Убийственное меню - Иоанна Хмелевская

— Не сгину! И не змея я, сказала — одену тетю, и одену так, что все лопнут. Какая же вы несчастная? Еще неделю назад это платье и вовсе на вас не влезало, теперь же только излишне обтягивает. Еще немножко поголодать… Спокойно! Не сей момент голодать. Сей момент мы примерим серебристую искорку. Ну, что стоите? Времени у нас в обрез. Примеряйте, дискуссия потом.

Марина была в отчаянном положении. Сейчас бы впасть в истерику, а приходится себя ограничивать. Племянницу, конечно, обругала, но это слабое утешение. Руки трясутся, где там новые примерки. Да и в пользе голодания разуверилась.

Юстине пришлось все взять на себя. Преодолевая сопротивление ошалевшей тетки, не обращая внимания на град оскорблений, девушка переодела ее в другое платье.

Жалобы и стенания как ножом отрезало. В комнате повисла напряженная тишина.

Черное платье, переливающееся серебряными искрами, сидело на Марине почти свободно. Еще недавно оно буквально лопалось, согнуться не позволяло, а теперь… Немного обтягивает, но в меру. А спереди она выглядит и вовсе стройной!

Ни слова не говоря, Юстина протянула тетке ручное зеркало.

Нет, не станет она больше разглядывать себя со всех сторон! Больше не выдержать разочарования. Лучше будет ко всем оборачиваться передом, уж как-нибудь…

Юстина ткнула тетку в бок, и та раскрыла глаза. Бегемотихи больше не было, во всяком случае беременной. А сзади… сзади платье не обтягивало, не подхватывало зад, а спадало, как и положено.

С трудом проглотив теперь уже слезы радости, Марина все же не удержалась от претензий:

— Да, а обещала, что на меня влезет то, велюровое.

— Я и сама надеялась, но вы, тетечка, ограничились голодовкой, а нужны еще и физические нагрузки. Одна женщина, между прочим, три дня шла пешком и сбросила пять кило. А у меня завтра второй экзамен, не могла я таскаться с вами в пешие походы. Или танцевать каждый вечер. А следовало бы.

— Что следовало, танцевать? Поступить мне в балет? Столько страданий — и всего одно платье!

— Так это за неделю. Очень неплохое достижение. А теперь представьте себе месяц…

Месяц представился Марине в черных и радужных красках. С одной стороны — целый месяц проклятого супчика, ох! И с другой — четыре недели, пять с половиной на четыре, двадцать два килограмма. Без бумажки сосчитала с трудом, а сосчитав, пришла в восторг.

Прекратив поносить Юстинку, переключилась на меха. Сапфиры или просто серебряный шарф? Голубизна в норковой горжетке очень даже подходит…

Когда тетка во всем блеске и в норках предстала в гостиной на дядюшкин суд, когда тот взглянул на супругу без отвращения и даже вроде бы с одобрением, Юстина испытала такое облегчение, словно только что в одиночку сдвинула с места пирамиду Хеопса. Тетка уже не напоминала бесформенное животное или груду автомобильных покрышек. Это была нормальная полная женщина. По крайней мере, дядя может не стыдиться за супругу и смело идти с ней в избранное общество. Значит, она, Юстина, своего добилась. Есть чем гордиться.

* * *

О том, как прошел банкет, Юстина узнала на следующий день лишь вечером, когда вернулась после успешно сданного (к собственному удивлению) экзамена. Не успела племянница переступить порог, как тетка принялась хвастаться своими светскими успехами.

Кароль Вольский имел все основания быть довольным банкетом. Его жена произвела форменный фурор. Не только из-за сапфиров. Норковые накидки были и у других дам, но ни одна не могла похвастаться голубыми норками столь высокого класса. Однако не это оказалось главным. Главной стала сама Марина, причем благодаря Иоле, о чем, разумеется, Марина и понятия не имела.

Пресловутые пять с половиной килограммов, даже при общем солидном весе, были очень заметны. Иола видела Марину в том же платье всего две недели назад, и разница сразу бросилась ей в глаза. Результат ошеломил переводчицу до такой степени, что она не удержалась — поделилась своими наблюдениями со знакомой женой голландского дипломата. Через минуту все жены обступили Марину с расспросами и просьбами поделиться своими секретами. Марина не стала темнить, делилась охотно, а еще охотнее сообщила рецепт отвратительного супа. Пусть и другие помучаются. И в результате она оказалась в центре внимания, к ней подлизывались, ею восхищались, тем более что зверская диета не сказалась на ее красоте, как любезно выражались европейские бизнесменши, втайне мечтая о подобных успехах.

Вдохновленная триумфом, Марина и французский вспомнила, во всяком случае, обходилась без помощи этой выдры переводчицы, хотя грамматика сильно хромала; однако фразы типа «твоя моя понимай» мало кого смутили, поскольку числительные и названия овощей по-французски Марина помнила отлично.

Кароль поначалу с недоверием наблюдал за светскими успехами супруги, ожидая каких-то нежелательных сюрпризов. Но после того как бизнесмены один за другим, под натиском своих жен, выразили желание установить более тесные деловые контакты с месье Вольским, успокоился. И в глубине души твердо решил — никаких разводов! Что бы жена ни выкинула, все оборачивалось пользой его бизнесу, так о чем еще мечтать? Вон, молодая и красивая Иола совсем поблекла в сиянии его непредсказуемой супруги.

Вольский вернулся домой еще позже Юстины, жена в полном упоении продолжала бесконечный рассказ о своем триумфе, причем упоение объяснялось не только светскими достижениями, но и отличным ужином, которым бедняжка наконец насладилась. И опять вмешалась вредная племянница, подпортив имениннице приподнятое настроение. Она просто задала вопрос:

— А от велюр-шифона тетя уже отказалась?

Марина сникла.

— При чем здесь велюр? — растерянно пролепетала она. — И кто сказал, что отказалась? Только теперь мне понадобятся шиншиллы, не покажусь же я опять в тех же норках!

— Тетя, дорогая, я не о мехах, а о платьях! А вместо шиншилловой накидки можно накинуть и боа из перьев воронов. Они тоже с голубым отливом.

Инстинкт подсказал толстухе верный ход — свернуть с неприятной диетической темы на перья ворона.

— Я как-то над этим не думала… Перья ворона… Прекрасная идея! Если боа, то должно быть в несколько рядов, а можно из таких перьев и накидку сделать. Откуда они берутся, эти перья?

— Из воронов, — пробурчал тихонько Кароль, прислушиваясь к разговору и с наслаждением вдыхая прежние головокружительные ароматы.

— Их пришлось бы вам собирать в дебрях и пущах, — отвечала Юстина. — Вороны у нас занесены в Красную книгу. Уж охота на них точно запрещена. И хватит о перьях, я спросила о платье. Вы уже поставили на нем крест?

— С чего это я поставлю крест на любимом платье?

— А с того, что надо продолжать диету, иначе тетя в него не влезет. Нет, я говорю не о супчике, он свое сделал, но если человек худеет, то должен обходиться без ужина.

— Да ты спятила! Что же мне, теперь всегда ложиться голодной?

— Не совсем голодной, но все же. Хотя бы не наедаться досыта перед сном. И я тут ни при чем, это мать-природа так распорядилась.

— Да, а сама ужинаешь…

— Я мало ем. Попробуйте на ужин есть столько же, через месяц платье будет свободно. Ну, в крайнем случае, через два месяца.

Нет, Юстина все же не до конца знала свою тетку, иначе воздержалась бы от такого легкомысленного предложения. А теперь Марина весь ужин глядела племяннице в зубы, пыталась уговорить ее съесть малость того и другого, с отвращением накладывала себе салат и чуть не плакала, когда Юстинка отказывалась от добавки чего-то особенно заманчивого.

Позабытый-позаброшенный и предоставленный самому себе, супруг не обижался, первый раз догадавшись, что дома тоже можно превосходно развлечься.

Марина же с изумлением вдруг обнаружила, что вовсе не голодна. Вдруг перестала страдать от голода, наоборот, испытывает приятное чувство сытости. Ну, может, не такое, как раньше, когда наедалась до блаженного ощущения — вот-вот лопнет, но смотреть, как муж уминает греночки с пастой из сыра и куски торта, уже могла спокойно.

И опять вспомнился банкет. Все бабы так и вцепились в нее, ни на шаг не отходили, никак не могли поверить, что она за неделю сбросила пять с половиной кило. И даже эта паршивка Иола с завистью на нее косилась, причем как-то задумчиво, размышляла, должно быть. Поняла — где ей тягаться с Мариной, кишка тонка.

— Можешь сказать, почему ты раньше не приступила к этой лечебной диете? — внезапно подал голос Кароль, обращаясь к Юстине.

Что ему ответить? Не скажешь же — потому, что тетка собралась тебя укокошить. Опять же, каждое ее объяснение может вызвать нежелательную реакцию. Да и не хотелось откровенно говорить с этим дундуком. Все равно не поймет. Решила отделаться шуткой.

— Потому, что заметила, как тетя стенает, только теперь заметила. Прямо в глаза бросается.

— Я стенаю? — смертельно обиделась Марина, безжалостно вырванная из воспоминаний о своем банкетном триумфе.