Некромант из провинции - Антон Вильгоцкий

Прочие "адепты" по разным причинам не устраивали Илью. В ком-то из них Шелудько сразу распознавал шарлатанов или же просто неадекватных личностей, обманывающих, в первую очередь, себя самих. Иных же он отвергал потому, что они подходили к предмету исключительно с позиций добра и справедливости, в то время как сам Илья был готов добиться своего любыми способами.

Идеальным вариантом стал "вечный студент" исторического факультета РГУ, Алексей Лисовский, с которым Илья познакомился еще в общежитии, до своего первого отчисления из университета. В определенных кругах Ростова Алексей был известен под кличкой "Гэндальф"…

Там, в общежитии, с Лисовским приключилась пренеприятнейшая история, после которой Алексей приобрел в городе весьма зловещую славу. Отголоски ее докатились до самой Москвы, где отозвались скандальной публикацией в желтой газетенке. "Спалить весь Ростов к чертовой матери!", — звалась та статья. А началось все с пожаров в ряде комнат кампуса. Они случались с периодичностью раз в неделю, а под конец в одном из крыльев выгорела целая секция.

Главным подозреваемым по "жаркому" делу проходил как раз Гэндальф, к тому моменту уже имевший репутацию социопата и сатаниста. Доказать его вину не удалось, но из общежития Лисовского на всякий случай выгнали. С тех пор он жил в съемной комнате на извилистом переулке близ побережья Дона.

Следователям стоило копнуть поглубже, ведь повинен в поджогах был, все же, не кто иной, как Гэндальф. Правда, творил он мерзости чужими руками — комнаты поджигал загипнотизированный Лисовским студент-лингвист Сурен. Он проходил по делу в качестве свидетеля, но никто даже мысли не мог допустить о том, чтобы подозревать молодого армянина — ведь самой первой сгорела комната, в которой проживал он…

Эту тайну Лисовский открыл Илье значительно позже. Откровению предшествовали несколько месяцев, прошедших в атмосфере, напоминавшей, должно быть, ту, что царила в домах Елены Блаватской и Алистера Кроули.

С поправкой на современные российские реалии, конечно.

Именно в Гэндальфе Шелудько сумел увидеть человека, очень близко подошедшего к границе, отделяющей область низшей магии от пропитанного сочными флюидами тайного мира, попасть в который так мечтал Илья.

Впрочем, эпитет "низшая" в отношении магии никогда не означал чего-то презренного или скверного. Слово это являлось не более чем обозначением ступени развития. Никому ведь не придет в голову ругать и порицать новорожденного младенца только за то, что он появился на свет несколько минут назад.

Наиболее "продвинутых" экстрасенсов и колдунов-ритуальщиков вполне уже можно записать в одну категорию с некоторыми героями фантастических фильмов. Овладев умением внутренней концентрации, да используя кое-какие вспомогательные средства, человек приобретает способность становиться незаметным на улице, двигаться сверхъестественно быстро, гипнотизировать собеседников, и делать еще много вещей, недоступных большинству окружающих. Немало таких "суперменов" среди мастеров восточных единоборств. Некоторые из них могут даже подниматься ненадолго в воздух, или исчезнуть вдруг, чтоб тут же появиться за спиной у противника.

Но все это — еще не магия, а лишь предел человеческих возможностей. Даже сами асы каратэ и кунг-фу, или прославленные экстрасенсы, не относятся к тому, что умеют, как к чему-то очень уж сверхъестественному.

Однако именно для таких, как они, бывает, приоткрываются двери, ведущие дальше, на совершенно новый уровень развития. Правда, чтобы попасть туда, одних лишь способностей мало. Требуются, во-первых, страстное желание и умение грамотно заявить о нем. А во-вторых — и тут уж как повезет — нужно, чтобы там, на другой стороне, тебя сочли достойным…

И если умениям Шелудько рассчитывал научиться у Гэндальфа, а желание его было, считай что осязаемым, то по последнему пункту наличествовали серьезные проблемы. Ведь сам Илья, в отличие от многих подобных ему желчных натур, все прекрасно о себе понимал. Он не был тщеславен — и как раз поэтому крайне редко изливал наружу потоки переполнявшей его душу ядовитой скверны.

Но способ обойти законы существовал. Шелудько смутно представлял себе структуру той области мироздания, в которую стремился, но догадывался при этом — среди ее обитателей есть и те, с кем вовсе не обязательно разговаривать с позиций благородства и чести. Отъявленные злодеи с прокаженными черными душами — уж в этом-то Илья кое-что понимал.

Именно по этой причине он выбрал себе в наставники Лешку-Гэндальфа. Тот, хоть и заявлял во всеуслышание о своей нереальной верности идеалам всепобеждающего добра и любви к ближнему, не был на деле чужд использования самых жестоких методов, на которые только был способен. Платная порча "на заказ" являлась одной из самых невинных шалостей, которыми промышлял Гэндальф…

Ну а еще одной — не столь существенной, правда, причиной, по которой Илья избрал именно Лисовского, был рост Алексея. Меньше даже, чем у самого Шелудько.

Проблем с "поступлением в ученики" не возникло — Лисовский ведь давно знал Илью и, разумеется, видел в нем родственную натуру. Как оказалось, к тому моменту вокруг Алексея уже сформировалась "группа товарищей", желавших возвыситься над окружающими при помощи магии. Правда, никто из членов этого крохотного эзотерического кружка — кроме Ильи и, конечно, самого Гэндальфа — не подозревал даже о том, что "магия", которую они знают, подобна дуновению легкого ветерка в сравнении с тем ураганом, что клубится за пределом…

И, самое главное, Лисовский тоже был осведомлен о таинственных процессах, творящихся далеко в стороне от телеэкранов и газетных полос. В прежние времена Илья, случалось, принимал некоторые его фразы за бред сумасшедшего. Но, узнав о жизни побольше, понял: кто-кто, а Лешка-Гэндальф — не шизофреник.

Объединение, которое возглавлял Гэндальф, носило название "Гаруда". В честь одного из божеств древнеиндийской мифологии — к ней Лисовский питал необъяснимую слабость. Довольно скоро Илья Шелудько понял — все здесь очень серьезно, и платой за малейшую оплошность может стать репутация, здоровье, а то и жизнь. Те же самые люди, что приветливо улыбались друг другу на общих собраниях, за глаза поливали товарищей отборнейшими помоями. А уж при встрече ночью в безлюдной местности, один на один… ох, об этом лучше было даже не думать. Ну как же — ведь на кону, как им казалось, стояла великая запретная власть. Для Шелудько же ставка была несравнимо выше. Поэтому в змеином клубке под названием "Гаруда" он избрал для себя роль самого тихого, неприметного и безобидного ужика. Тем более что и внешность его к тому вполне располагала…