Властелин колец - Джон Толкин

Перед этой дверцей они все остановились. За нею виднелась то ли пещера, то ли чертог, утопавший в пыльной мгле. Бродяжник, Сэм и Мерри, нажав изо всех сил, растворили застрявшую дверцу, и Мерри с Бродяжником зашли внутрь. Там были груды истлевших костей, пустые кувшины и разбитые горшки.

— Как есть логово троллей, — возгласил Пин. — А ну-ка, выбирайтесь из пещеры, и ноги в руки. Теперь-то нам известно, кто тропу протоптал, — вот и припустимся от них подальше!

— Куда торопиться, — сказал Бродяжник, выходя из пещеры. — Логово-то логово, но уж очень заброшенное. Бояться, по-моему, нечего. Спустимся потихоньку, а там уж и припустимся, если на то пошло.

От натоптанной площадки у дверцы тропа вела круто вниз, лесистым склоном. Не желая трусить на глазах у Бродяжника, Пин побежал вперед и присоединился к Мерри. Сэм с Бродяжником шли за ними по бокам пони, везшего Фродо: тропа была такая широкая, что хоббиты могли при желании шествовать строем по четыре или по пять.

Но прошествовали они недалеко: Пин вернулся бегом, а за ним и Мерри, оба насмерть перепуганные.

— Тролли, ну тролли же! — вопил Пин. — Там, внизу, прогалина, и мы увидели их из-за деревьев. Огромные-то какие!

— Пойдем поглядим, — сказал Бродяжник, подобрав суковатую дубину. Фродо промолчал. Сэм таращил глаза.

Солнце поднялось высоко и пронизывало почти безлистные ветви, ярко озаряя прогалину. Они подобрались к ней и застыли затаив дыхание. Вот они, тролли: три громадных чудовища. Один склонился, а два других смотрели на него. Бродяжник пошел к ним как ни в чем не бывало.

— Ну, ты, каменная дохлятина! — сказал он и обломал свою дубинку о задницу склонившегося тролля. И хоть бы что. Хоббиты так и ахнули, а потом даже Фродо расхохотался.

— Ну и ну! — воскликнул он. — Хороши, нечего сказать: забываем собственную семейную историю! Это же те самые трое, которых подловил Гэндальф, когда они спорили, как вкуснее изготовить тринадцать гномов и одного хоббита!

— Вот уж не думал, что мы в тех местах! — удивился Пин. Он прекрасно знал семейную историю: сколько раз ему рассказывали ее что Бильбо, что Фродо; но, по правде-то говоря, он ей ни на грош не верил. Да и теперь тоже он очень подозрительно глядел на каменных троллей, ожидая, что они вот-вот оживут.

— Ладно там ваша семейная история, вы хоть бы о троллях что-нибудь помнили! — усмехнулся Бродяжник. — Время за полдень, солнце сияет, а вы туда же: тролли, мол, в прогалине засели! Дела не знаете — пусть; ну как не заметить, что у одного за ухом старое птичье гнездо. Хорош был бы живой тролль с таким-то украшением!

Всех одолел хохот. Фродо точно ожил, радостно припоминая первую удачную проделку Бильбо. И солнце правда так тепло сияло, и муть перед глазами немного рассеялась. Они сделали привал в этой прогалине: так вкусно было закусывать в тени огромных ног тролля.

— Может, кто-нибудь надумает спеть, пока солнце светит, — предложил Мерри, когда ложки отстучали. — А то ведь мы давно уж ничего этакого не слыхивали, а?

— С Заверти не слыхивали, — сказал Фродо. Все поглядели на него. — Да не во мне дело! — сказал он. — Мне-то как раз говорили… я гораздо лучше себя чувствую, но куда мне петь! Разве вот Сэм что-нибудь такое сообразит…

— Ну, Сэм, давай, раз уж никуда не денешься! — сказал Мерри. — Пускай голову в ход, ежели больше нечего!

— Там разберемся, чего до времени в ход пускать, — сказал Сэм. — Вот, например, чего же. Ну, стихи не стихи, а в этом роде: так, пустяки. Был разговор, я и подумал.

Он встал, сложил руки за спиной, точно в школе, и произнес то ли пропел на старинный мотив:

На утесе, один, старый тролль-нелюдимДумает безотрадно: «Й-эхх, поедим!..»Вгрызся, как пес, в берцовую кость,Он грызет эту кость много лет напролет —Жрет, оглоед! Тролль-костоглот!Ему бы мясца, но, смиряя плоть,Он сиднем сидит — только кость грызет.

Вдруг, как с неба упал, прибежал, прискакал,Клацая бутсами, шерстолап из-за скал. —Кто тут по-песьи вгрызается в костиЛюто любимой тещи моей?Ну, лиходей! Ох, прохиндей!Кто тебе разрешил ворошить на погостеКости любимой тещи моей?

— Я без спроса их спер, — объяснил ему тролль, —А теперь вот и ты мне ответить изволь:Продлили бы кости, тлевшие на погосте,Жизнь опочившей тещи твоей?Продлили бы, дуралей?Ты ж только от злостиКвохчешь над прахом тещи своей!

— Что-то я не пойму, — был ответ, — почемуМертвые должны служить твоемуБезвозмездному пропитанью для выживанья.Ропщет их прах к отмщенью, а проще,Мощи усохшей тещи —Ее священное посмертное достоянье,Будь она хоть трижды усопшей,

Ухмыльнулся тролль с издевкой крутой. —Не стой, — говорит, — у меня над душой,А то, глядишь, и сам угодишьКо мне в живот,Крохобор, пустоболт,Проглочу живьем, словно кошка — мышь:Я от голода костоед, а по норову-живоглот!

Но таких побед, чтоб живой обедПрискакал из-за скал, в этом мире нет:Скользнув стороной у обидчика за спиной,Пнул шерстолап его,Распроклятого эксгуматора вороватого, —Заречешься, мол, впредь насмешничать надо мнойИ тещу грызть супостатово!

Но каменный зад отрастил супостат,Сидя на камне лет двадцать подряд.И тяжкая бутса сплющилась, будтоБумажный колпак или бальный башмак.Истинно, истинно так!А ведь если нога ненадежно обута,То камень пинать станет только дурак!

На несколько лет шерстолап охромел,Едва ковыляет, белый как мел.А тролль по-песьи припал на утесеК останкам тещи —Леденящий, тощий, —Ему не жестко сидеть на утесе,И зад у него все площе.

— Это нам всем в науку! — рассмеялся Мерри. — Ну, Бродяжник, повезло тебе, что ты его дубиной двинул, а то бы рукой, представляешь?

— Ну, ты даешь, Сэм! — сказал Пин. — Я такого раньше не слыхал.

Сэм пробормотал в ответ что-то невнятное.

— Сам небось придумал не то раньше, не то сейчас, — решил Фродо. — Сэммиум меня вообще чем дальше, тем больше удивляет. Был он заговорщиком, теперь оказался шутником, ишь ты! И чего доброго, окажется волшебником — а не то и воителем?