались на оперативный простор за Вислу.

На польской земле в руки советских войск попали фашистские засекреченные предприятия. В первую очередь авиационные заводы. Гитлеровцы весьма искусно замаскировали их в глухом лесу. Стремительность наступления наших войск помешала гитлеровцам взорвать их. В некоторых цехах тотчас были оборудованы ремонтные базы, и вскоре поврежденные в боях советские самолеты стали быстро возвращаться в строй.

Итак, солнце свободы взошло и над многострадальной землей Польши. Советские войска освобождали от фашистской нечисти район за районом.

Тяжелые поражения последних месяцев привели фашистский блок к окончательному крушению. С августа по сентябрь 1944 года в результате успешных действий Советской Армии из войны вышли гитлеровские сателлиты: Румыния, Финляндия. Гитлеровскому военному руководству стало ясно, что война безнадежно проиграна. Недолгая история фашистского рейха, которому гитлеровские идеологи предсказывали тысячелетнее процветание, близилась к своему логическому концу.

Мощные удары советских войск сотрясали фронт на всем его протяжении от стен героически сражавшегося Ленинграда до предгорий Карпат.

При проведении крупных операций наш полк, как обычно, вылетал на прикрытие штурмовиков или бомбардировщиков. Но иногда выдавались «незанятые» дни, и тогда наиболее опытные летчики отправлялись на так называемую свободную охоту.

Это очень точно и емко сказано – свободная охота. Кажется, впервые термин этот ввели в фронтовой лексикон летчиков истребители А. И. Покрышкина. Не «привязанные» ни к какому штурмовому или бомбардировочному полку, летчики А. И. Покрышкина действовали как свободные стрелки. Они поднимались в небо в поисках добычи.

Парой, ведущий и ведомый, перелетали на большой высоте линию фронта, затем на бреющем полете принимались шарить по тылам противника. Их добычей становились штабные самолеты, самолеты связи и т. п. Но могли напороться и на истребителей, причем на численное превосходство. Тут свободных стрелков выручали опыт, мужество, высокая техника воздушного боя. Потому-то на свободную охоту отправлялись только «старики». Молодые необстрелянные летчики могли сами легко стать добычей какого-нибудь немецкого аса. Разведка постоянно доносила, что противник бросает на фронт остатки своих резервов: сохранившиеся кадры из противовоздушной обороны Берлина. Видимо, гитлеровское командование рассудило, что наступающих надо задерживать подальше от столицы, когда же они подойдут к стенам города, то даже самые лучшие летчики окажутся бессильны.

В один из дней фронтового затишья я вылетел на свободную охоту со своим напарником Евгением Меншутиным. Старший лейтенант, Герой Советского Союза Евгений Меншутин был отличным летчиком.

– Чего вам не сидится?- ворчливо заметил замполит И. Ф. Кузьмичев.- Сам мотаешься, парню покоя не даешь.

– Да он сам вызвался,- ответил я.- Никто его не принуждал.

– Корниенко просился,- сказал Иван Федорович.- Уступил бы.

Теперь было понятно, почему вдруг замполит принялся выговаривать мне. Он обещал устроить свободную охоту Корниенко. Ребята охотно вылетали в свободный поиск. Представлялась редкая возможность не быть связанным обязательствами по отношению к штурмовикам, которых мы обычно прикрывали. На свободной охоте истребитель думает только о себе, он сам ищет и находит противника.

Я обещал замполиту:

– Если завтра будет тихий день, полетит Иван. А сегодня уж мы с Евгением настроились.

Отпускать на охоту сразу две пары было рискованно: из штаба дивизии мог в любую минуту поступить неожиданный приказ вылететь на задание.

Перед вылетом мы посмотрели на карте, где у немцев аэродромы. Если подобраться незамеченными, то можно подкараулить и бить на взлете или на посадке. Занятие не опасное, но очень продуктивное. Совсем как на охоте в скрадке: притаился и подкарауливай. Дождался – бей.

Стоял погожий, но облачный денек. Чтобы миновать линию фронта, мы забрались на большую высоту – примерно три с половиной тысячи метров. Для обозначения линии фронта у нас имелся приметный ориентир, небольшой массив леса.

Летим мы не в хвост один другому, а рядом, как и положено для поиска. Но на таком расстоянии, чтобы не теряться из виду. Лесной массив, замечаем сверху, уже под нами. Значит, еще немного – и можно будет переходить на бреющий полет.

– Сережа, впереди!- слышу вдруг в наушниках спокойный голос напарника.

Смотрю. Точно – непредвиденная встреча. Нам навстречу идут два «мессершмитта». Направляются на нашу сторону, видимо, тоже на свободную охоту. Ну вот: охотник на охотника. Или, как говорится, рыбак рыбака видит издалека. В «засаде» у аэродрома не удалось укрыться ни нам, ни противнику. Встретились лоб в лоб. Теперь уж не до легкой добычи. Хорошо еще, что силы поровну: двое на двое.

Никаких распоряжений Евгению отдавать не нужно. Летаем мы с ним давно и в любых случаях действуем слаженно. Так и теперь: спокойно идем на сближение, посматривая, как поведут себя немцы.

«Мессершмитты» тоже заметили нас. Перестраиваются: ведомый заходит в хвост ведущему. Так, один за другим, они и вступят в бой.

– Похоже, пожарник топает,- вновь раздается в моих наушниках слегка насмешливый голос Меншутина.

Вглядываюсь в ведущий самолет вражеской пары. На самом деле, «мессершмитт» сильно выделяется ярким капотом, выкрашенным в красный цвет. Все ясно: ас со своей «визитной карточкой». В последнее время за яркие капоты наши летчики прозвали их «пожарниками»: красные, как пожарные машины. Ведомый аса, без всякой «визитной карточки», послушно идет в хвосте.