Рыцарь Христа (Тамплиеры - 1) - Октавиан Стампас

- Ни о чем не думай. Делай то, что тебе приказано. Я прощаю тебя и буду просить Богоматерь, чтобы она послала спасение, тебе и твоей душе. Об одном молю тебя - найди время и способ уйти от них.

Его слова дали мне облегчение, но тогда я и не помыслил о том, что и впрямь нужно бежать от хасасинов. Я помог Амбарцуму встать на табурет под виселицей и сам надел на него веревку. При совершении казни не присутствовали ни шах-аль-джабаль, ни дай-аль-кирбали, ни дай, ни рафики. Был лишь один фидаин, двое ласиков, несколько урханов и алфиев. Остальные йамуты, зульфикары и гундии. Фидаин дал мне знак, все уставились на меня, затаив дыхание.

- Прощай, Амбарцум,- сказал я и вышиб из-под него табурет. - Вот куда завела меня дорога греха.

- Да, сударь,- вздохнул Аттила,- очень вы легкомысленный народ, французы, хоть и кельты. Какого чорта вам следовало соваться к этим разбойникам и нехристям! Их и в Европе-то хватает, а на Востоке - тьмы тьмущие. Ах ты, беда какая.

- Не забывай, Аттила, что Жискар помог тебе в решающий момент и, возможно, спас твою мадьярскую шкуру,- упрекнул я своего бывшего оруженосца.

- Я помню, сударь, и старый Газдаг Аттила найдет способ, как отблагодарить господина Жискара. Я просто сокрушаюсь о его заблудшей душе,ответил Аттила.

- Если бы я отказался исполнить приговор Хасана, меня тоже ожидала бы виселица,- сказал Жискар.- Непростительно другое. Непростительно, что я не столько переживал свершившееся, сколько готовился к новому путешествию в Фирдаус. И вот, меня заперли в глухой комнате, где лишь на полу лежала циновка. Я стал ждать. Когда сидишь в комнате без окон, через какой-то очень небольшой срок прекращается ощущение времени. И я не знаю, сколько дней прошло, прежде чем дверь открылась и в комнату вошел Хасан ибн ас-Саббах. За все это время я ничего не ел, только пил из наполненного водой бочонка стоящего в углу комнаты. Так же, как и в прошлый раз, он сел рядом со мной и стал разговаривать ласковым голосом. Новым было только одно. Он спросил меня, кого я считаю своим самым злостным и заклятым врагом, чьей смерти я желал бы больше всего. У меня были враги в жизни, но таких уж заклятых, которым бы я непременно желал смерти и никакого спасения, таких не было. И все же, я назвал одного человека по имени Родольфо Нордикано. Здесь уж, простите, я имею право не открывать вам причин моего к нему сердечного очерствения, поскольку затрагивается честь одной женщины, к которой я неравнодушен. Тут нам подали вино, которого я ждал с нетерпением и к которому тотчас жадно приник губами. Все повторилось, как тогда, и даже еще острее и сладостнее. Вновь два ангела вознесли меня на небо, где мы совершили переворот вверх ногами и попали в перевернутый мир небесной страны. Вновь меня ждал превосходнейший пир с тремя красавицами, и лишь одно было новым - мне подали блюдо необычайной вкусноты, а когда я съел его без остатка и спросил, что это за кушанье, мне ответили, что это паштет, приготовленный из сердца, печени и почек моего заклятого врага Родольфо Нордикано. При этом все так радостно приветствовали и поздравляли меня, что отвращение не поднялось в моей душе, и я весь отдался сладостным прелестям пиршества и любви с тремя красавицами.

- Как нехорошо,- поморщилась Елена.- Каковы же были на вкус сердце, печень и почки вашего заклятого врага?

- Это ужасно, но на вкус они были изумительны,- ответил со вздохом Жискар.- Возможно, если бы все не было грезой, а происходило наяву, то меня бы вырвало, как беднягу Атрея, которого брат Фиест накормил мясом собственных детей...69

- Наоборот,- поправил Жискара стихотворец Гийом.

- Возможно,- согласился Жискар.- Я не силен в старых греческих байках. Когда окончилось мое второе, более длительное и сладостное, путешествие в Фирдаус, и я очнулся в той же комнате на циновке, меня встречал зульфикар Маджид. Отныне вместе с ним и зульфикаром Асимом, так же, как Маджид, персом, я оказывался под началом йамута Фахруддина. Надо мной был свершен обряд посвящения в зульфикары, а через небольшой отрезок времени у меня появился гундий, грек Ставрос. Отныне время от времени со мной стали разговаривать о религии, от Асима и Маджида я узнал многое о зороастризме, древнем веровании персов в доброго бога Ормузда и злого Аримана. Я не очень-то хорошо разбираюсь во всех этих делах, связанных с религиозными культами, но, по-моему, вера персов мало отличается от веры христиан. Одно только мне показалось настораживающим - Асим и Маджид постепенно стали убеждать меня, что если человек по-настоящему хочет приблизиться к богам, то не нужно ограничиваться предпочтением какому-то одному высшему существу, а следует одновременно служить и Ормузду и Ариману70, то бишь, по нашим понятиям, и Господу Богу Отцу Вседержителю и лукавому Сатане.

- Где-то что-то такое я уже слышан,- пробормотал Аттила, почесывая себе ребра. В отличие от него, я сразу вспомнил то, в чем десять лет назад пытался убедить Конрада император Генрих. Оказывается, эта страшная ересь имеет сторонников не только в центре Европы, но и в Азии.

- Возможно, это двоякое служение Богу и чорту и есть основание таинственной истины, которую знает лишь сам шах-аль-джабаль,- продолжал Жискар.- Этого я не успел узнать, поскольку в начале декабря отряд хасасинов под предводительством рафика Рашида Абу-л-Хайра отправился на запад для совершения некоего, как говорилось, священного предприятия. Отряд состоял из двух фидаинов, четырех ласиков, четырех урханов, восьми алфиев, шестнадцати йамутов и пятидесяти зульфикаров. Гундиев не взяли ни одного, ибо после случая с Амбарцумом, среди них проводилась тщательная проверка. Дойдя до Эдессы, отряд разделился. Один из фидаинов увел за собой сорок человек в Киликию, а мы, под началом Рашида Абу-л-Хайра, двинулись дальше и дошли до Латакии, где нас встречал урхан по имени Аларих, известный разбойник по прозвищу Печальный. При нем было два йамута, три зульфикара и пятеро гундиев, причем почти все - европейцы. Он сказал, что понес большие потери, от ста двадцати человек у него осталось только десять.

- Так значит, Аларих фон Туль был к тому же и хасасином! - воскликнул я.- После этого я не удивлюсь, что и император Генрих имеет чин фидаина или рафика в войске у шах-аль-джабаля.

- Нет, это вряд ли,- покачал головой Жискар.- Хотя, всякое может быть. Ясно одно - какая-то ниточка все же ведет от Хасана ибн ас-Саббаха к Генриху. В разговорах между хасасинами мне довелось несколько раз услышать его имя.

- К тому же, Генрих исповедует ту же двоякую ересь, что и ваши друзья-зульфикары,- добавил я.

- Вот как? А вы что, знакомы с Генрихом? - спросил Жискар.

- Да еще как знаком! - усмехнулся жонглер Гийом.