Удача не плачет - Юлия Владимировна Климова

открыл ее на первой попавшейся странице. Всем своим видом он показывал, что никуда уходить не собирается и даже надеяться на это глупо. Но это было лишь внешнее спокойствие, я не сомневалась, что в любую секунду «хищник готов совершить прыжок».

Конечно, тетя не могла сказать: «Вы нам мешаете», ей ничего не оставалось, как только смириться с ситуацией. Егор рассчитал точно: в первой части разговора редко принимаются решения, а вот во второй…

– Дженни должна приехать к нам гости, – с нажимом произнесла Марина Аркадьевна, стараясь сохранить тон ревизора, возглавляющего проверку.

– Когда бы вы хотели ее видеть? – без тени напряжения поинтересовался Егор.

– Я бы хотела ее видеть каждый день. Но, наверное, вам этого не понять. – Тете настолько понравился собственный ответ, что она даже улыбнулась.

Ни Егор, ни Марина Аркадьевна не обращали на меня внимания, и я продолжала сидеть молча, пытаясь угадать следующий вопрос или ответ. Тетя проигрывала не только словами, но и мимикой, интонацией, жестами… Она явно недооценивала противника и пыталась навязать правила игры. Однако Егор не из тех людей, которых интересуют правила. Он из тех, кто одним ударом переворачивает доску с шахматными фигурами, перешагивает ее и идет дальше по своим делам, не оборачиваясь.

– Отчего же. Я тоже нуждаюсь в Дженни каждый день. – Егор оторвался от книги и улыбнулся. Такая улыбка вполне может заменить единственный патрон в барабане револьвера, когда двое, в качестве смертельного развлечения, выбирают русскую рулетку. Но тетя не тянула на противника, и Егор это понимал. – Мне тяжело расставаться с ней надолго.

– Вы забываете… Дженни не ваша родная сестра, – подчеркнула Марина Аркадьевна, угадывая издевку. Она наконец-то посмотрела на меня, будто желала убедиться, что я существую и никуда не делась.

– Меня мало интересуют формальности. Какой день для встречи вы выбираете?

– Послезавтра, в понедельник, будет вполне удобно. У Вики нет репетиторов, и девочки смогут подольше пообщаться. Двоюродные сестры и… И не видятся! Это меня бесконечно расстраивает.

– Вы совершенно правы, так не должно быть. Именно поэтому я сам привезу Дженни к вам в среду.

– В среду?

– Да.

Лицо Марины Аркадьевны сначала побелело, а затем покрылось красными пятнами. Я почувствовала ее растерянность, перемешанную с негодованием, и перевела взгляд на Егора. Вот теперь и он смотрел на меня, и в его глазах безошибочно читалось: «Ты – моя собственность, я никому не позволю протянуть свои грязные ручонки к достижениям отца. И если нужно, ты будешь находиться рядом со мной с утра до вечера».

– Но… – вырвалось из груди Марины Аркадьевны.

Однако к этому ничего добавить не получилось. Егор дал понять, что шансов переубедить меня больше не появится. Во вторник мы едем в опеку, где я официально соглашусь доверить свою судьбу сводному брату. Егору. И встречаться со мной в среду – бессмысленно. Тетя проиграла.

– Добрый день, – раздался царственный голос и, обернувшись к двери, я увидела бабушку. Она сняла траур, и это было первое, о чем я подумала.

«Да, меня так просто не отдадут», – пронеслась вторая изумленная мысль.

* * *

Бабушка выглядела так, будто только что поднялась с трона. Для общей картины не хватало лишь мантии и тяжелой короны, усыпанной драгоценными камнями. Высокая, худая, в длинном прямом платье благородного серого цвета, со старинным жемчужным ожерельем она производила впечатление женщины, давно разгадавшей тайну времени. И никто бы не сказал, что возраст бабушки близится к семидесяти. Аристократизм и ухоженность не то чтобы стирали годы, они делали их непонятными, путали цифры и отдаляли предположения.

Слегка вьющиеся седые волосы были уложены с художественной небрежностью, легкий макияж делал лицо свежим и невероятным образом прятал следы многодневной душевной боли. Хотя, нет, это сила духа не знала границ: бабушке требовалось в один миг перечеркнуть страдания, и она справилась с этим. И я догадывалась, что вытащило ее из глубокого траура – мысль о том, что единственная внучка, продолжательница рода, может покинуть этот дом.

Бабушка и Егор обменялись быстрыми взглядами, подтверждающими мои подозрения. Наверняка вчера на другой половине дома состоялось совещание, и моя встреча с Мариной Аркадьевной была расписана по минутам: когда в библиотеку захожу я, когда появляется Егор, и когда перешагивает порог бабушка…

Несколько недель тетю удавалось держать на расстоянии, атаковать меня она могла лишь по телефону, а теперь – последний аккорд. И я не сомневалась, что бабушка настаивала на своем появлении, она всегда участвовала в жизни семьи и никогда не оставалась в стороне. И потом, одно дело, когда за меня борется сводный брат, и совсем другое, когда на первый план выходит родная бабушка.

Егор поднялся, уступая место, и сделал шаг в сторону. Его глаза хищно блеснули, не обещая ничего хорошего моей тете.

– Добрый день, – Марина Аркадьевна заерзала в кресле, чувствуя себя неловко. Теперь против нее было сразу два противника, причем оба из разряда сильных. Противники-профессионалы.

– Рада видеть вас, – бабушка кивнула Марине Аркадьевне и добавила чуть осуждающим тоном: – Наконец-то вы приехали проведать племянницу. Дженни было очень тяжело.

Она практически обвинила мою тетю в равнодушии и при этом знала, что Егор не разрешал приезжать ни Марине Аркадьевне, ни Юрию Викторовичу.

«Бабушка, ничего не изменилось, да? Ты по-прежнему серый кардинал, раскладывающий перед собой чужие судьбы, точно карты…»

Плавно опустившись в кресло, она посмотрела на меня, будто собиралась ответить: «Ты права. Я вернулась. Ни у кого не получится вмешаться в жизнь нашей семьи. Я не позволю».

Мама назвала меня в честь бабушки, так что имя у нас было одинаковое – Дженнифер. Но мы не совпадали ни одной чертой характера.

– Я неоднократно обращалась к вам, Егор, с просьбой разрешить мне приехать, однако вы отвечали отказом, – с нажимом произнесла Марина Аркадьевна и занервничала еще больше. На ее лбу выступили еле заметные капельки пота, пальцы принялись теребить край кофты. Наверное, тетя уже чувствовала окончательный и бесповоротный проигрыш. – А уж меня больше всех интересует судьба Дженни! Мы, между прочим, ее воспитывали пятнадцать лет.

– Я очень благодарна вам за то участие, которое вы приняли в судьбе моей любимой внучки, – дежурно улыбнулась бабушка. – И раз мы с Дженни были так долго в разлуке, а вы имели возможность с ней видеться каждый день, то… Дженни останется у нас. Это справедливо и правильно. К сожалению, мой возраст не позволяет оформить соответствующие бумаги, официально заботу о Дженни возьмет на себя Егор. Тем более, что моя внучка сама этого хочет.

И я сразу ощутила на себе три взгляда – совершенно разные, и