Науфрагум. Дилогия - Тимофей Костин

  - А... вот как. Вы про нашу несчастную инсургентку? Что бы там ни было раньше, сейчас, думается мне, она для нас не очень-то опасна.

  Ответом было лишь многозначительное молчание. Я поднял руки, сдаваясь.

  - Хорошо, хорошо. Понял. Пусть это и грустно. Хотите, верьте, хотите, нет, но мне бы все же хотелось заслужить ваше доверие, и тут дело не только в удобствах при общении... ладно, не буду больше об этом, - поднял я ладонь, заметив, как утомленно опустились ее плечи.

  Мы помолчали - теперь уже без былого напряжения.

  Конечно, обидно, что Брунгильда свысока глядит на нашего брата-студента, но, надо признать, у нее есть на это право. Пусть и почти ровесница - кстати, а сколько ей лет на самом деле? Едва ли она намного старше принцессы или меня - но уже твердо стоит на собственных ногах, отлично тренирована и уверена в себе. Чего стоила дуэль на шпагах в грузовом трюме! Это было не только страшно, но и завораживающе красиво. Разве сравнишь с тем, как я неуклюже пытался отмахиваться от принца? Все-таки, поразительная девушка.

  Подбросив в прогорающий костер несколько толстых сучьев, я широко зевнул и потянулся. За кругом, освещаемым нашим бивачным костром, все так же величественно возвышались сосновые стволы, где-то наверху шелестели кроны, осыпая землю редким дождем палой хвои. Деловито ухал филин, со стороны озера доносилась монотонная трель козодоя. Где-то вдали, едва слышная за отдаленным гулом падающей воды, кричала выпь. Звезд не было видно - верховой ветер, утащивший разбитый дирижабль черт знает куда, быстро гнал занавесы рваных туч, хотя до земли долетали лишь редкие порывы. Если бы не горячее дыхание костра, мы бы уже давно околели до синевы.

  - Думаю, бодрствовать вдвоем нет нужды, - обратился я к замершей, словно статуя, телохранительнице. Она лишь остро блеснула глазами в ответ.

  - Людей нам здесь опасаться не стоит, а дикие звери едва ли осмелятся приблизиться к огню. К счастью, мы не в саванне со львами и тиграми, тут можно ждать разве что медведя или парочку волков, или, что вероятнее, рысь. Вашего "парабеллума" хватит, чтобы их отогнать, верно?

  Кивок. Ну, еще бы - после схватки с заговорщиками и инсургентами, что ей какие-то волки и рыси?

  - Главное, чтобы какой-нибудь уголек не стрельнул и не поджег подстилку - тростник вспыхивает в момент.

  Еще кивок.

  - Покараулим по очереди? Отдохните часика три, потом смените меня.

  - Я дежурю всю ночь.

  Вот упрямица.

  - Но ведь нам и завтра придется нелегко. Как выбираться из этих диких лесов? Как искать дорогу? Мы рассчитываем на вас, и хорошо бы не случилось так, что принцесса подвергнется опасности из-за того, что вы будете брести в полусне и спотыкаться. Может быть, это и не мое дело, но верный оруженосец не позволит себе свалиться, оставив сюзерена без поддержки.

  Кажется, на скулах телохранительницы заиграл легкий румянец. Ага. По части софизма нашей великолепной, но прямодушной воительнице еще расти и расти.

  - Обещаю, что разбужу вас на смену ровно через три часа... - я посмотрел на стрелки часов, потряс запястьем, поднес их к уху и пожал плечами. - Ну, на самой заре. Отдыхайте спокойно, милая Брунгильда.

  Есть!

  Неохотно кивнув, она осторожно прилегла на краешек подстилки и, конечно же, повернулась спиной. Пистолет же, что характерно, оставшемуся на страже боевому соратнику даже и не подумала предложить. Не доверяет, хоть ты тресни. Ну и ладно.

  Не торопясь, я собрал так пригодившийся фонарик, вставил в чуть оплавленное эбонитовое гнездо запасную лампочку и щелкнул кнопкой. Горит - отлично. Со светом собирать обломившиеся и попадавшие на мягкую моховую подстилку толстые сосновые сучья оказалось гораздо сподручнее. Сделав пару ходок, я решил, что еще одна охапка - и как раз хватит до утра. В последний раз пришлось отойти подальше, где бугор, на котором росли мачтовые сосны, перегибался пологим склоном вглубь суши. Прыгающий по кочкам луч высветил лощину, скакнул дальше и вернулся. Странно, моховой ковер там пересекали какие-то непонятные светлые полосы. Словно мох и брусничник выстрижены до чистого песка. Промоины, что ли? Но почему поперек склона? А-а-а, какое мне, собственно, дело!

  Я подобрал еще пару сучьев и вернулся к костру. С воды тянуло холодом, но стоило протянуть руки к жарким углям, переливающимся драгоценными рубиновыми отсветами, как наш нежданный бивак начинал представляться вполне уютным. Даже комары угомонились и не зудели над ухом - наверное, потому, что лето уже на исходе. Для меня, могущего похвастаться опытом житья в археологическом лагере, покусанность была не в диковинку, а вот за чистую кожу спутниц стоило опасаться. Страшно представить себе, как кровососы, потирая лапки и востря жадные до драгоценной королевской крови хоботки, пикировали бы на чело принцессы. Да и Алиса мигом идет здоровенными красными пятнами, стоит только парочке комаров найти прореху в москитной сетке. Счастье, что здесь перепончатокрылые не мешают спать. Да, кстати. Я поднялся на ноги, потянулся и прошелся вокруг бивака, проверить, все ли в порядке. Остановившись над подстилкой, нагнулся, прислушиваясь к дыханию спящих девушек. Отблески костра заставляли ресницы бросать длинные тени на осунувшиеся лица. Алиса по-детски причмокивала и посапывала, беззастенчиво воткнув нос между грудей принцессы, которая вместо того, чтобы отпихнуть, обняла ее узнаваемо материнским движением. Черт, рыжая нахалка даже свою костлявую коленку засунула между стройных царственных бедер. Ничуть этим не смущаясь, Грегорика дышала ровно и спокойно, лишь длинные ресницы иногда вздрагивали - кажется, ей что-то снилось. К спине принцессы в поисках тепла прижалась незадачливая инсургентка, чье лицо теперь неожиданно утратило агрессивность. Полные чувственные губы надулись, придавая обиженный и грустный вид. Дыхание оставалось хриплым и клокочущим, неровно вздымая грудь. Нехорошо. Что-то такое на медицинских курсах говорили по поводу попавшей в легкие воды... надо бы вспомнить получше.

  Очкастая отличница, наконец-то, расставшись с очками - они поблескивали в изголовье - деликатно дышала Алисе между лопаток. Тихо-тихо, по привычке делая вид, что ее тут и нет вовсе. Брунгильда лежала ничком, прикрыв лицо ладонью, словно не желала, чтобы ее рассматривали во сне. Или не сделали чего похуже. Да ради бога, разве же я осмелюсь! Остывший уголек, оставляющий на пальцах прекрасный, жирный и четкий след, полетел обратно в огонь.

  Подкидывая время от времени дрова и клюя носом, я скоротал несколько часов, пока синее небо над ровной гладью озера не начало слегка розоветь.