Осенняя поездка в прошлое - Станислав Владимирович Далецкий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Если есть взаимопонимание и душ и тел, а женщина даже намеком не вспоминает о своем прошлом, то отношения складываются легко, свободно и открыто, что и приводит к гармонии чувств и ощущений. Конечно, это касается в полной мере и мужчин, но у Ивана тогда ещё не было прошлого в отношениях с женщинами.
Через два месяца у неё закончилась практика и, практиковавшая с Иваном, девушка уехала в свою жизнь, и он больше о ней ничего не знал, но опыт первой и достаточно длительной связи с женщиной остался с ним навсегда. С тех пор он всегда предпочитал длительные и взаимные отношения с понравившейся женщиной, вместо коротких, случайных и чисто сексуальных связей. Как говорил его приятель: связь со случайной женщиной то же самое, если вместо сочной и спелой клубники жевать туалетную бумагу. И дальше по жизни у Ивана получалось так, что он всегда любил только одну женщину, но не одну и ту же.
Взаимоотношения с женщиной Иван стал рассматривать как пересечение жизненных путей. Короткая связь – это встретились и разошлись без последствий и изменения судеб. При длительной связи обязательно должны присутствовать чувства и гармония отношений, которые позволяют обоим изменить свои жизненные пути и пойти рядом – до тех пор, пока взаимное притяжение не ослабнет и их пути не начнут расходиться снова: два разных человека не могут всю жизнь одинаково нуждаться друг в друге.
Хотя нет, конечно, могут, но в этом случае кто-то из двоих должен поступиться собой и посвятить свою жизнь другому, но такая самоотверженность встречается крайне редко. Потому-то, большинство семейных пар в старости ничего не связывает, кроме общих детей, да ещё, пожалуй, привычки. Но привычка со временем может быть выработана ко всему: и хорошему и плохому – так зачем же привыкать к плохому, если от него можно просто избавиться. Бывает, как говорится, бог избавляет этих людей друг от друга, но это уже приведение высшей меры наказания в исполнение.
XXXIII
Иван Петрович от рассуждений вернулся снова к воспоминаниям. В те годы, когда прилично одеться и обуться нет проблем – если ты работаешь, и до Сибири дошла мода: направляясь в клуб или на танцы надо было одеться по моде, которая тогда называлась «стиляжничество»: это узкие коротковатые брюки – дудочки, желательно необычного цвета, например, красного; громоздкий цветной пиджак в клетку, ботинки на толстой белой подошве – «манка», цветная рубаха и цветной шейный платок. Всё это без всяких гонений и преследований со стороны властей можно было свободно купить в магазине, но только отечественного производства, да ещё надо и поискать нужную вещь.
Иван с друзьями так и одевались и иногда их продёргивали в городской настенной карикатуре. Но они не имели никаких антисоветских помыслов, как сейчас пытаются представить молодежи: попробуй одеться по моде, так сразу чуть ли не тюрьма, а из комсомола выгонят точно – это враньё нынешних мерзавцев. Кто бы посмел тогда тронуть рабочего парня, да ещё учащегося в вечерней школе? Никто. Может быть, в Москве и гоняли тунеядцев и спекулянтов, торгующих импортным барахлом, а у них такого не было. Важно было не что человек носит, а кто этот человек: если честный труженик, то носи что хочешь, да веди себя пристойно, а если бездельник или спекулянт, да ещё и с хамскими замашками, то таких и надо гонять.
А одевшись по моде, на танцах друзья плясали и рокн-ролл, и твист, и шейк: именно плясали как самоучки, а не танцевали, но и это спокойно сходило им с рук. И вот сейчас Иван Петрович узнаёт, что жил-то он, оказывается, в тюрьме, шагу ступить нельзя было без разрешения КГБ, тем более ему: внуку репрессированного деда – дворянина. Но он тогда не знал, что живёт в тюрьме и делал, что хотел и как хотел, даже иногда нарушая уголовный кодекс, правда по мелочам.
Например, к окончанию Иваном школы, перед экзаменами друзья устроили вечеринку, потом пошли на танцы, там подрались, милиция прихватила Ивана и светило пятнадцать суток исправительных работ: значит, экзамены он пропускал и никакого аттестата. Хорошо, что директор школы похлопотал за выпускника и Иван отделался штрафом в тридцать рублей, сдал экзамены, получил аттестат с двумя четверками, а остальные пятёрки, и стал думать о поступлении в институт. Вот в такой «мгле и бесправии» приходилось жить ему и его ровесникам в 60-е годы 20-го века.
В это время уже запускались спутники земли, в космос слетали Гагарин и Титов, а учась в техникуме, Иван занимался парашютным спортом и совершил несколько прыжков с парашютом: так что выбор как бы определился – поступать в авиационный институт, тем более что двое его знакомых уже учились в Казанском авиационном институте. Иван решил поступать в авиационный институт Москвы, на кого там учиться представления не имел, поэтому решил поступать на первый факультет. В итоге он уволился с работы, собрал документы и поехал в Москв – благо в Подмосковье жила сестра матери – Августа, у которой он и остановился. Тогда во все институты, кроме двух – трёх, вступительные экзамены сдавались в одно время: первого августа и документы можно было подать только в один ВУЗ, зато обучение везде было бесплатным и ещё стипендию платило государство.
Приехав в Москву, он остановился у своей тёти, которая сказала, что зря Иван приехал в Москву, всё равно не поступить, потому что москвичи умнее и ему бы лучше поступать в Сибири в сельхозинститут. С такими напутствиями он и поехал сдавать документы, узнав адрес института в справочном бюро, будки которого стояли тогда у каждой станции метро. С трудом он нашёл приёмную комиссию, стал заполнять документы и только здесь узнал, что в этом году правила приёма в институты изменились: в первую очередь брали, кто отработал два года после школы – лишь бы сдал экзамены, а уже на оставшиеся места по конкурсу зачисляли выпускников школ без рабочего стажа.
Так Ивану и аукнулся лишний год школы. Ещё он указал, что нуждается в общежитии, а это, как выяснилось позднее, дополнительный конкурс: в этом смысле, деревенская простота не тягалась с московской
