Слово и дело! - Михаил Семевский

Орлов продолжал говорить, что он невинен, и клятвами подтверждал уверения.

— Ну, ежели ты и виновен, — возразил Петр, — то как нет точных тому доказательств, да судит тебя Бог, а я должен наконец положиться на твои клятвы.

Орлова, по воле монарха, одели в новый гвардейский мундир и выбрили ему отросшую в тюрьме бороду.

— Жалую его поручиком гвардии, — сказал Петр, — страх подпасть под неправосудие в том сомнительном деле принудил меня заключить тебя на год, яко виновника несчастию любовницы твоей, и ты сам должен признать наказание сие справедливым; оно послужит и тебе, и другим наставлением храниться от подобных поползновений.

Насколько верен рассказ Голикова, записанный со слов Неплюева, решить, конечно, трудно.

В каком полку был Иван Орлов в 1719 году — неизвестно; впрочем, в списках Преображенского полка офицеров, представленных в 1722 году на рассмотрение Петра, для назначения из них судей по делу Шафирова, значится именно — Иван Орлов.

Ловкий удар топора, отделивший голову красавицы, без сомнения, принадлежал опытному и искусному обер-кнутмейстеру, старшему палачу. Он лично рапоряжался при допросах и пытках; он же исправлял должность придворного шута. Любопытна его кончина: в 1722 году, в бытность в Олонце с государем, он упал (пьяный?) с лестницы, переломив три ребра и, через десять дней, в страданиях умер.

Но возвратимся к казненной им камер-фрейлине. С отсечением головы не все еще кончилось; оставались ее пожитки, которые надо было, как конфискованное на царя добро, принять на сохранение. Об этом приеме дошел до нас следующий документ:

„1719 г. марта 16-го дня отдано в дом царскаго величества стряпчему Петру Ивановичу Мошкову после девицы Марьи Гамантовой:

Склядень алмазной, в нем 23 алмаза, да малых 48; перло бурмицких (зерен 39), при нем запонка 15 алмазов, перло жемчужное, 49 жемчугов, 8 цветочков по одному алмазу; серги, в них 8 алмазов, другая такая же с яхонтом, серги с красным камнем, при них две искры, два запонка золотые, три подвески простых изломанных, на ручке алмазец; с алмазом кафтанчик тафтяной полосатой с юнкою, да другой кафтанчик штофовой. Вышеписанныя вещи в доме царскаго величества Петр Мошков принял. А сию роспись писал лейб-гвардии Преображенскаго полку солдат Иван Кондырев, каптенармус Федор Зелов“.

Забрав на сохранение драгоценные вещи из небольшого скарба камер-фрейлины, великий Петр, если верить Гельбигу, приказал конфисковать и сохранить самое драгоценное, что имела Марья Даниловна: ее красивую голову.

Голова эта положена была в спирт и отдана в Академию наук, где ее хранили в особой комнате с 1724 года вместе с головою камергера Монса. Воля монарха была исполнена с величайшею точностью. За головами был большой уход до восшествия на престол Екатерины I; когда же увидели, что императрица забыла о бывшем любимце своем, отрубленную голову которого, после казни в течение нескольких дней, видела перед собой, то и смотрители в Академии забыли их.

Спустя шестьдесят лет о них вспомнили. Это было в 1780-х годах. Княгиня Е. Р. Дашкова, в качестве президента Академии, пересматривала счета и нашла, что чрезвычайно много выходит спирту. Между прочим, она заметила, что он отпускается на две головы, хранимые в подвале, в особом сундуке, ключ от которого вверен был особому сторожу; но он не знал, чьи головы находились под его охраной.

Долго рылись в архиве Академии наук; наконец, нашли имена владельцев голов — то были: двора императрицы Екатерины I фрейлина Марья Даниловна Гамильтон и камергер Виллим Иванович Монс. Княгиня Дашкова донесла о находке императрице Екатерине II. Головы принесли во дворец, рассматривали, и все удивлялись сохранившимся следам их прежней красоты. Когда любопытство было удовлетворено, головы, по приказу императрицы, «закопали в погребу».

1861

Примечания

1

здесь: неподкупные, честные судьи.

2

Клирошане — вообще: члены клира, всякие священно? и церковнослужители. В узком смысле слова — поющие на клиросе причетники.

3

один из главных храмов Московского Кремля.

4

«Зажарт» — в азарте. (Прим. автора.)

5

мелкая серебряная монета в России с XV в.

6

или Югра — название территории между р. Печорой и Сев. Уралом.

7

Бельцы — лица, проживающие в монастыре, но не монахи (готовящиеся к пострижению в монахи)

8

Во времена Петра вольные дома заменяли прежние водочные кружала; вывески вольных домов гласили так: «Казенный питейный дом». Целовальники сначала выбирались из иногороднего купечества, потом из старообрядцев, и только после этих опытов найдено было, что вовсе не зазорно допускать в содержатели вольных домов столичных купцов. (Прим. автора.)

9

Положение арестантов в царствование Петра Великого было самое ужасное. В этом отношении дело оставалось в том же виде, как было в XVII веке: арестантов кормили и одевали их родственники; у которых же таковых не оказывалось — из тех менее важных выпускали каждый день по два человека скованными просить милостыню; окруженные солдатами, арестанты вопили по улицам, взывая к состраданию проходящих. Все тюрьмы на Руси в то кипучее время, время ломки всего строя России, чуть не ломились от множества заключенных. (Прим. автора.)

10

Гагарин, князь Матвей Петрович, губернатор сибирский, за злоупотребления властью и взятки предан был суду, несколько раз пытан и 18 июля 1721 года повешен пред окнами Юстиц-коллегии (на Васильевском острове, в ряд прочих коллегий, ныне здание университета); впрочем, тело его раза три перевешивалось на новые шесты в разных частях города, прежде нежели, по истечении нескольких дней, было предано погребению. (Прим. автора.)

11

См: «О так называемой Кирилловой книге», рассуждение А. Лилова. Казань, 1858. (Прим. автора.)

12

Вероятно, здесь надо разуметь «Устав о наследии престола», обнародованный 5 февраля 1722 г., по поводу которого требовалось «клятвенное обещание» от всех подданных в признании ими того наследником престола, которого изберет сам государь; или те «Присяги», которые разосланы были в 1722 г. всем священникам, при указе 17 мая, «о объявлении священниками открытых им на исповеди преднамеренных злодейств…». Под словом «увещание», без сомнения, разумеется то увещание Синода к раскольникам, которое было издано в том же 1722 г., 27 января. (Прим. автора.)