Брак по расчету. Златокудрая Эльза - Евгения Марлитт

— Мне многое надо рассказать тебе; мне кажется, что я ступаю по раскаленным углям. Если бы мы поскорее могли вернуться домой!

— Терпение! Я постараюсь побыстрее соблюсти формальности при дворе, а потом умчусь оттуда, держа в объятиях свою возлюбленную.

Он помог ей сесть в экипаж. Серые рысаки рванули с места, а за ними крупной рысью поскакали гнедые лошади гофмаршала.

В столице привыкли смотреть на второй брак Майнау, несмотря на знатное происхождение молодой женщины, как на мезальянс. Многие полагали, что ее взяли в замок в качестве ключницы и гувернантки, а кто-то рассказывал, что она в черном шелковом переднике, со связкой ключей в руках прохаживается по кухне, погребам и прачечным… И это баронесса фон Майнау, супруга самого богатого человека в государстве!.. Все были возмущены этим. Боже, как очаровательно наивна и неопытна была в подобных вещах первая жена, как неотразимо привлекательна и с каким достоинством умела она держать себя! Она была не госпожой, а феей, благородной лилией своего аристократического дома! Она явилась на свет только для того, чтобы для нее плелись дорогие кружева, приготовлялось лучшее шампанское и чтобы осчастливливать тех, кто будет носить ее на руках, украшать ее стройную фигурку и служить ей. Если бы кто-нибудь спросил ее, где находится кухня в Шенверте, то она, прелестная и в гневе, ударила бы дерзкого хлыстом. А вот в конюшне она была как у себя дома, как в своем будуаре, и даже знаменитые жасминовые духи не могли иногда заглушить запаха конюшни, которым пропитывались ее платья; но это было так аристократично и так оригинально! Второй жены барона никто в столице не видел; знали только, что она высокого роста и рыжая, а воображение дорисовывало и широкие плечи, и большого размера ноги, и красные руки, и неизбежные веснушки… К тому же все привыкли к тому, что барон Майнау живет в столице холостяком, и на последнем большом приеме на лукавый вопрос, как поживает его молодая жена, он ответил, пожав плечами: «Я думаю, что хорошо; я три дня не был в Шенверте…» В довершение всего, никто не сомневался, что его отъезд означает, что развод — дело решенное… И вдруг он входит в концертный зал герцогского дворца под руку с молодой женщиной, одетой во все белое, — платье, белые атласные туфельки, цветы в волосах. Все существо ее дышало такой белоснежной, строгой и такой холодной красотой, как будто это была ледяная королева со снежных гор.

Герцогиня желала придать особый блеск этому вечеру. Это был первый придворный концерт после смерти герцога и, как предполагали, первый маленький, по-видимому, импровизированный, бал, которым она хотела повеселить придворную молодежь. В концертном зале и прилегавших к нему других залах было светло как днем. Все люстры и канделябры проливали ослепительный свет, а в зимнем саду, замыкавшем анфиладу комнат, искрились огненные фонтаны из колоссальных лилий и ландышей белого стекла, возвышавшихся над массой тропических растений. Туалеты дам отличались особенной роскошью и разнообразием. Драгоценные камни сверкали в волосах, на белых шеях, на тяжелом атласе и воздушном газе платьев; блестящие веера трепетали, и со всех, как молодых, так и старых, прекрасных и безобразных уст звучало злоречие, слова лести, тайной любви и скрытой зависти. И весь этот говор мгновенно стих при появлении «владельцев Шенверта». Так вот какова сделавшаяся почти мифом вторая жена Майнау! Так горда и спокойна! И она нисколько не смущена и не взволнована, представ перед этим блестящим придворным обществом! И что же это за новая прихоть чудака, что вел ее под руку? Своим фиктивным браком, заключенным по известному лишь ему расчету, он поставил графиню Трахенберг в щекотливое положение. Как будто стыдясь этого, он прятал ее до сих пор ото всех; при дворе она была предметом насмешек, и все считали, что прошение о разводе было уже на пути в Рим. И как раз теперь, когда это ни у кого не вызывало сомнений, он вдруг явился с ней ко двору и с таким видом, точно хотел сказать: «Полюбуйтесь, мой вкус еще совсем не дурен! Даже для своей комедии я не мог отказаться от пристрастия к изящному. Посмотрите-ка на осмеянную вами, прежде чем я отправлю ее домой!» Мужчины думали, что тщеславие окончательно свело его с ума: нельзя было представить себе ничего гармоничнее этих двух высоких, стройных фигур, шедших рядом! Первая его жена, как бабочка, всегда летала впереди него, а когда случалось, что она, соблюдая правила этикета, клала свои хорошенькие пальчики на его руку, чуть ли не смешно было видеть рядом с ним ее миниатюрную фигурку. Еще вторая жена не пересекла огромный зал, как уже сложилось мнение, что она Лорелея, а он — слепой глупец.

Никто, конечно, не заметил, что он вдруг крепче прижал к себе ее белую руку, как будто раскаиваясь, что выставил свою молодую жену перед этими жадными взглядами. Никто не услышал нежных слов, исполненных внезапно вспыхнувшей ревности, которые он шептал ей; никто не понял его, когда он торжественно представил свою жену нескольким пожилым дамам, — все воспринимали это как очередной фарс, в котором он, по своему обыкновению, заставил принимать участие как бедную жертву, так и всех присутствующих.

Вдруг оркестр замолк; все остановились и устремили взгляды на боковую дверь, из которой должна была выйти герцогиня. Дверь торжественно распахнулась, и в зал вошла герцогиня в сопровождении обоих маленьких принцев, нескольких дам и кавалеров.

В эту минуту Лиана невольно взглянула на Майнау. Его лицо вспыхнуло ярким румянцем, и злая улыбка заиграла на его губах.

— А! В палевом платье, и гранатовые цветы в локонах! — сказал он тихо, не отвечая на взгляд молодой женщины. — Лиана, посмотри-ка на прекрасную герцогиню! Такой она была на том балу, когда дала мне слово стать моею. Блаженные воспоминания! И вот их-то она и хочет сегодня во мне пробудить!

И в самом деле, герцогиня была ослепительно хороша. Необыкновенный палевый цвет платья с глубоким вырезом и короткими пышными рукавами, яркие, пунцовые цветы, небрежно ниспадавшие на лоб с ее черных волос, придавали ее восковому, бескровному лицу какую-то демоническую красоту. А грациозные движения, необыкновенно радостная улыбка на бледно-розовых губах, слегка раздувавшиеся ноздри и большие огненные глаза невольно заставили Лиану вспомнить о мифических существах, которые насмерть затанцовывают своих возлюбленных… Что, если Майнау опять попадет под ее очарование?.. Молодая женщина внутренне затрепетала и так крепко прижалась к нему, что он мог слышать ускоренное биение ее растревоженного сердца.

— Рауль! — шепнула она, напоминая ему о своем присутствии.