Побег - Роман Глушков

Боясь угодить под обстрел, пилоты также не стали подлетать слишком близко к цели. И, описав на безопасном от нее расстоянии два круга, взяли обратный курс на авианосец. Многим головорезам Рошона — именно его люди дежурили на огневых точках периметра — хотелось бы послать вдогонку вертолету ракету. Но полковник не отдал такой приказ. Ракетный боезапас на «Рифте-75» был ограничен, и распоряжаться им следовало с умом. Тем более что скоро у местных ракетчиков не будет недостатка в целях.

Вопрос лишь в том, есть ли вообще смысл сопротивляться, когда исход этого сражения был очевиден всем без исключения и по ту линию фронта, и по эту.

Авианосец находился километрах в десяти от атолла. Но когда на нем тоже замигал сигнальный прожектор, его заметили все, даже несмотря на то, что уже взошло солнце.

Среди зэков Кальтер был не один, кто знал азбуку Морзе. В толпе хватало переводчиков, озвучивающих поступающую от моряков информацию. Сразу же выяснилось, что их световое послание адресовано не ван Хейсу, а зэкам. Которым, как впрочем и ожидалось, не сообщили ничего оригинального: велели прекратить бесчинства, разойтись по камерам и ожидать прибытия в тюрьму миротворцев. Всем, кто отказывался подчиниться этим требованиям, было обещано неизбежное знакомство с кузькиной матерью и прочие неприятности. Вплоть до расстрела на месте за оказание вооруженного сопротивления.

Реакция зэков на выдвинутые им условия была столь же прогнозируемой. Ощутив вкус свободы, они посоветовали миротворцам убираться прочь. И это было самое безобидное, что те услышали бы, сумей зэки докричаться до авианосца. А отправленный с него ультиматум был озвучен… или, точнее, высвечен зэкам еще трижды. Правда, теперь сверкание вражеского прожектора уже никого не интересовало. Взбудораженные зэки продолжали слать проклятия в сторону не званных ими гостей и с жаром обсуждали их грядущий визит.

Само собой, никто даже не заикался о выполнении их требований. Пока не заикался. Однако то ли еще будет, когда морская пехота нагрянет в тюрьму под прикрытием авиации и корабельных пушек. Сейчас Одеяла и Гуси могли храбриться сколько угодно, но много ли останется в них той храбрости спустя пару часов?

— Ну вот и все! — Скарабей обреченно вздохнул и развел руками. Он, так же как сам Кальтер, не горел желанием устроить миротворцам горячий прием. — Интригующее начало, куча светлых надежд и в итоге — самый бездарный конец из всех возможных… Что ж, полагаю, настало время нам вернуться в камеру и забиться под нары, если мы хотим дожить до сегодняшнего вечера. Я, конечно, был не прочь ползать с тобой по темным закоулкам и нападать исподтишка на всяких ублюдков, но для такой войны, брат, у меня кишка тонка, уж извини.

— Кто сказал, что нам с тобой надо непременно в ней участвовать? — заметил Кальтер.

— А кто нас будет об этом спрашивать? Ты разве не в курсе: любой зэк, не вернувшийся в камеру, будет объявлен мишенью. На которой морпехи с радостью поупражняются в стрельбе. Не знаю, как ты, а я не намерен способствовать повышению их стрелкового мастерства…

— Погоди-ка! Видишь того парня? — вдруг перебил его Кальтер.

Он указал на рослого Дикого Гуся, который торопливо приближался к Штернхейму, чья трофейная шляпа позволяла быстро отыскать его в разношерстной толпе. Толпа была не слишком плотной, и наемник мог двигаться сквозь нее практически бегом. Чем он, собственно, и привлек к себе внимание Обрубка. В то время как прочие зэки продолжали топтаться на месте и выплескивали гнев, потрясая оружием и показывая в сторону авианосца неприличные жесты.

— Это случайно не Микки Громоотвод? Ну, тот чокнутый тип с ожерельем из отрезанных ушей, которого Отто оставил караулить вход в цитадель? — спросил Харви, приглядываясь.

— Он самый, — подтвердил Обрубок. — И, похоже, у него есть для босса важные новости. Настолько важные, что Громоотвод даже не притормозил, чтобы поглазеть на авианосец, который он наверняка заметил… А что может быть сейчас для Диких Гусей важнее проклятого авианосца?

— Ты намекаешь на то, что…

— Я не намекаю. Я почти уверен, что Ковач все же сделал свое грязное дело. Моряки спутали карты не только всем нам, но и ему. Поэтому когда еще, если не сейчас, Ковачу подчищать за собой улики?.. Ну так что — ты возвращаешься в камеру и забиваешься под нары или идешь со мной и Рамосом попытать счастье в Поднебесье?

— Что-то мне снова расхотелось обратно в камеру, — смущенно покряхтев, сознался Багнер. — К тому же я забыл: там ведь теперь благодаря тебе нет света. Да и лечь не на что — Факельщики наверняка спалили на костре все наши матрасы.

— Матрас тебе в цитадели не обещаю, зато света там — хоть отбавляй, — сказал Кальтер. — И света, и тепла, и прочих радостей. Да и здесь вскоре будет не хуже. Сдается мне, Рошон все-таки решил драться, раз легионеры закопошились возле ракетных установок. Что ж, безумству храбрых поем мы песню. Пускай воюют с авианосцами, если хотят. А мы не такие гордые и отважные — нам и нашей маленькой войнушки вполне хватит…

Глава 30

Компаньонам было неразумно соваться к нижнему входу в цитадель раньше, чем туда вернется Штернхейм. За время своего сидения у запертых ворот Дикие Гуси успели подготовиться к штурму, даже не будучи уверенными, состоится он или нет. Поэтому Кальтер не собирался бежать впереди наемничьего молоха, который запросто мог раздавить его с компаньонами, даже не заметив этого. Напротив, Кальтер планировал выждать, когда наемники проторят им путь. И уже потом, перешагивая через трупы врагов и союзников, он начнет обделывать собственные дела.

Осторожность вынуждала Обрубка терять драгоценные минуты. Но бросаться в логово врага очертя голову означало лишиться этой самой головы за первым же поворотом коридора. Даже если хозяева Поднебесья впали в эйфорию при виде миротворцев, вряд ли они утратили свою обороноспособность. И уж точно не отложили на радостях оружие, коего у них, так же как сейчас у Диких Гусей, предостаточно.

Впрочем, Штернхейм тоже понимал, что промедление со штурмом для него подобно смерти. И поспешил вниз сразу, как только выслушал срочный доклад гонца. А следом за главарем туда же рванули прочие Гуси, которые ошивались на площадке. Стараниями Громоотвода очередная новость разлетелась среди них буквально за минуту.

И не только среди них, но беспокоиться о ее секретности было некогда. Да и незачем. Все равно возобновившийся грохот даст понять легионерам и прочим зэкам, что на «Рифте-75» началась очередная битва. И на сей раз призы за победу в ней были воистину ценными: место в катере или вертолете, у которых еще оставался шанс убраться с Татакото до того, как на него высадятся войска.