Скрытый космос. Книга 1. (1960-1963) - Николай Каманин

Сегодня получили решение ЦК КПСС о постройке в 1963 году четырех «Востоков». Нам приказано к 25 мая дать ростовки на пять скафандров, а к 15 июня дать программы полетов для всех кораблей. Завтра на заседание ВПК у Смирнова приглашены Руденко, я, Одинцов, Яздовский, Карпов, Гагарин, Быковский, Волынов, Терешкова, Соловьева и Пономарева. На заседании будут обсуждаться вопросы готовности техники и космонавтов к предстоящему полету. Доклад о готовности космонавтов и все необходимые справки написаны, мы в состоянии ответить на любой вопрос любой инстанции.

27 мая. Борт самолета «Ан-10» — Тюра-Там.

Только что взлетели с аэродрома Чкаловская — летим на полигон. Для меня этот полет — сплошная неожиданность и образец неорганизованности. Маршал Руденко должен был сегодня лететь с членами Госкомиссии, но в субботу вечером я получил команду вылететь вместо него. Я планировал свой вылет на 31 мая вместе с космонавтами, и до отлета у меня было очень много неотложных дел в Москве, которые пришлось поручить Горегляду и Одинцову.

В субботу 25 мая состоялось заседание Военно-промышленной комиссии под председательством Л. В. Смирнова. Присутствовали: Дементьев, Калмыков, Зверев, Пашков, Келдыш, Королев, Тюлин, Мрыкин и другие, ВВС были представлены Вершининым и всеми приглашенными на заседание товарищами. О готовности к очередному космическому полету докладывали Тюлин, Королев, Руденко, Келдыш и другие. Приняли решение: «Принять к сведению доклады о готовности техники и космонавтов к пуску между 5 и 10 июня». Я в своем выступлении просил изыскать возможность взять на борт «Востока» оптическую трубу (массой полтора килограмма), значительно улучшающую возможности обзора из корабля.

Воскресенье до обеда провел на даче, а после обеда мы с Мусей ездили в Москву, готовили мой вылет в командировку. На даче у нас ночевал Павел Герасимович Хохлов, рассказавший много интересного о своей жизни в Вязниках. Павел Герасимович мой старый друг. Мы вместе с ним в 1929 году начинали службу в Спасске в 40-й эскадрильи. Восемь лет назад Хохлов ушел в запас в звании подполковника и поселился с семьей в Вязниках. Построил дом, завел корову, посадил фруктовые деревья. Повзрослевшие дочери и сын Хохлова вскоре разъехались по стране. Павел Герасимович и его жена продолжали напряженно, по 12–14 часов в сутки, работать на приусадебном участке, видя смысл жизни в труде. Но вот какой-то шустрый журналист поместил в местной газете заметку о Хохлове, в которой назвал его «тунеядцем, молочником и спекулянтом». Несколько месяцев «дело» Хохлова разбиралось в различных инстанциях — в итоге разбирательства доброе имя коммуниста с 40-летним стажем «реабилитировано», корова зарезана, сад заброшен.

Когда же мы покончим с подобными «загибами» и «перегибами»? Ведь государственный сектор пока еще не может обеспечить потребности населения в продовольственных товарах и создать такие условия, когда мелкие приусадебные хозяйства станут просто нерентабельными и граждане сами добровольно от них откажутся. У нас на местах в административном порядке прижимают «коровников» налогами, препятствуют обеспечению их кормами и пастбищами. Миллионы людей, которые могли бы своим трудом создавать дополнительное количество продовольствия, обрекаются на вынужденное безделье…

Кому-то может показаться странным, что на пути к космодрому я рассуждаю на эти далеко не космические темы. Многие считают, что глупо стремиться в космос, имея столько важных проблем на Земле, но я верю, что освоение космоса может оказать благотворное влияние и на состояние земных дел. Программа предстоящего смешанного полета очень трудна и во многом невыполнима из-за недоделок в оборудовании, но я глубоко убежден, что осуществление полетов на 6–7 суток для мужчины и на трое суток для женщины уже само по себе дает для освоения космоса так много, что можно и нужно для решения главной задачи поступиться другими работами. В последующих пусках можно будет решать специальные задачи (разгерметизация, ручной спуск, элементы боевого применения), не увлекаясь длительностью полетов.

…Через четыре часа полета произвели посадку на аэродроме полигона. Сейчас здесь хорошая погода, прошли дожди, большой жары и духоты нет, а ночью даже прохладно. За 20 минут до нас прилетели Королев, Тюлин и другие. Королева я еще не видел, а Тюлин был удивлен моим столь ранним появлением. Он сказал, что в субботу говорил Руденко, чтобы мы не торопились с вылетом и раньше 1 июня не прилетали. Мне здесь в ближайшие 3–4 дня большой работы не будет, а в Москве остались горы дел — это вынужденное безделье пускай будет на совести Руденко, а я постараюсь использовать все свободное время для более подробного ознакомления с техникой и контактов с представителями промышленности. Здесь уже все главные конструкторы, а от ВВС пока человек 20 (группа инженеров во главе с полковником Шубраловым и группа врачей полковника Гуровского). Всего представителей ВВС будет человек 60, половину из них нужно разместить на территории нулевого квартала на берегу Сырдарьи, а другая половина специалистов будет размещаться на второй площадке, в непосредственной близости от старта.

В дни подготовки пусков «Востоков» полигон всегда очень перегружен и переживает бытовые трудности (размещение, питание, транспорт). Сейчас я сижу в «квартире» маршала Крылова (хозяин еще в Москве) и жду заказанного по «ВЧ» разговора с Москвой. Телефон «ВЧ» также сильно перегружен, и иногда приходится долго ждать. Плохо, что у меня нет с собой всех исходных материалов для подготовки доклада с анализом наших и американских космических полетов. Горегляд не только не успел обобщить все необходимые для доклада данные, но даже не доложил мне имеющиеся материалы. По памяти буду обдумывать главные итоги полетов, выводы из них и предложения по организации и программе последующих полетов четырех «Востоков».

28 мая.

Получил очень неприятное сообщение из Москвы: при очередном парашютном прыжке погиб полковник Никитин Николай Константинович. Прыжок был групповой. Одновременно с Никитиным прыгал майор Новиков. В воздухе они столкнулись головами, и оба погибли. За год это третья катастрофа самых видных парашютистов авиации: погибли полковник Долгов, парашютист ЛИИ Головин, полковник Никитин. Последние годы они много работали на космонавтику: испытывали скафандры, готовили парашютистов, были ведущими испытателями катапультных устройств. Но все трое погибли при прыжках, не имеющих никакого отношения к освоению космоса.

Никитин был ворчлив, неуживчив, мало «уважал» начальство, но он был прекрасным парашютистом-испытателем и инструктором. Он отлично подготовил Гагарина, Титова, Поповича, Николаева, Быковского, Волынова, Терешкову, Соловьеву, Пономареву и других космонавтов. Смерть Н. К. Никитина — большая утрата для космонавтов и парашютистов СССР. Последний раз я виделся с Никитиным 20 мая, когда он в ЦПК докладывал Келдышу, Королеву и Тюлину о результатах последних прыжков космонавтов в скафандрах на сушу и на море.

Сегодня около пяти часов провел на второй площадке. Встречался с Шубраловым, Яздовским, Королевым, Алексеевым, Ворониным, Ткачевым и другими. Носители и «Востоки» № 5 и № 6 находятся в МИКе. Работа с ними началась еще две недели назад, но Королев не совсем доволен результатами: «Начинаем подготовку почти с нуля». У обоих «Востоков» обнаружены неполадки с телеметрическими системами Главного конструктора Богомолова. Сейчас идет круглосуточная работа по подготовке кораблей.

При первой встрече Сергей Павлович просил меня заняться аппаратурой Алексеева и Воронина. Ему кто-то доложил, что за время нахождения второго корабля в пятисуточной готовности к полету возможно стравливание воздуха и кислорода. Я обсудил эту проблему с Алексеевым, Пелевиным и Килосанидзе. В отсеке управления кораблем есть три баллона (два с воздухом, один с кислородом), предназначенные для питания скафандра в течение 3–3,5 часов в случае разгерметизации корабля. Кроме баллонов, может травить и КП-39 (кислородный прибор — Ред.). Все специалисты заявили, что вероятное стравливание воздуха и кислорода за пять суток готовности и десять суток полета будет очень небольшим и никаких опасений не вызывает. Договорились об усилении контроля и постоянстве замера величины стравливания воздуха и кислорода.

Не успели мы закончить обсуждение данной проблемы, как к нам пришел Королев. Алексеев, Воронин и Ткачев доложили ему, что их системы готовятся нормально. «Неужели не к чему придраться, а я был намерен ругаться», — шутя сказал Королев. В этот момент появился Яздовский, и Сергей Павлович тут же набросился на него с градом «шутливых» вопросов: «Когда медицина разрешит нам — старикам — лететь в космос? Почему вы превратили медицину в «антикосмос»? Зачем вы превращаете космонавтов в подопытных кроликов? Почему не даете нам своих рекомендаций для будущих кораблей? Когда снизите медицинские требования к поступающим в космонавты?» и т. д. Королев уже много раз поднимает эти вопросы, но их решение зависит больше от техники, чем от медицины. Пока космонавт будет в полете переносить перегрузки, невесомость и другие неблагоприятные факторы космического полета, до тех пор потребуется специальный отбор и жесткие тренировки людей, готовящихся к космическим полетам.