Колесо судьбы - Даниэла Стил

— Он прокурор. А сейчас пошел бы ты к черту. Ничего здесь нет особенного.

— Думается мне, что все-таки есть, — он очень хорошо ее знал. Дрю Лэндс, конечно же, не был похож ни на кого другого, но она все еще не хотела этого признать, в первую очередь для себя самой.

— Значит, ты, как обычно, думаешь не головой, а другим местом. Ладно, скажи Аверил, что я ее люблю и навещу вас обоих, когда вернусь из Нью-Йорка.

— Ну, а какие у тебя планы на Рождество в этом году? — это было полуприглашение, полумольба, и ей захотелось повесить трубку.

— Я собираюсь в Шугар Боул, если это тебя устраивает.

— Одна?

— Гарри! — Конечно, нет. Она собиралась поехать с Дрю. Они все уже решили. Эйлин забирала девочек с собой в Вермонт, так что он оставался один, что предвещало невеселые праздники. Оба жили в ожидании. Но Тана не собиралась все рассказывать Гарри. — Пока. Увидимся.

— Подожди… Я хотел тебе еще рассказать побольше о…

— Нет!

Наконец она положила трубку и, подъезжая к Гринвичу, улыбалась про себя, представляя, что он подумал о Дрю. Она подозревала, что они понравятся друг другу, даже если Гарри оценит его на троечку, что и было отчасти причиной, почему она хотела немного выждать. Очень редко она представляла Гарри своих знакомых мужчин. Как только она решалась на это, они ей становились не нужны. Но на этот раз все по-другому.

Мама с Артуром уже ожидали ее, когда она появилась. Тану поразило, как он постарел. Матери было только пятьдесят два, совсем немного, она выглядела довольно молодо, Артуру же было шестьдесят шесть, и старился он совсем неизящно. Напряженные годы с женой-алкоголичкой наложили свой отпечаток так же, как управление «Дарнинг Интернэшнл», и теперь все вышло наружу. У него было несколько сердечных приступов и микроинфаркт, выглядел он ужасно старым и немощным, а Джин страшно нервничала, ухаживая за ним. Она прильнула к Тане, как к мачте в бушующем море, а когда Артур ушел вечером спать, она пришла к дочери в комнату и села в изножье кровати. Впервые Тана осталась в этом доме, и у нее была заново отделанная спальня, как мать и обещала. Было бы слишком хлопотно устраиваться в городе или в отеле, да и мать это ранило бы очень больно. Но получилось так, что они мало побыли вместе. Артур ездил только в усадьбу в Палм-Бич, а Джин не могла прилететь в Сан-Франциско, так как не хотела оставлять его одного, поэтому Тану они видели, когда та добиралась к ним, что случалось все реже и реже.

— Все в порядке, родная?

— Прекрасно. — На самом деле все было еще лучше, но она ничего не хотела рассказывать Джин.

— Я рада. — Обычно она выжидала денек, прежде чем начать оплакивать «пропащую жизнь» Таны, но на сей раз у нее было не так уж много времени, так что следовало поспешить. Тана ожидала именно этого. — С работой все в порядке?

— Превосходно! — она улыбнулась, а Джин опечалилась. Ее всегда подавляло то, что Тана душой и сердцем любила свою работу. Это означало, что вряд ли она скоро ее бросит. Мать все еще втайне надеялась, что однажды Тана откажется от всего ради настоящего мужчины. Джин очень трудно было представить, что никогда дочь так не поступит. Но она совсем не знала свое дитя, и раньше-то не очень ее понимала, а теперь и того меньше.

— А есть какие-нибудь новые мужчины? — Это было вечным продолжением одного и того же разговора, и Тана обычно отвечала отрицательно, но на сей раз она решила бросить матери маленькую косточку.

— Один.

Брови Джин взлетели:

— Что-нибудь серьезное?

— Пока нет, — Тана рассмеялась. Было почти жестокостью так ее поддразнивать. — И не возбуждайся.

Я не знаю, случится ли это вообще когда-нибудь. Он милый человек, с ним очень удобно, но не думаю, что это что-то большее.

Но блеск ее глаз означал, что она лжет, и Джин поняла это.

— И как долго вы встречаетесь?

— Два месяца.

— Почему ты не привезла его с собой?

Тана глубоко вздохнула, обхватила руками колени, прямо взглянула в глаза матери:

— Он сейчас навещает своих маленьких дочек в Вашингтоне.

Она не сказала, что встретится с ним завтра вечером в Нью-Йорке, оставив Джин в заблуждении, что вернется на Запад. Это дало ей силы приехать домой только на сутки и предоставило ей свободу передвижения в Нью-Йорке по желанию Дрю. Она не хотела тащить его для знакомства со своей семьей, особенно с Артуром и его отпрысками.

— А давно он разведен, Тана? — Мать смотрела в сторону, вопрос прозвучал очень невнятно.

— Недавно, — она солгала, и вдруг глаза матери впились в нее:

— Как недавно?

— Расслабься, мам. По правде, он как раз сейчас этим занимается. Они только что окончательно решили и живут отдельно.

— И сколько времени?

— Несколько месяцев. Ради всего святого, успокойся!

— Вот как раз этого ты не должна делать. — Джин встала с Таниной кровати и вдруг начала нервно мерить шагами комнату, затем застыла, снова уставившись на Тану. — А еще ты не должна нигде с ним бывать!

— Ну что за чушь! Ты же совсем не знаешь этого человека!

— А мне и не надо его знать, Тана, — она говорила почти с горечью, — я знаю синдром. Какой он человек, иногда не имеет значения. Пока он не разведен, пока у него нет документов на руках, держись от него подальше!

— Это самое нелепое, что я когда-либо слышала. Ты что, никому не доверяешь, да, мам?

— Просто я гораздо старше тебя, Тэн, и какой бы умудренной ты себя ни считала, я знаю лучше, чем ты. Даже если он думает, что разводится, даже если он абсолютно в этом уверен, он может не довести дело до конца. Он может быть настолько связан детьми, что просто не сможет развестись с женой, что бы ты после ни говорила. Пройдет полгода, и он может снова вернуться к ней, а ты так и останешься, к тому времени уже влюбленная в него, в безвыходном положении, убедишь себя в необходимости быть около него и ждать, ждать два года… пять лет… десять… а потом вдруг обнаружишь, что тебе уже сорок пять, и если тебе повезет, — глаза ее увлажнились, — у него случится первый сердечный приступ, вот тогда ты ему понадобишься… но его жена, возможно, все еще будет жива, и у тебя не останется ни одного шанса. Существуют такие вещи, против которых ты бессильна. И в большинстве случаев именно эта — одна из них. Это узы, которых никто, кроме него самого, разорвать не может. Если он сам их разорвет или уже разорвал, это придаст силы вам обоим, но, родная, пока тебе не нанесли тяжелую глубокую рану, я предпочла бы видеть тебя в стороне от этой связи. — Ее голос был так печален и полон сострадания, что Тана почувствовала жалость к матери. В жизни ее было не много радости с тех пор, как они с Артуром поженились, но в конце концов она таки его завоевала, после долгих, тяжелых, отчаянно одиноких лет. — Я не желаю тебе такого, любимая. Ты заслуживаешь лучшей участи. Ну почему бы тебе не потерпеть немного в стороне, не подождать, что произойдет?