Вера - Макс Каменски

Вдоль всего круга, опоясывающего палатки торговцев, средь которых бурлила хозяйственная жизнь, возле темнеющих проходов стояло шесть каменных фигур исполинского размера, возносящихся к самым сводами залы. Огромные изображения из белого камня глубин внушали торжественный трепет, ибо казались живыми на фоне застойных сумерек.

Первая статуя представляла собой женщину-эльфа, облачённую в длинную рясу с откинутым назад капюшоном, чей величавый стан застыл в надменной позе правительницы. Подбородок эльфийской героини был слегка приподнят, а в правой руке к самым сводам пещеры тянулся церемониальный скипетр с набалдашником, светившимся нежным алым огнём. Вторая фигура запечатлела собой мужчину-воина, облокотившегося на длинный и безумно тонкий эльфийский меч. Легкие доспехи элегантно подчёркивали правильность его фигуры, а незащищённые места ног и рук бугрились от мышц. На голове аккуратно возлежала диадема с большим сияющим камнем. Третий был похож на одного из тех стражей, которых Даратас и эльфы повстречали при входе в эльфийское царство. Закутанный с ног до головы в тёмные одежды воин перехватил красту обеими руками и грозно направил её острие в сторону центрального входа, ведущего в главный туннель, из которого только что вышел отряд принца. Наконечник грозного оружия, сияя синим огнём, рождал в душе липкие ощущения страха. Четвертая исполинская скульптура изображала эльфа-монаха, застывшего в боевой стойке. Складки на его мантии были вырезаны с поразительным усердием и точностью, а яркий зелёный камень на груди, висящий на толстой цепи, плавно светился зелёным огоньком. Пятая аллегория была облачена в простецкую рубаху, свисавшую на широких плечах с мускулистой груди, да обычные рабочие штаны, на которых скульптор старательно изобразил заплатки, потёртости и швы. На плечо у фигуры закинута кирка, а в левой руке, протянутой вперёд, покоился камень, больше похожий на часть породы, причём искрящийся, как мифрил. Наконец, последняя статуя была похожа на классического мага в обычной робе с узорами на груди, с развевающимся плащом за спиной и стальными поножами на ногах. Шесть статуй, шесть аллегорий – власть, мужество, преданность, вера, смирение и мудрость. Однако фигуры не просто обозначали основные постулаты эльфийской жизни, но являлись прообразами шести основателей Великих Домов Подземного Царства.

По легенде это были вожди некогда разрозненных племён, которые под давлением тягостей и нужды объединились в единое царство, чем пресекли бесконечные братоубийственные войны. Именно здесь была вырублена огромная пещера, соединившая пути от каждой общины и со временем ставшая местом торговли и тесной связи племён. Увы, точных сведений о личностях правителей не сохранилось – лишь древние былины да песни несли в себе некоторую искажённую память об этих героях, но куда делись иные факты существования древних важных лиц подземной истории – неясно. Никаких потрясений, кроме Войны Сил и прибытия демонов, Подземное Царство не знало, причём пришествие людей для темных эльфов, чей дом – глубины земли, – прошло почти незаметно, но уже задолго до того времени многие, очень многие знания древности были утеряны. Особенно тогда, когда эльфы были вынуждены покинуть большую часть своих домов, вырванных затем вместе с Хароном далеко на север. Никто не знает, остались ли там живы кто из родственников, или погибли от сотрясений земной коры.

Кроме статуй, в Золотых Ручьях находилась одна скульптура, расположенная в центре площади. Несмотря на расстояние, её было отлично видно отсюда. Она была чуть меньшего размера, чем исполинские статуи вдоль круга, но куда более изящная: за километр можно было видеть её совершенные линии. Да, именно её, ибо прямо в середине Раста фун Мельябыл изображён идол темных эльфов – сама Истинная Тьма. Подземный народ издревле поклонялся этой непредсказуемой, а оттого манящей стороне мирового равновесия, хотя был очень миролюбив и не строил планы по завоеванию мира и распространению своей Истинной Веры, как их собратья по религии из Ордена Тьмы, коих, к слову, эльфы не выносили, и резали, если подворачивался случай. Темные эльфы скорее не верили во Тьму, а любили её всем своим скрытным сердцем, что проявлялось и в образе идола. Эта скульптура изображала прекрасную полуобнажённую девушку-эльфа, осторожно прислонившуюся красивыми крепкими бёдрами к большому валуну, символизировавшему сам мир – Теру. Она же, Тира, была незначительно прикрыта лёгкой вуалью, Таро, лоснившейся по нежным плечам и полной высокой груди, как бы пытаясь скрыть голую суть. Вуаль обозначала внешнюю оболочку мира. Все вместе они складывались в Тавро – Троицу Истинных Сущностей. Знак из трёх пересечённых линий искрился разноцветным огнём над головой идола, получаясь из поначалу казавшихся рассеянных лучей исполинских статуй, державших магические камни. Яркости знака хватало на сносное освещение Золотых Ручьёв. Что касается лиц статуй, то все были одинаковыми и бесстрастными, даже у самой красавицы Тиры. Эльфы объясняли такое решение, казавшееся на первый взгляд неудачей скульптура, особенностью своего верования, признавая за собой право на творение оболочки, но полностью отстраняясь от мира загадочного духа, творящего живую суть.

–  Фуэста, Тира! Иль Мелья лаирен эст… – с вдохновением произнёс принц Ольвен, склонившись в низком поклоне. То же самое проделали его воины. У всех четверых в глазах искрилась нежность и беззаветная любовь. Доселе непроницаемое каменное лицо принца смягчилось лёгкой улыбкой удовлетворения.

–  Иль Мелья лаирен фун эльвин эст, – проговорил маг и сделал лёгкий поклон головой. Эта фраза обозначала что-то вроде: да пребудет благо у народа эльфийского. Рядовая реплика в процессе общения с темными эльфами, но производящая достаточно положительный эффект на этих чудных существ. И действительно, принц повернулся к магу уже не с миной окаменевшей статуи, смахивающий на физиономии здешних исполинов, а с довольно радушным лицом хлебосольного хозяина.

– Разве она не прекрасна, мессир? – благоговейно произнёс Ольвен.

– Несомненно, мой принц, однако мой человеческий разум не сможет проникнуть во всю суть этого воплощения чистоты и гармонии, ибо только вы есть истинные дети Тьмы, – уверенно проговорил Даратас.

– О да, мессир, вы очень мудры, коль глаголете сии речи, – улыбнувшись, сказал принц.

Что ж, несмотря на свой немалый интеллект, Ольвен оказался чрезвычайно наивным и недальновидным, впрочем, как и все его собраться, в вопросах религии. Эта очень ранимая сторона души подземного жителя, которой при особом умении можно пользоваться и располагать к себе суровых жителей глубинного царства. Главное не спорить – иначе эльф может сильно разобидеться и всадить тоненький кинжальчик под рёбра, за что его никто не осудит, даже если это действо повлечёт за собой войну. А на самом деле в вопросах чистоты и гармонии темной разрушительной стороны бытия можно было очень сильно усомниться. Но пускай учёные споры останутся до лучших времён.