Тайны Трех Ви - Наталья Патрацкая

Простить этого Эдуард не мог!

Завод Гриши работал ни шатко, ни валко, но работал. Завод возрождался на левом золоте. Директор прииска, усовершенствовал добычу золота за счет своих умственных способностей, что он ввел трудно предположить, но капсулы с большим процентом золота стали меньше объемом, но тяжелее по весу. На прииск потянулись люди за легкой наживой, так туда прибыл и Гриша, и получил приоритет в приобретении капсул с золотом.

Катерина ему проговорилась о новом увлечении своего знакомого, Гриша знал, что все слова Катерины дорогого стоят. Эдуард завидовал Грише, его успешной активной работе. Он сам на шпионском оборудовании мало заработал. И решил Эдуард с помощью Астры – 17, взорвать склад на заводе Гриши, и таким образом, добыть золото, а не ехать из-за золота, в столицу холода.

Васе лишнего для выполнения задания не говорили, только то, что необходимо для дела. Золотой шлейф решили перерезать. Взрыв убрал все лишнее, капсулы с золотом лежали среди развалин. В костюмах для радиоактивных зон, Эдуард и Вася вытащили капсулы с золотом, поместили их в броневик. За разрешение на взрыв они отдали одну капсулу с золото, одну отдали заказчикам астры-17.

Гриши спасло провидение, его не было на заводе. Развал своего завода он воспринял спокойно, на складе у него было три капсулы с золотом, а остальные он хранил в личном складе, на эти деньги он отстроил новый завод. Он знал, чьих рук был взрыв на заводе. Гриша купил букет хризантем и пришел к Катерине. Она о взрыве ничего не знала, и разрабатывала новый прибор.

Квадрат плоского экрана светил ровно перед ее глазами, он звал Катерину нарисовать новую конструкцию, он тянул к себе и отталкивал, но жизнь без него пуста и скучна. Экран притягивает, как мужчина, или собирает мысли о них, что одно и то же, жизнь у экрана становится нормой, повседневной жизнью. Жизнь с клавиатурой под пальцами становилась реальной и скучно – нескучной.

В начале девяностых годов, а то и раньше появился полководец относительно мирного времени, хотя многие его запомнили с того момента, когда он стоял на танке в центре столицы, речь идет о первом президенте страны. В эпоху первого президента всплыли демократы и исчезли, как класс, они стали ничем. До входа танков в столицу демократы были страдальцами Большой страны. Катерина была в столице на месте гибели людей, после ГКЧП. Помнит, что было в столице в то время, а еще она это запомнила… Ей предложили впервые в газете опубликовать рассказ и назвали 19 число, а 19 – го числа начались проблемы с ГКЧП и газету закрыли, так ее до сих пор и не напечатали.

Демократы всей страны объединились, фотографии огромных сборищ на площадях и у ВДНХ. Почему Катерина знает? Муж Катерины был в их числе, это здорово его подорвало. Его лицо мелькнуло в газетах, Катерина их хранила, где сейчас эти газеты – не знает. Именно во время правления первого президента, муж ее, не выдержал тягот столичной жизни и исчез в Славных лесах. Он так ждал демократию, что когда она пришла, стал рваться в Австралию, писал уйму писем, чтобы его взяли на работу в Австралию.

Толстое письмо пришло из Америки, приглашали всю семью Катерины переехать в США.

Муж ее долго вертел пакет, призывающий прийти в посольство США в столице, и естественно без нее он туда не пошел. Он собрал рюкзак и уехал на границу между областями в Славных горах, но вскоре вернулся.

Альтернатива правлению первого президента? Ее нет, страна катилась по новым рельсам, без вариантов.

Глава 33

Ландыши Летающие, блестящие снежинки – бальзам на душу Катерины и ее настроение. По краю асфальта, под легким снегопадом она может идти и идти, без всякой конкуренции: люди предпочитают ехать в машинах и в автобусах. Пусть едут. А она пройдет по краю снегопада, пока она идет, аура – очищается. Она возрождается, набирается астральных сил, без всякого человеческого обмена энергиями. Сейчас модно искать крайнего в изъятии внутренней энергия, так вот, она ее берет из космоса летающих снежинок.

А вчера она встретила долгий и продолжительный взгляд любимых глаз Эдуарда. Дал ли этот взгляд ей энергию? Не известно. Но нечто человеческое – дал, остатки любви или начало новых надежд на отношения между ними. Кто бы знал, как она не хотела его любви в свое время! Потом привыкла, но он оказался снежным бальзамом на душу и летом растаял.

Часть ее дороги весьма пустынна, хотя машины от дороги не далеко находятся.

Однако в одном месте своего снежного пути ей всегда жутко, из-за этой внутренней жути, иногда идти не хочется по этому пути. Здесь находится выход теплоцентрали, выход колодца, больших размеров, закрытый решеткой. Снизу дует теплый воздух и на этой решетке часто лежит мужчина в драповом пальто. Остановка от его лежанки метров в двадцати, но этот человек всегда внушает ей ужас. В душе у нее всегда леденело, и она по кромке дороги обходила лежбище этого человека. Недалеко от этого страшного места, стоит фирма, ухоженная, украшенная, но до нее еще надо дойти…

Струйка крови ярко выделялась на белом фоне, выпавшего снега. Катерина готова была пробежать бегом мимо страшного колодца, но краем глаза она увидела, что на решетке сидит не конь в драповом пальто. На ней сидел Эдуард, это был он! Она остановилась, как вкопанная, с ужасом взирая на кровь и Эдуарда.

– Катерина, остановись, я ранен! – сказал Эдуард, держа руками ногу, ниже колена.

– Эдуард, какими судьбы ты здесь, да еще весь в крови? Скорую помощь или такси вызвать? – спросила она, не зная, что и делать в такой ситуации, – Кто тебя ранил?

– Не поверишь, но я увидел тебя из автобуса, одну среди снега, выскочил на остановке. Решил подождать, сел на решетку и в ногу мне вонзился острый предмет.

Я вытащил из ноги шпильку, заточенную с двух сторон, одной стороной она была вставлена в этот колодец, а другой торчала, но сквозь снег я ее не заметил и напоролся.

Он показал ей острую шпильку в крови. По телу Катерины прошла дрожь. Совсем недавно она встречала такие острые, черные шурупы, и эта шпилька была того же качества: острая и жесткая. Буквально два дня назад, она, не думая о Эдуарде, сама вбивала такой шуруп молотком в ванне. Била по шурупу с размахом, со всей силы, с ожесточением. Шурупы требуют вкручивания, но на это сил у нее не хватает.

Шуруп вылетел из уголка, с закрепленными на них лесками, для сушки белья.

Вылетел примитивный, жирный и мягкий шуруп, а вбила она вот такой, острый, черный…

Почему она испытывает ужас, но не испытывает чувство жалости к Эдуарду? Ей не было его жалко, вероятно потому, что еще живо в ней его пренебрежение.

Остаточная деформация его унижений.