Песнь копья (СИ) - Крымов Илья Олегович

К причалу, подле которого пылал корабль, уже спешил другой пароплав, небольшой, деревянный, но тоже чадивший трубами; на его корме находилась конструкция, походившая на абордажного ворона. Когда оный корабль развернулся к погорельцу задом, конструкция изогнулась, спустила ниже крюк на толстом канате, подхватила парусник и пароплав медленно пошёл на открытую воду.

— Они в праве это делать, брат Хиас?

— Гномы боятся катормарского мора почти также сильно, как люди. В прошлом уже случалось, что болезнь перекидывалась на их царство из равнинного предела, так что приказ рекса наделяет проверяющих особыми полномочиями. Благодаря этой жестокости зараза пока не пробралась в город. — Задумавшись, бритоголовый попытался направить мысли Самшит в иное русло: — Вы готовы встретиться с верующими?

— Я жду этого с нетерпением.

— Они тоже, матушка, они тоже.

От порта к городским вратам их вёз паровой тягач, тащивший огромный омнибус. Из окон было видно приближение внешней городской стены, высокой и мощной. Прогиддар был построен по древней гномской традиции тройного кольца. В основе её стояла твердыня основания, мощный замок, окружённый высочайшей стеной, и служивший домом двору, коронному гарнизону, семье рекса. Под стенами твердыни в течение истории образовывался посад, который со временем воздвигал второе кольцо стен, а под ним со временем появлялся новый посад, ещё более обширный, который также возводил стены. Каждая являлась собственностью одного из сословий гномского народа: внешнюю стену содержали чёрные ремесленники и торговцы, которые обитали за ней; среднюю поддерживала на свои деньги рунные мастера, банкиры, и белые ремесленники; верхнюю стену, а также всю твердыню основания поддерживала военная знать во главе с рексом.

Каждая часть внешней стены от бастиона до куртины была названа в честь кого-то особо отличившегося из тех, кто поддерживал её золотом и защищал кровью. Родовые имена защитников тянулись под парапетами бронзовой рунописью, а их облики, составленные в традиционном гномьем стиле, украшали башни. Многие славные гномы были удостоены чести захоронения внутри стен, позволив потомкам гордиться предками и утверждать, что прах героев прошлого делал гранит ещё прочнее.

Паровой тягач дополз до врат. По сторонам от их проёма на стенах барбакана изображались облики гнома-рудокопа и гнома-кузнеца с горевшими очами, — внутри барбакана за обликами находились световые камеры. Омнибус прошёл сквозь портал.

Город гномов Прогиддар был целиком выстроен из камня. Внутри первого крепостного кольца располагались бесчисленные мануфактуры и рынки; склады и жилые подворья составляли сложный лабиринт, где было очень легко держать оборону. Паломники проехали почти через весь нижний город под среднюю стену, которая оказалась ещё выше и красивее внешней.

Там находился молельный дом, открытый Хиасом годы назад. К часу прибытия Верховной матери, улицы близ редкого круглого здания были заполнены народом, преимущественно людьми, коих в Прогиддаре насчитывалось немало. Ещё в толпе виднелись гномы, разномастные гиганты гор, хиллфолки, другие существа, коих мало кто знал на равнине. Все пришли увидеть её, настоящую жрицу Элрога. Дотоле эти верующие знали только Хиаса и других подобных ему, — не жрецов.

Они опустились на колени перед её невероятной красотой и величественной грацией. Десятки, переходившие в сотни, порождали волны молитвословий. Это зрелище заставило сердце девы затрепетать и преисполниться радости.

— Я проповедовал, учил их святому слову, матушка, — тихо сказал бритоголовый, — но и только. Братья Звездопада не способны оправлять ритуальные действа, поэтому верующие ждали вас. Когда вы сможете провести ритуал посвящения Пылающему?

— Известна ли им основа веры?

— Разумеется. Даже тем, кто не умеет читать, я помог выучить её наизусть с пониманием каждого слова.

— Тогда я посвящу их немедленно.

В центре круглой залы, составлявшей почти всё пространство молельного дома, был устлан углём очаг без стенок и дымохода; над ним в потолке зияла отдушина, а сам очаг служил единственным источником света во время молитвы. Его разожгли. Огненный столб поднялся надо всеми, опалил сухим жаром, лизнул светом колонны, державшие свод, вырезанные в камне стен письмена и образы. Братья Звездопада возожгли благовонья в кадильницах и принялись ходить между верующими, которые тесно расселись прямо на полу. Появился Хиас, столь привычный и знакомый всем здесь, появился с книгой, которую читал этим людям и нелюдям сотни раз. Он всегда садился спиной к огню, так близко, как только мог себе позволить, но сегодня духовный наставник сел к огню лицом, среди верующих.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Глава 11.2

Монах раскрыл книгу и громко зачитал молитвенный речитатив, который остальные подхватывали, начинали петь. Гимн поднялся в горячий воздух сотнями мелодичных слов. Он был приветствием для Верховной матери, которая вошла, сопровождаемая Пламерожденными. Преисполненные надежды взгляды вели её к середине залы, пока дева ни ступила в само пламя. У многих перехватило дыхание, другие вскрикивали, иные порывались броситься на помощь, но Хиас своим голосом возвращал порядок в души, чтобы каждый смог проникнутся величием священного действа.

Самшит стояла в огне и благосклонно улыбалась им, видя отсветы пламени в сотнях пар глаз. Огонь пожрал её одеяние, оставив первожрицу в совершенной наготе, совершенной красоте, непорочную, невредимую, обласканную любовью бога и даже священное копьё потеплело тогда, сбросив тёмный налёт веков. Верховная мать подняла Доргонмаур над головой двумя руками, и он засветился изнутри, запел так громко и красиво в наполненном верой пространстве, что все, не только она, смогли услышать голос в своих сердцах. Волнистое лезвие засверкало.

Гимн завершился и Самшит начала провозглашать основу веры, которую подхватывали неофиты:

— Верую в Сароса Драконогласого, сына без отца, во пламени рождённого, Царя всего рода драконьего, Победоносного Завоевателя, всё мироздание воедино собравшего, и взошедшего на небесный трон во плоти божественной, нарёкшегося Элрогом Пылающим, Драконом Земли и Неба, Владыкой Светил, извергающим Белое Пламя. Верую и в Дракона Нерождённого, Элрогом посланного, мессию, Защитника, Пламя Гнева, Солнечного Колосса, пожирающего зло, кой грядёт, чтобы вести нас против Неназванных, проклятых, нежеланных, в Самый Тёмный Час. Верую и в Дракона Новорождённого, обновлённого, возвернувшегося в пределы смертные Элрога Пылающего, Царя Царей Земных и Небесных, которому суждено править во всём мире едином во веки веков. Латум.

В единый миг культ бога-дракона пополнился множеством новых последователей, но чтобы закрепить сие деяние, каждому из них предстояло приблизиться к огню, невзирая на страх и боль. И они шли, а пламя, было милостиво к ним, ибо Верховная мать принимала его жар за всех, позволяя им коснуться жёлто-оранжевых лепестков, получить один ожог в качестве признания.

Церемония длилась до ранних сумерек, и всё это время Кельвин Сирли провёл снаружи молельного дома. Сначала он был внутри, но когда покровы Самшит стали сгорать, выскользнул на улицу. Одноглазый долго предавался мрачным думам под звуки молитв, принимал решение, менял его, принимал вновь, метался внутри собственной головы и проклинал себя за эту нерешительность. Наконец он решил окончательно и быстро пошёл по Прогиддару.

Наёмник оглядывал стены зданий в поисках особых примет, которые имели значение только для членов Безумной Галантереи. Времени пришлось потратить немало, но всё же след нашёлся и вскоре вывел к длинному зданию, собранному из глиняного кирпича, — складу грибной муки. Обогнув его по узкому проулку, одноглазый вышел на небольшой пустырь, со всех сторон окружённый стенами иных складских построек. Посреди пустыря торчал из земли словно кривой палец железнодрев, — ни ветвей, ни листвы, только старый искривлённый ствол с корой, прочной как металл. Его охватывала цепь, на которой висела небольшая деревянная коробка.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})