Зигмунд Фрейд - Пол Феррис

Такие сложные сексуальные перипетии не слишком удивляли Фрейда. Он не сомневался в их правдивости и своей «реконструкцией» событий еще больше усложнял историю. Предположение Бауэра о том, что его дочь фантазирует о Зелленка, было отметено. Здесь были задействованы реальные поцелуи и, несомненно, настоящие пенисы, но Фрейд отнюдь не видел в Доре жертву неестественных и унизительных условий – как и большинство его современников. Разве что Карл Краус, возможно, не принадлежал к этому большинству.

Фрейда не волновала и проблема несчастливых семей. Это было слишком распространенным явлением. Дора считала, что ее «отдали господину К. в качестве платы за то, что он закрывал глаза на отношения между своей женой и ее отцом», но Фрейд не придавал значения этим горьким чувствам. Она была для него всего лишь невротичкой, истеричной молодой девушкой, судьба которой уже давно была предопределена, причем не поцелуями господина Зелленка.

Целью метода Фрейда было исследовать, как произошло это предопределение, с помощью искусства или ремесла психоанализа. Как-то он говорил, что «Случай истерии» – это «скрупулезно точный и художественный рассказ». В «скрупулезной точности» можно усомниться, но «художественность» едва ли кто-то станет отрицать. В очерке нет ни одного реального события, не пропущенного сквозь призму воображения автора и не измененного им. Эта работа – великолепная смесь фактов и догадок, выходящих за пределы реальной жизни. Он исследует жизнь Доры и находит в ней все нужные ему подтверждения, но выводы, к которым он приходит, фантастичны. Фрейд уподобляется писателю, который не только убежден в том, что за его рассказом стоят реальные факты, но и утверждает, что все произведение – чистая правда.

Дора – героиня особого рассказа, и Фрейд не скрывает своего удивления ее поведением с преследовавшим ее господином Зелленка. Когда он обнял ее в пустом магазине – продавцы ушли, девушка была у двери на лестницу, – это «чувство сильного отвращения», по мнению Фрейда, было нездоровым. У нормальной девушки это объятие вызвало бы сексуальное возбуждение, сопровождающееся «ощущением в гениталиях». Фрейду нужно было доказать, что девушка страдает от истерии, и это стало готовым доказательством. Если тринадцатилетняя девочка чувствует отвращение от поцелуя, не говоря уже об эрегированном члене господина Зелленка, который, видимо, должен был еще более увеличить ее удовольствие, это «несомненная и бесспорная истерия». Возможно, такое уверенное предположение было частично связано с воспоминаниями о Гизеле Флюс. Ей тоже было тринадцать, когда Фрейд был влюблен в нее во Фрейбурге.

В очерке «четырнадцать» смотрелось лучше, чем «тринадцать». В Вене этот возраст считался брачным, и Фрейд не хотел обвинить уважаемого господина Зелленка в противоправных действиях. Тринадцать лет в 1900 году было и старшему ребенку Фрейда, Матильде. Анализ Доры начался или непосредственно перед ее днем рождения 16 октября, или после него. Интересно, Фрейд думал, что и Матильда должна испытывать приятные «ощущения в гениталиях», если бы к ней стал приставать друг семьи? Но Матильда была его дочерью, а не героиней книги.

В этом очерке Фрейд впервые подробно и открыто описывает процесс психоанализа. В «Этюдах по истерии» в 1895 году этот метод все еще находился на стадии разработки, и ему приходилось скрывать моменты, связанные с сексом, чтобы не испугать Брейера и коллег, поставлявших ему пациентов. К 1900 году Фрейд стал старше и смелее.

Анализ перешел к нервическому кашлю Доры. Девушка рассказала Фрейду, что госпожа Зелленка любит ее отца только потому, что он «человек со средствами». Фрейд решил, что за этой фразой кроется обратное. Ее отец – «мужчина без средств». Это могло означать только одну вещь, очевидно, связанную с сексом, – он был импотентом. Дора согласилась с Фрейдом.

Как мог импотент иметь связь с любовницей? Фрейд в результате анализа пришел, как это часто бывало, к идее орального секса, о котором Дора была хорошо осведомлена. Фрейд заявил, что зуд в горле и кашель – это бессознательные продукты фантазии Доры об оральном сексе между ее отцом и его любовницей. Впрочем, позволяла ли импотенция совершать фелляцию и как это происходило, осталось невыясненным.

Фрейд объяснил Доре, в чем заключается ее проблема. Всему виной любовь, которую она испытывает к господину Зелленка (бессмысленно это отрицать); эдипова любовь по отношению к отцу, вызванная ею из прошлого, чтобы отец мог защитить ее от последствий любви к господину К.; гомосексуальная любовь к госпоже Зелленка (ключом к этому стали слова о «великолепном белом теле»).

Как все это сложно! Доре приснился горящий дом, отец у кровати, шкатулка с драгоценностями, которую ее мать хотела спасти от пожара. Фрейд нашел во сне связь с ночным недержанием мочи и гениталиями Доры (шкатулка), а также детской мастурбацией, которая и вызвала недержание. За сном скрывалось желание, чтобы отец спас ее от искушения в ситуации с господином Зелленка, как когда-то в детстве он спас ее от мочеиспускания в постель. В основе ее истерии была детская мастурбация, связанная с ночным недержанием, влагалищными выделениями и отвращением к самой себе. Фрейд писал:

Если Дора чувствовала, что не может отдаться любви к [Зелленка], если, в конце концов, она подавляла это чувство вместо того, чтобы подчиниться ему, ее решение зависело в первую очередь от преждевременного сексуального удовольствия и его последствий.

31 декабря 1900 года Дора отказалась от анализа. Она попрощалась с Фрейдом, пожелала ему счастливого Нового года и навсегда покинула его кабинет.

Какие бы секреты он ни раскрыл, он выслушивал то, что она ему говорила. Но, с ее точки зрения, Фрейд тоже был частью подавляющего ее мира мужчин. Он получал деньги от ее отца, чтобы сделать ее более послушной, и мог сказать ей – что он и сделал во время последнего сеанса, когда она уже объявила о том, что прекращает лечение, – что она совершенно серьезно хочет, чтобы Зелленка развелся со своей женой и женился на ней.

Поколения аналитиков считали «Случай истерии» святой правдой. Только саму Дору Фрейду не удалось убедить. Даже тогда Фрейд признавал, что анализ не дал, да и по сути своей не мог дать полных ответов на вопросы. Впрочем, теперь ее история – всего лишь музейный экспонат.

В этой истории есть и неразгаданные тайны самого Фрейда, в частности, его отношение к героине (причем сам он был таким же участником истории, как и она). Позже перенос эмоций и желаний, или «трансфер», между пациентом и аналитиком стали считать взаимным процессом, но сначала придавалось значение только эмоциональной реакции пациента по отношению к аналитику. Фрейд все еще осваивал в то время метод анализа, в котором пациент наделяет аналитика качествами (хорошими и плохими) людей, с которыми у него сложились взаимоотношения до того. Дора, как считал Фрейд, видела в нем сначала отца, а потом Зелленка. Но (как он говорил) он заметил это изменение отношения слишком поздно, чтобы убедить ее не прекращать анализ и не мстить тем самым образу Зелленка в его лице.