Дворянин великого князя - Роберт Святополк-Мирский

Конечно, он мог бы завоевать известность у низших слоев и пообещать всевозможные льготы высшим, но это значило бы попасть в зависимость, а он не из тех глупцов, которые наивно думают: "Только бы добраться до престола, а потом я вас всех…" Да, они помогут ему занять трон, но они же и сбросят его оттуда, если он не будет править по их воле.

Князя Федора не привлекала внешняя сторона власти, он был глубже и умнее. Власть необходима ему со всей ее силой, со всем ее могуществом, не для удовлетворения пустого тщеславия и не для беззаботной жизни в обществе — нет! Она нужна ему для осуществления огромных замыслов! Федор, русский православный князь, с болью наблюдал признаки постепенного и незаметного отхода Литовского княжества, населенного в большинстве народом русским, от старых традиций, от старой веры, медленной, но гибельной утраты самостоятельности… Нет, ему нужна реальная власть, а кто будет ее символом, ее формальным носителем — не важно! Лишь бы этот, избранный им, человек выполнял все, что прикажет он.

Кто же тогда?

Глинский?

Да, князь Лев Глинский — крупнейший магнат, у него огромные земли, он богат и знатен. Но — он князь татарского происхождения, его прадед — сын Мамая… Правда, Глинский — князь православный, добрый христианин, человек честный и благородный. Он считает Литовское княжество своей родиной и отдаст за него жизнь… Однако… Он слишком умен, чтобы согласиться надеть на свою голову тяжелую корону и выполнять чужую волю. Нет, Глинский для этой роли не годится.

Ольшанский?

Князь Иван Юрьевич Ольшанский, православный, владетельный, знатный, литовского рода, более древнего, чем Гедиминов. Троюродный брат Федора по матери. Молчаливый, стеснительный, мягкий и до смешного добрый. Легендарный храбрец… Несчастливый в семейной жизни. Федор любит Ивана больше всех своих родственников, после сестры Агнешки. Он даже немного завидует беспредельной храбрости Ивана. Пожалуй, Ивана поддержали бы… И магнаты и народ. Но потом… Князь Ольшанский приторно порядочный и щепетильный человек. А в своей порядочности он часто становится упрямым и несговорчивым. Да, он наденет корону, в святой уверенности, что спасет этим родину, но потом ни за что не снимет ее до тех пор, пока своим наивным простодушием не погубит эту родину окончательно. Он совсем несмышленыш в политике и слишком честен, для того чтобы быть пешкой в чужих руках…

Остается Олелькович.

Не только потому, что остальные двое отпадают, но-и потому, что Михаил обладает всеми необходимыми качествами.

Однако почему именно из этих трех вельмож Федор выбирает? Разве мало знатных родов в Литве? За три года Федор перебрал множество вариантов, изучил множество родословных, навел справки о множестве людей. И не нашел никого лучше. Ольшанский и Глинский оба отважны, умны и умеют молчать они патриоты — и поддержат заговор не ради будущих благ и славы, а ради светлой цели; они оба богаты — помогут золотом; наконец, они оба честны — не выдадут сейчас и не потребуют наград за особые заслуги потом…

А вот Михаил — совсем другой человек.

Михаил Олелькович, двоюродный брат Федора по отцу, прямой потомок Ольгерда. Герб Олельковича — "Погоня" — государственный символ Великого княжества Литовского — всадник с занесенным над головой мечом. Потомственный Киевский князь, он пользуется огромной любовью всей Киевской земли, и она пойдет за ним по первому зову. У него богатые отчины — Копыль и Слуцк. Лучшего претендента на литовский престол не сыскать! Когда после смерти Семена, его старшего брата, король Казимир назначил своим киевским наместником не Михаила, а пана Мартина Гаштольда, киевляне восстали, требуя Олельковича, и королю пришлось водворять в Киеве своего нового наместника при помощи войск.

Но при всем этом Михаил Олелькович, как личность, ровно ничего не стоит. Федор изучил своего двоюродного брата досконально. Недалекий и невежественный Михаил владел в совершенстве лишь двумя искусствами — выпить и поговорить. Но тут уж он не знал себе равных. Особенно в красноречии. Он умел заразить слушателей любой идеей, и хотя речь его, как правило, не содержала ни одной свежей мысли, он пересыпал ее простецкими, малороссийскими шутками и словечками, за что его обожал простой народ, а при случае умел придать своим словам весьма многозначительный смысл, которого, впрочем, сам не понимал, за что любили слушать его болтовню образованные вельможи. Этот талант делал Олельковича исключительно популярным во всех слоях населения, и даже в далеком Новгороде знали и любили Олельковича. В остальном Михаил Олелькович был туповат, непомерно тщеславен и бессмысленно жёсток. Доброта и благородство были для него качествами совершенно неизвестными. Случай с Новгородом как нельзя лучше раскрывал характер князя Олельковича.

Дело было в 1470 году.

Богатые новгородские бояре, почуяв, что их власти и самостоятельности Новгорода приходит конец и что Московский князь Иван Васильевич только и ждет случая, чтобы покорить Новгородскую землю, стали бить челом королю Казимиру, умоляя его прислать для защиты от Москвы "доброго князя", причем упорно называли при этом имя Михаила Олельковича, не соглашаясь на другие предложения. Мудрый политик, король Казимир хорошо знал, что Олелькович — совсем не тот человек, который может возглавить новгородцев в их будущей борьбе с Москвой, но ничего не мог поделать и вынужден был согласиться, хотя и с большой неохотой.

И вот князь Михаил Олелькович со всей своей дружиной прибыл в Новгород Великий.

К слову сказать, вместе с ним кроме воинов дружины прибыль огромное количество мастеровых и купцов, среди которых оказался и никому тогда не известный купец с Ближнего Востока по имени Схария. Он до конца своих дней остался в Новгороде, где стал пророком-основателем новой таинственной и странной веры, тысячи последователей которой спустя несколько десятилетий будут сожжены, как еретики, на кострах, после того как самые дерзкие из них сделают попытку посягнуть на сам московский престол.

Но это случится еще не скоро, а тогда, в ноябре 1470 года, радости новгородцев не было предела. И первый месяц они души не чаяли в своем новом князе, заслушивались его речами, как райскими песнопениями.

Но со временем они стали замечать, что князь не встает от стола уже второй месяц, а расходы на содержание его самого и внушительной дружины начинают приобретать катастрофический характер. Попутно выяснилось, что застольное красноречие Михаила совершенно непригодно для обсуждения даже простейших политических вопросов новгородской жизни. Наконец, на четвертом месяце пребывания Михайлушки в Новгороде бояре свирепо спрашивали друг друга, кто позвал сюда этого человека и зачем он здесь. Неизвестно, чем бы дело кончилось, если бы не умер в Киеве старший брат Михаила Семен. Михаил, уже нарекший себя Великим князем Новгородским, немедленно бросил своих подданных на произвол судьбы и Московского князя, а сам тут же двинулся в Киев, находясь почему-то в полной уверенности, что король непременно назначит его там своим наместником и он по традиции рода станет Великим князем Киевским. Новгородцы не только охотно простили ему это предательство, но даже обрадовались невыразимо и провожали Михаила со слезами восторга на глазах, не подозревая, что их горести на этом еще не кончились. Проезжая через "свои" Новгородские земли, Михаил Олелькович беспощадно жег и грабил все попутные села, и много ни в чем не повинных людей сложили головы, защищая свое добро от приглашенного князя.