Кровавый юбилей - Олег Владимирович Ракитянский

и в июне 1927 года Военный отдел Е. Коновальца установил прямой контакт с Военным секретариатом УНДО с целью дальнейшей координации действий. Этот националистический тандем оказался на перекрёстке интересов германской и польской разведки, которые в равной степени пытались использовать украинцев в своих интересах. С Абвером УНДО было связано через Д. Палиева (агент немцев), а с поляками и петлюровцами через братьев Луцких (агенты государственной полиции Польши). Тогда же в Военном отделе Е. Коновальца появился некто Гнатович, сотрудник Германского генерального штаба. В своё время окончил академию ГШ и являлся специалистом войска рейхсвера, а по совместительству руководил всей военно-разведывательной работой немцев в Гали́ции. Вместе с тем, он и Е. Коновалец обратили внимание на украинскую молодёжь Верхней Силезии в промышленном районе ЧСР Краков-Шлёнск. Вскоре там были организованы различные спортивно-культурные общества по военному образцу, приступившие к подготовке кадров для будущей украинской армии. Связь Военного отдела с Галицией и Силезией осуществлялась через г. Данциг (Гданьск), где располагалась одна из экспозитур УВО, при значительном содействии местного немецкого консула, обеспечившего оперативное снабжение членов Военного отдела и УВО необходимыми документами. Подобное бюро находилось и в Кёнигсберге. Прибывающие в Данциг или Кёнигсберг украинцы, члены указанных организаций, получали в бюро «персональ аусвайзи», которые служили видом на жительство в Германии. Посещающий часто Данциг Д. Палиев, последний раз был мае 1927 г., при этом получил от консула лично настоящий немецкий паспорт, и уже как гражданин Германии отбыл в Берлин. Тогда же Д. Палиев выхлопотал в консульстве у немцев разрешение на приём украинских студентов на открывающийся химический факультет Данцигского политехнического института.[283]

Относительно самого полковника Е. Коновальца. В первой части книги мы указывали на его результативную работу в качестве агента польской разведки против украинского националистического движения в Галиции. После бегства в Берлин агентурные отношения продолжились, и он по-прежнему поставлял полякам определённую информацию (по согласованию с немецкой разведкой, то есть поставлял в большей степени – дезинфомрацию, понятно, что за злотые и себе и немцам. Между прочим, поляки – «платили» тем же.). Данные материалы через полковника определяли направления заинтересованности польской разведки в работе против УВО. При этом надо отметить, что обе стороны знали о двурушничестве полковника, но таковы законы сурового, шпионского жанра. Каждая из сторон предполагала, что столь ценная фигура ещё пригодится в будущей войне разведок. Если связь с германским Абвером обеспечивал заместитель Е. Коновальца – Р. Яри, то с польской разведкой он держал связь через полковника польского генерального штаба Болеславича. Ему приходилось тщательно конспирироваться и избегать возможной расконспирации перед «своими» и осознавать всю ответственность своих тайных вояжей в Польшу. А в таких случаях «ответственность» всегда материальна, где материалом были: недвижимость, финансы, «шоколадная» жизнь в Европе, нары или девять грамм на рассвете. Одновременно, полковник, по указанию поляков, присматривал за Е. Петрушевичем, саботировал его мероприятия и потуги вернуться в политику, и создавать «мыльные» проблемы в Гали́ции, раздражая Варшаву давно скончавшимся приведением – ЗУНР.

Несмотря на все политические и иные потуги Е. Коновальца заявить о себе, представить потенциальным хозяевам свои прожекты участия в освобождении Украины к осени 1927 года, полковник политически окончательно «выдохся». Не имея внушительных финансовых тяжеловесов в лице прежнего Абвера, «разбросав», по польским судам, свои боевые кадры «увистов» в качестве грабителей и убийц, он довёл дела УВО до фактического банкротства, когда членам не было чем платить, на что существовать и чем заниматься. Организация пала в предсмертную ко́му. Получили активное хождение слухи о связи полковника с польской разведкой, и как следствие, череда сплошных провалом, арестов и судов. Вменялись ему и факты присвоения организационных денег-пожертвований из САСШ. В конечном итоге по требованию большинства членов УВО полковник Е. Коновалец был снят с должности и заменён неким полковником Отомянцем. Последний вскоре заключил негласный договор о сотрудничестве со спецслужбами СССР, прерванный в 1924 году после ареста и гибели О. Басараб и всей начальной команды в Крае. Чтобы избежать нецелевого использования выделяемых средств, Москва потребовал строгой отчётности в их использовании, контроле за проведением тех или иных акций и согласование с Москвой. Однако, отсутствие фактической возможности по добыванию представляющих ценность информации и материалов, привела в последующем к отказу от сотрудничества. Допускаем, что в этом разрыве сыграл свою роль возможный факт раскрытия данного соглашения перед польской стороной (бывших предателей не бывает. Опять отличился – Е. Коновалец) и последующее осложнение, и так крайне натянутых дипломатических отношении между соседями. Наряду с этим, жёсткий стиль управления со стороны большевиков пришёлся не по нраву многим членам УВО, и они вскоре потребовали отставки Отомянца и возвращения Е. Коновальца.

Возглавив, в очередной раз УВО, Евген Михайлович активизировал свои контакты на рынке «шпионских услуг», что вывело его на спецслужбы Литвы. Дело в том, что в 1926 г. в Литве, не без помощи Москвы, был совершён праворадикальный государственный переворот (своего рода «ответный удар» англичанам, за майский госпереворот в Польше). К власти пришёл А. Сме́тона, премьером был назначен А. Вольдемарас, которых, как и их партию, продолжала спонсировать Москва. В свою очередь президент А. Сме́тона стал поддерживать украинских националистов по совсем понятным причинам – они являлись врагами Варшавы, которая в 1921 году аннексировала часть территории Литвы.

Вскоре УВО получила возможность оправдать доверие Литвы. Полковник, не без помощи Абвера, получил достоверную информацию о подготовке Польшей вооружённой провокации против Литвы. Предоставленные сведения были использованы литовцами для дипломатического демарша, с обвинением Пилсудского в подготовке к очередному вооружённому нападению на независимую республику, представ перед Европой – потенциальной жертвой воинственного соседа. Взаимные интересы и общий непримиримый враг сплотили дружбу УВО и Литвы в форме предоставления членам УВО литовского гражданства. Открывшееся в Ковно (Каунас) украинское представительство во главе с И. Ревюком (псевдоним «Бартович», референт разведки Краевой команды УВО, в прошлом – военнослужащему австро-венгерской армии и Украинской галицкой армии), использовалось Е. Петрушевичем и Е. Коновальцем для выработки с Литвой скоординированных акций против Польши и с привлечением структур белорусской оппозиции. Между УВО и Союзом ССЛ «Шаулисов» («стрелки», аналог украинских сечевых стрельцов) был заключён договор о сотрудничестве. Под этим понималась поставка в Литву важной разведывательной информации о вооружённых силах Польши, её социально-политическом состоянии, по вопросам внутренней и внешней политики. Учитывая «очень хорошие» отношений УВО с Берлином, задавали литовцы подобные вопросы и по Германии. Ответы оплачивались в долларах. Из, якобы, бюджета ССЛ деньги переводились И. Ревюку как «редактору изданий на иностранных языках»; в целях конспирации он был обеспечен литовскими документами на имя Йонаса Бартавичюса.

Важно. Договор продлилися до сентября 1939