Теранезия - Грег Иган

— Ты знаешь, где моя сестра?

Ояни приложила палец к губам, тут же сделав вид, что вытирает рот от крошек. До Прабира не сразу дошло, что некоторая часть участников экспедиции могли находиться в поле, когда появилась Армия Господа и, возможно, некоторые из них, заметив, что происходит, решили держаться подальше. Эти мысли не успокоили Прабира; Мадхузре была бы в большей безопасности в лагере, чем в джунглях, если только здесь не происходило что-то, чего он еще не видел, но чего Мадхузре лучше было бы избежать.

Прабир взглянул на солдата, который, вроде бы, обращал на них мало внимания.

— Так что привело сюда инквизицию? — спросил он. — И что, действительно много животных появилось в Западном Папуа?

— Маюми слышала подробности почти из первых рук, — сказала Ояни, указывая на стоящую рядом коллегу.

— Не животные в Западном Папуа, — сказала та, — а несколько рыбаков, которые отправились на остров Суреша.

Прабиру пришлось постараться, чтобы спокойно принять небрежное упоминание имени его родителей; вероятно Мадхузре постоянно говорила о них, когда речь заходила об острове, связав, таким образом, память о них с Теранезией.

— Они вернулись на Кай и стали неистовствовать в своей деревне; почти всех схватили, но одному удалось бежать и он очутился на Ару. Наверное, поэтому Армия и заинтересовалась.

— Что значит «стали неистовствовать»? Что именно они делали? — Прабир надеялся получить надежные свидетельства, чтобы иметь возможность списать помешательство на действие психотропного растительного токсина.

Маюми пожала плечами.

— Островитяне с Кай, которые были здесь, не рассказывали. А армейцы тоже не слишком откровенны.

Дебора, одна из подруг Мадхузре, с которой Прабир встречался раньше, сказала раздраженно:

— Забудьте, что думают в Армии Господа: благодаря бабочкам и фруктовым голубям, мы знаем, что ген Сан-Паулу может передаваться между видами. Мы не можем быть уверены, что имунны к нему, так что должны перестать рисковать. Меньшее, что надо сделать — это изолировать остров Суреша. Может даже стерилизовать его, если дойдет до этого. Нет надобности использовать ядерное оружие: просто достаточное количество гербицида, чтобы убить всю растительность и обрушить пищевую цепь.

— Но, что если, — сказала Ояни, — это увеличит вероятность отбора версии, которая сможет передаваться морским видам?

— Если Фуртадо прав…, — начала Маюми и все, кто услышал, тихо застонали, но она настойчиво продолжила. — Если Фуртадо прав, то произойдет не просто скачок вероятности. Риск вымирания, которого можно избежать, только усилит контраст между благоприятными и неблагоприятными мутациями: если каждый виртуальный родственник должен будет направиться в море, чтобы выжить, то такая стратегия не сможет быть проигрышной. Это все равно, что разводить ген в другой экосистеме.

Дебора глянула на часы и предсказала:

— Менее, чем через двадцать четыре часа мы сможем перестать беспокоиться о Фуртадо.

Прабир вопросительно посмотрел на нее.

— Команда из Лозанны, — объяснила она, — опередила остальных и начала самостоятельно проводить эксперимент с синтетической хромосомой. Вердикт сообщат завтра к полудню, по местному времени.

Коул, до того отиравшийся где-то с краю, учтиво вставил:

— О всех этих страхах «заражения» легко можно забыть, если вы дадите себе труд ознакомиться с моим основополагающим текстом про амбивалентность по отношению к природе — M/Other[29]. Мой анализ релевантных культурных индексов на протяжении нескольких веков показывает, что преобладающие эмоции изменяются циклически, от глубокой симпатии до ксенофобии и обратно. Пасторализм, индустриализм, романтизм, модернизм и глубинная экология подчиняются такой же динамике. Период тревоги, в середине которого мы находимся в настоящий момент, отлично подтверждает мой тезис, согласно которому воспитание, присутствие укутывающей материнской заботы, радикально переосмыслено и разумом превращено в угрозу, лишение поддержки и даже чужеродную силу. Но такое восприятие не будет длиться долго. В свое время мятник качнется обратно.

Пока Коул говорил, Прабир наблюдал за Карпентером, на лице у которого застыло ободряюще тревожное выражение. Некоторые биологи проследили за взглядом Прабира, пока в итоге вся группа не уставилась на студента, ожидая его реакции.

— Если этот ген распространяется, — осторожно начал тот, — то ведь это же хорошо, правда? Все животные будут развиваться: они вырастят руки, отстоящий большой палец, и мы сможем говорить с ними. И если то же случиться с нами, мы станем телепатами. Это же следующий уровень, так? И зачем не пускать его в океан? Да что с вами, люди? Разве вы не хотите, чтобы рифы мечтали? Супердельфины не помешают нам заниматься серфингом. Они станут нашими друзьями!

Краем глаза Прабир заметил движение; он повернулся и увидел, как к ним приближаются врач и двое молодых солдат.

— Пойдем, пожалуйста, со мной, — обратился к нему врач.

— Зачем? — Прабир оглянулся в поисках поддержки. — Вы уже взяли кровь на анализ, что вам еще нужно?

— Это для вашей собственной безопасности, — вежливо настаивал мужчина.

— Что именно для моей безопасности?

Прабир заметил Грант, которая наблюдала за происходящим с тревогой на лице. Но на него она посмотрела обнадеживающе, будто пытаясь сказать, что не отказалась от него, что сделает все, чтобы вытащить его.

— Вы заражены, — сказал врач. — И отправляетесь в карантин.

14

Прабир ожидал, что его поместят в охраняемую палатку на краю лагеря или в клетку из грубо отесанных веток, связанных ротангом — штуку, которую, если верить фильмам, всегда можно быстро соорудить, если на тропическом острове нужно кого-то держать в плену. Вместо этого армейцы соврали пульт управления с корабля Грант, избавились от всех образцов крови, бабочек и голубей, спалив их в костре на берегу, забрали оба ружья и заперли Прабира в кабине. Поставили одного часового на палубе и еще одного — на берегу.

Прабир сидел в капитанском кресле, перед остатками панели управления медленно поворачиваясь на стуле туда-сюда. Древний ПЦР-аппарат возможно неисправен. Или, может быть, он обнаружил всего лишь фрагмент растительной ДНК, попавшей к Прабиру в кровь через царапины от колючих кустов. Чужеродная клетка даже не реплицировалась, будучи разобранной иммунной системой, не говоря уже о том, чтобы создать половые клетки путем мейоза — предпосылки для выражения гена Сан-Паулу. Какими бы возможностями не обладал белок Сан-Паулу в правильном окружении, пассивная копия этого гена была всего лишь куском мусора, который следовало очистить, разломать и переработать.